Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

Говорит автор:

«Вот вопрос, который читатель обычно задает автору:

– Откуда вы черпаете свои сюжеты?

Великое искушение ответить: «Я всегда хожу за ними в „Хэрродс“ или „Как правило, я покупаю их в армейских магазинах“ – или бросить небрежно: „Спросите в «Марксе и Спенсере“.

Похоже, люди твердо уверены в существовании волшебного источника сюжетов, которые авторы наловчились оттуда выуживать.

Вряд ли можно отослать любопытствующих к елизаветинским временам, к словам Шекспира:

Поэтому вы просто отвечаете: «Из своей собственной головы».

Такой ответ, естественно, никого не устраивает. Если собеседник вам по душе, вы смягчаетесь и объясняете чуть подробнее:

– Если некая идея кажется вам привлекательной и вы чувствуете, что ее можно превратить во что-нибудь стоящее, тогда вы начинаете ее прокручивать в уме, прикидываете так и эдак, вгрызаетесь в нее, обыгрываете и постепенно придаете ей форму. После этого, разумеется, нужно изложить ее на бумаге, и это далеко не развлечение, а тяжелый труд. С другой стороны, вы можете положить ваш сюжет в долгий ящик и воспользоваться им, скажем, через год или два.

Затем обычно следует такой вопрос (или, скорее, утверждение):

– Наверное, вы берете ваших персонажей из жизни?

Вы возмущенно отвергаете это кошмарное предположение:

– Нет! Я их придумываю. Они мои собственные. Они должны быть моими, чтобы делать то, чего я от них требую, и быть такими, какими я хочу их видеть; для меня они живые, иногда они выдают свои собственные мысли, но лишь потому, что это я сделала их настоящими.

Итак, автор придумал фабулу и персонажей, и тут настает очередь следующей части – места действия. Сюжеты и персонажи рождаются из внутренних источников, но фон, на котором происходит действие, должен существовать на самом деле и ждать своего часа. Его вы не придумываете, он реален.

Допустим, вы когда-то путешествовали на пароходе по Нилу и запомнили эту поездку: вот как раз та самая ситуация, которую вы хотите использовать в вашем рассказе. Или же вы как-то обедали в кафе в Челси и стали свидетелем потасовки: некая девица выдернула клок волос у другой девицы – великолепное начало для вашей следующей книги. Вы путешествуете в «Восточном экспрессе»: замечательно было бы сделать его сценой для того сюжета, который вы сейчас обдумываете! Вы приходите к подруге на чашку чая, и тут ее брат захлопывает книгу, которую только что читал, и отбрасывает ее со словами: «Неплохо, но, черт возьми, почему не Эванс?»

И тут вы немедленно решаете написать книгу с заглавием «Почему не Эванс?».

Вы еще не знаете, кто же это – Эванс. Ничего страшного, Эванс появится в свое время: главное, что название готово.

Так что, в известном смысле, вы не придумываете места действия своих книг. Они вне вас, вокруг вас, нужно лишь протянуть руку и выбрать: поезд, больница, лондонский отель, карибский пляж, деревня, вечеринка с коктейлями, школа для девочек.

Необходимо лишь одно: они должны существовать на самом деле – настоящие люди, подлинные места. Где вы возьмете всю информацию, если не видели все своими глазами и не слышали своими ушами? Ответ пугающе прост.

Это то, что сообщает вам ежедневная пресса, то, что вы видите в утренней газете в разделе новостей. Взгляните на первую полосу. Что сегодня происходит в мире? Что говорят, что думают, что делают люди? Англия, 1970 год.

Целый месяц просматривайте первую полосу, записывайте, обдумывайте и систематизируйте.

Каждый день происходит убийство.

Задушена девушка.

Ограбили пожилую женщину.

Молодые парни или подростки: хулиганы или жертвы.

Разбитые стекла в домах, в телефонных будках.

Контрабанда наркотиков.

Грабеж и насилие.

Пропавшие дети, детские трупы, найденные недалеко от дома.

Неужели это Англия?

Неужели Англия на самом деле такова? Вроде бы нет, пока еще нет, но может стать таковой.

Пробуждается страх, страх перед тем, что может быть. Он возникает не столько из-за того, что случается на самом деле, но из-за возможных причин этих случаев, иногда известных, иногда нет, но которые чувствуешь. И не только в собственной стране. На других полосах газет печатаются маленькие заметки, вести из Европы, из Азии, из Америки – новости со всего мира.

Угоны самолетов.

Похищение людей.

Насилие.

Беспорядки.

Ненависть.

Анархия.

Это случается все чаще и чаще и, по-видимому, ведет к культу разрушения, к наслаждению жестокостью.

Что же это значит? Эхом из прошлого, из Елизаветинской эпохи доносится фраза о Жизни:

И все-таки знаешь, по собственному опыту знаешь, как много в нашем мире добра, благочестия, добросердечия, милосердия, дружелюбия и взаимной поддержки.

Тогда откуда эта фантастическая атмосфера новостей дня, происшествий, реальных фактов?

Чтобы написать роман в этом, 1970 году от Рождества Христова, необходимо, чтобы он не противоречил истинному положению вещей в мире. Если сама жизнь фантастична, то таким должен быть и ваш рассказ, он должен стать буффонадой, включать причудливые факты повседневной реальности.

Можно ли вообразить необычайные события? Тайную борьбу за власть? Может ли маниакальная жажда разрушения создать новый мир? Можно ли шагнуть дальше и предложить избавление от грозящей опасности фантастическими и невозможными на первый взгляд средствами?

Наука доказывает, что ничего невозможного нет.

По сути своей этот рассказ – фантазия, он не претендует ни на что большее. Однако большинство описанных в нем событий происходит или, вероятно, еще будет происходить в сегодняшнем мире.

Эта история – лишь выдумка, но ничего невероятного в ней нет».

«Просим пристегнуть ремни». Пассажиры реагировали неохотно: до Женевы ведь еще далеко. Дремлющие ворчали себе под нос и зевали, стюардесса деликатно, но настойчиво будила спящих.

«Пристегните, пожалуйста, ремни», – прозвучал по радио бесстрастный голос. Затем последовало сообщение на немецком, французском и английском языках о том, что самолету предстоит пройти через небольшую полосу сильного штормового ветра. Сэр Стэффорд Най сладко зевнул и выпрямился в кресле. Ему приснился восхитительный сон о том, как он ловит рыбу в английской реке.

Это был сорокапятилетний мужчина среднего роста, с загорелым, тщательно выбритым лицом. В одежде он предпочитал эксцентричность. Человек из прекрасной семьи, он с абсолютной непринужденностью и удовольствием позволял себе одеваться не так, как все, и, когда его коллеги, придерживавшиеся традиционного стиля в одежде, порой морщились, глядя на него, он лишь злорадно улыбался про себя. Было в нем что-то от щеголя XVIII века. Ему нравилось, когда на него обращали внимание.

В поездках он неизменно облачался в невообразимый, прямо-таки разбойничий плащ, который приобрел когда-то на Корсике. Плащ был темный, иссиня-фиолетового цвета, с ярко-красной подкладкой и капюшоном, который при необходимости можно было накинуть на голову.

Сэр Стэффорд Най не оправдал надежд, некогда возлагавшихся на него в дипломатических кругах. Отличавшийся в юности весьма недюжинными и неординарными способностями, он почему-то не смог их реализовать. Его едкий юмор неизменно вредил ему в самые ответственные моменты: когда доходило до главного, ему становилось скучно, и он принимался изощряться в своих излюбленных остротах. Не достигнув высокого положения в обществе, он тем не менее был весьма заметной фигурой. Считалось, что Стэффорд Най – человек хотя и несомненно незаурядный, но ненадежный и, вероятно, надежным никогда не станет. В нынешние времена политической неразберихи и запутанных международных отношений надежность, особенно если заполучить должность посла, предпочтительнее блестящего ума. Сэру Стэффорду Наю было отведено место за кулисами. Правда, иногда ему поручали дела, требующие искусства интриги, однако, по сути, они не были особенно важными. Журналисты называли его темной лошадкой дипломатии.

Никто не знал, как сэр Стэффорд Най оценивает собственное положение. Возможно, он и сам этого не знал. В определенной мере он был тщеславен, но в то же время получал огромное удовольствие, потакая своей склонности к проказам.

Сейчас он возвращался из Малайзии, где участвовал в некоем расследовании, которое нашел исключительно неинтересным. Видимо, его коллеги уже заранее решили, к каким выводам они придут, поэтому сидели и слушали, но никто уже не способен был что-либо изменить. Сэр Стэффорд, правда, вставлял им палки в колеса, но скорее ради собственного удовольствия, нежели в силу каких-то определенных убеждений. Во всяком случае, думал он, это несколько оживило обстановку, хорошо бы почаще проводить такие встречи. Его коллеги по комиссии были разумны и надежны, но необыкновенно скучны. Даже знаменитая Натаниель Эдж, единственная женщина в комиссии, известная как дама с причудами, к очевидным фактам отнеслась без легкомыслия: она внимательно слушала своих коллег и поступала вполне разумно.

Он уже встречался с ней, когда нужно было решать некую проблему в одной из балканских столиц. Именно там сэр Стэффорд Най не удержался и высказал несколько интересных предложений. Скандальный журнал «Новости из первых рук» намекал, что пребывание сэра Стэффорда Ная в той балканской столице тесно связано с местными проблемами и что он выполняет там секретную и чрезвычайно деликатную миссию. Экземпляр этого журнала с отчеркнутым чернилами абзацем прислал ему один добрый приятель. Статья вовсе не рассердила сэра Стэффорда, напротив, он очень даже повеселился, думая о том, насколько смехотворно далеки от истины оказались журналисты. На самом деле его присутствие в Софии объяснялось всего лишь невинным интересом к редчайшим образцам полевых цветов и настойчивыми приглашениями его старой приятельницы леди Люси Клегхорн, неутомимой в своих поисках этих скромных цветочных раритетов и способной ради этого карабкаться на гору или самозабвенно сигануть в болото при виде растеньица, длинное латинское название которого обратно пропорционально величине самого цветка.