Агата Кристи - Партнеры по преступлению

– Это один из самых печальных вечеров в моей жизни, – вздохнула Таппенс.

– Нужно было сходить в мюзик-холл, – сказал Томми. – Несколько веселых шуток насчет тещ, близнецов и бутылок пива пошли бы нам на пользу.

– Увидишь, концентрация рано или поздно даст себя знать, – заверила его Таппенс. – В ближайшие восемь часов нашему подсознанию придется как следует поработать!

На этой оптимистической ноте они отправились спать.

– Ну? – осведомился Томми следующим утром. – Как работало подсознание?

– У меня есть идея, – ответила Таппенс.

– Как всегда. Что за идея?

– Довольно забавная. Совсем не похожая на то, что я когда-либо читала в детективной литературе. Фактически ты вложил эту идею мне в голову.

– Тогда идея должна быть хорошей, – твердо заявил Томми. – Выкладывай, Таппенс.

– Я должна отправить телеграмму, чтобы ее проверить, – сказала Таппенс. – Нет, я не стану ничего тебе рассказывать. Идея совершенно безумная.

– Ну, мне пора идти в офис, – промолвил Томми. – Нельзя, чтобы клиенты ожидали напрасно. Я передаю это дело в руки моей многообещающей подчиненной.

Таппенс весело кивнула.

Весь день она не появлялась в офисе. Вернувшись домой около половины шестого, Томми обнаружил поджидавшую его возбужденную Таппенс.

– Все получилось, Томми! Я разгадала тайну алиби! Мы можем потребовать компенсации истраченных полукрон и десятишиллинговых купюр плюс солидный гонорар от мистера Монтгомери Джоунса, а он может хоть завтра жениться на своей девушке.

– Ну и в чем состоит разгадка? – нетерпеливо спросил Томми.

– Она более чем простая, – ответила Таппенс. – Близнецы!

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказала. Конечно, это единственно возможное решение. Ты сам подсказал мне его вчера вечером, упомянув о тещах, близнецах и бутылках пива. Я телеграфировала в Австралию и получила нужную информацию. У Уны есть сестра-близнец, Вера, которая прибыла в Англию в прошлый понедельник. Вот почему она так внезапно предложила это пари. Уна думала подшутить над бедным Монтгомери Джоунсом. Сестра поехала в Торки, а она осталась в Лондоне.

– Думаешь, мисс Дрейк будет очень расстроена проигрышем? – осведомился Томми.

– Нет, – ответила Таппенс. – Я уже высказывала тебе свое мнение на этот счет. Она припишет всю славу Монтгомери Джоунсу. Я всегда считала, что в основе счастливого брака должно быть уважение к мужу.

– А я рад, что внушил тебе эти чувства, Таппенс.

– Решение не слишком удовлетворительное, – продолжала Таппенс. – Не похоже на те изобретательные уловки, которые разоблачал инспектор Френч.

– Чепуха, – возразил Томми. – По-моему, я показывал фотографии официанту в ресторане совсем в духе инспектора Френча.

– Ему бы не пришлось расходовать столько полукрон и десятишиллинговых банкнотов, сколько нам, – сказала Таппенс.

– Это не имеет значения, – заявил Томми. – Мистер Монтгомери Джоунс все с лихвой нам компенсирует. Он впадет в такую идиотскую эйфорию, что без разговоров выпишет чек на самую невероятную сумму.

– И будет прав, – заметила Таппенс. – Разве блистательные сыщики Бланта не достигли ошеломляющего успеха? Какие же мы все-таки умные, Томми! Иногда это меня даже пугает.

– Следующее наше дело будет в духе Роджера Шерингема[35], которого изобразишь ты, Таппенс.

– Мне придется столько говорить, – вздохнула Таппенс.

– Ты делаешь это вполне естественно, – заверил ее Томми. – А теперь я предлагаю выполнить мою программу на вчерашний вечер и поискать мюзик-холл, где будет много шуток о тещах, бутылках пива и, самое главное, близнецах.

– Я хотела бы, – промолвила Таппенс, мрачно бродя по офису, – чтобы мы могли подружиться с дочерью священника.

– Почему? – спросил Томми.

– Возможно, ты забыл, но я тоже была когда-то дочерью духовного лица. Я-то помню, что это означает. Отсюда стремление к альтруизму, забота о нуждах других и…

– Вижу, ты готовишься к роли Роджера Шерингема, – перебил Томми. – Прости за критику, но если ты и говоришь так же много, как он, то отнюдь не так же хорошо.

– Напротив, – возразила Таппенс. – В моих речах имеется женская утонченность, некое je ne sais quoi[36], недоступное грубому самцу. И более того, я обладаю способностями, неведомыми моему прототипу, кажется, это называется «прототип»? Слова – такая неопределенная штука; звучит хорошо, а означает противоположное тому, что имеешь в виду.

– Продолжай, – благодушно сказал Томми.

– Я просто сделала паузу, чтобы перевести дух. Так вот, насчет этих способностей, сегодня я хочу помочь дочери священника. Вот увидишь, Томми, первым лицом, обратившимся за помощью к блистательным сыщикам Бланта, будет дочь священника.

– Держу пари, что нет, – отозвался Томми.

– Заметано, – кивнула Таппенс. – Ш-ш! Кто-то идет. Быстро сажусь за машинку.

Офис мистера Бланта был наполнен звуками деловой активности, когда Элберт открыл дверь и доложил:

– Мисс Моника Дин.

Стройная, бедно одетая девушка с каштановыми волосами вошла и неуверенно остановилась. Томми шагнул ей навстречу.

– Доброе утро, мисс Дин. Пожалуйста, садитесь и объясните, что мы можем для вас сделать. Кстати, позвольте представить вам моего доверенного секретаря, мисс Шерингем.

– Рада с вами познакомиться, мисс Дин, – заговорила Таппенс. – Думаю, ваш отец был священником.

– Да, но откуда вы знаете?

– О, у нас свои методы, – ответила Таппенс. – Не обращайте внимания на мою болтовню. Мистер Блант любит меня слушать. Он всегда говорит, что это подает ему идеи.

Девушка молча уставилась на нее. Она не была красавицей, но в ней ощущалось своеобразное задумчивое очарование. У нее были мягкие, рыжеватого оттенка волосы и очень красивые темно-голубые глаза, хотя тени вокруг них свидетельствовали о тревоге и беспокойстве.

– Расскажите вашу историю, мисс Дин, – предложил Томми.

Девушка с признательностью повернулась к нему.

– История длинная и довольно беспорядочная, – сказала она. – Меня зовут Моника Дин. Мой отец был приходским священником в Литл-Хэмпсли в Саффолке. Он умер три года назад, и мы с матерью остались почти без средств к существованию. Я пошла работать гувернанткой, к сожалению, мать стала инвалидом, и мне пришлось вернуться домой, чтобы ухаживать за ней. Мы отчаянно бедствовали, но однажды получили письмо от адвоката, сообщающее, что тетя моего отца скончалась, завещав все мне. Я часто слышала об этой тете, которая много лет назад поссорилась с моим отцом, и знала, что она очень состоятельна, поэтому казалось, наши беды подошли к концу. Но дела обернулись не так хорошо, как мы надеялись. Я унаследовала дом, где проживала тетя, но после выплаты небольших сумм другим наследникам выяснилось, что денег практически не осталось. Должно быть, тетя лишилась их во время войны или просто истратила. Все же мы получили дом, и почти сразу же нам представился шанс выгодно его продать. Но я отказалась от предложения, хотя, возможно, поступила глупо. Мы снимали крошечную, но дорогую квартиру, и я думала, что будет куда приятнее жить в «Красном доме», где у матери будут удобные комнаты, и принимать жильцов для покрытия расходов. Я осуществила этот план, несмотря на еще одно соблазнительное предложение от джентльмена, который хотел купить дом. Мы въехали туда, и я дала объявление о приеме жильцов. Сначала все шло хорошо; мы получили несколько ответов на наше объявление, старая служанка тети осталась с нами и вместе со мной выполняла работу по дому. Но потом начали происходить необъяснимые вещи.

– Какие?

– Дом казался заколдованным. Картины падали, вазы летали по комнате и разбивались, а однажды утром мы обнаружили, что вся мебель внизу передвинута. Сначала мы подумали, что это чьи-то глупые шутки, но потом пришлось отказаться от этого объяснения. Иногда мы садились обедать, а наверху раздавался грохот. Мы поднимались и никого там не обнаруживали, но что-нибудь из мебели было опрокинуто.

– Полтергейст! – воскликнула заинтригованная Таппенс.

– Да, так сказал доктор О’Нилл, хотя я не знаю, что это означает.

– Нечто вроде злого духа, обожающего подобные шутки, – объяснила Таппенс, сама не слишком разбирающаяся в полтергейсте и даже не уверенная, что правильно произнесла это слово.

– Что бы это ни было, эффект оказался катастрофическим. Наши жильцы перепугались до смерти и быстро съехали. Мы взяли других, но результат был тот же. Я пришла в отчаяние, а в довершение всего наш крошечный доход внезапно прекратился: компания, в которую мы вложили деньги, потерпела крах.

– Бедняжка, – посочувствовала Таппенс. – Нелегко вам пришлось. Вы бы хотели, чтобы мистер Блант расследовал эту историю с привидениями?

– Не совсем. Понимаете, три дня назад к нам явился один джентльмен, доктор О’Нилл. Он представился членом Общества парапсихологических исследований и сказал, что слышал о странных происшествиях в нашем доме, которые его заинтересовали. Доктор был готов купить у нас дом, чтобы провести в нем серию экспериментов.

– Ну?

– Конечно, сначала я обрадовалась. Это казалось спасением от всех наших трудностей. Но…

– Да?

– Вероятно, вы сочтете меня фантазеркой. Быть может, так оно и есть. Но я уверена, что не ошиблась. Это был тот же самый человек!

– Что значит «тот же самый»?

– Тот же человек, который раньше предлагал купить дом.

– Ну и что из этого?

– Вы не понимаете. У этих двух мужчин все было разное, начиная с имени. Первый был щеголеватым молодым брюнетом лет тридцати. А доктору О’Ниллу около пятидесяти, у него седая борода, он носит очки и сутулится. Но когда он засмеялся, я увидела у него во рту золотой зуб в том же месте, что и у первого мужчины. И уши у него были такой же необычной формы, почти без мочек. Это не может быть совпадением, не так ли? Я долго думала, а потом написала доктору, что сообщу ему свое решение через неделю. Некоторое время назад я заметила объявление мистера Бланта в старой газете, которую положили на дно ящика кухонного шкафа. Я вырезала его и поехала в Лондон.