– А мне все кажется достаточно ясным. – Таппенс читала на ходу, опираясь на руку Томми.

Вскоре она захлопнула книгу. Они приближались к дому.

– Предоставь это мне, Томми. На сей раз я – бык, пробывший на арене более двадцати минут.

Томми кивнул.

– Командуй кораблем, Таппенс, – серьезно сказал он. – Мы должны добраться до истины.

– Прежде всего, – заявила Таппенс, когда они вошли в дом, – мне нужно задать мисс Логан еще один вопрос.

Она побежала наверх. Томми последовал за ней. Таппенс постучала в дверь комнаты старой леди и вошла.

– Это снова вы, дорогая? – спросила мисс Логан. – По-моему, вы слишком молодая и хорошенькая, чтобы быть детективом. Выяснили что-нибудь?

– Да, – ответила Таппенс.

Мисс Логан вопросительно посмотрела на нее.

– Не знаю, насколько я хорошенькая, – продолжала Таппенс, – но, будучи молодой, я во время войны работала в госпитале и немного разбираюсь в лечении сыворотками. В частности, мне известно, что если вводить рицин подкожно в малых дозах, то вырабатывается иммунитет, в организме формируется антирицин. Этот факт послужил основой для сыворотной терапии. Вы знали это, мисс Логан, и некоторое время вводили себе рицин, чтобы потом могли спокойно принять яд вместе с остальными. Вы помогали вашему отцу в его работе и все знали о рицине и о том, как его добывают из семян. Вы специально выбрали день, когда Деннис Рэдклифф отсутствовал во время чая. Он не должен был умереть раньше Лоис Харгривс. Так как она умерла первой, он наследует ее деньги, а после его смерти они переходят к вам – его ближайшей родственнице. Помните, вы говорили нам утром, что его отец был вашим двоюродным братом.

Старая леди злобно уставилась на Таппенс.

Внезапно в комнату ворвалась Ханна, бешено размахивая горящим факелом.

– Вы изрекли истину! Вот где таилось зло! Я видела, как она читала книгу и улыбалась, нашла страницу, и, хотя ничего не поняла, глас Божий обратился ко мне. Она всегда ненавидела мою старую хозяйку и завидовала ей. Она ненавидела и мою дорогую мисс Лоис. Но зло будет уничтожено – пламя Господне поглотит его!

Ханна подскочила к кровати, продолжая размахивать факелом.

– Уберите ее! – закричала старая леди. – Все это правда, только уберите ее отсюда!

Таппенс бросилась к Ханне, но та успела поджечь полог кровати, прежде чем Таппенс вырвала у нее факел и наступила на него. Томми вбежал в комнату, сорвал полог и сбил огонь ковром. Потом он устремился на помощь Таппенс, они уже справились с Ханной, когда в спальню вошел доктор Бертон.

Нескольких слов оказалось достаточным, чтобы ввести его в курс дела.

Доктор поспешил к кровати, взял руку мисс Логан, но почти сразу отпустил ее.

– Шок оказался слишком сильным. Она мертва. Возможно, учитывая обстоятельства, это к лучшему. – Помолчав, он добавил: – Рицин был и в стакане с коктейлем.

– Это действительно наилучший выход, – сказал Томми, когда они вышли, оставив Ханну на попечение доктора. – Таппенс, ты была просто чудесна!

– Только вот Ано тут было почти нечего делать, – отозвалась Таппенс.

– Дело оказалось слишком серьезным, чтобы ломать комедию. Я все еще не могу думать об этой девушке. Но вся слава принадлежит тебе. Воспользуюсь знакомой цитатой: «Великое преимущество быть умным и не выглядеть таковым».

– Скотина ты, Томми, – сказала Таппенс.

Глава 19

Железное алиби

Томми и Таппенс были заняты разбором корреспонденции. Внезапно Таппенс издала возглас и передала письмо Томми.

– Новый клиент, – сообщила она.

– Ха! – воскликнул Томми. – Какие выводы мы можем сделать из этого письма, Ватсон? Пожалуй, никаких, кроме того факта, что мистер… э-э… Монтгомери Джоунс не в ладах с грамотой, и это доказывает, что он получил дорогое образование.

– Монтгомери Джоунс? – переспросила Таппенс. – Почему мне знакомо это имя? Ах да, кажется, его упоминала Жанетт Сент-Винсент. Его мать, леди Айлин Монтгомери, сварливая приверженка высокой церкви[33], вся в золотых крестах и тому подобном, вышла замуж всего лишь за мистера Джоунса, который, однако, невероятно богат.

– Все та же старая история, – сказал Томми. – Давай-ка посмотрим, в какое время этот мистер Монтгомери Джоунс желает нас повидать. Ага, в половине двенадцатого.

Ровно в одиннадцать тридцать очень высокий молодой человек, дружелюбно улыбаясь, вошел в приемную и обратился к Элберту:

– Послушайте… могу я видеть мистера… э-э… Бланта?

– Вам назначена встреча, сэр? – спросил Элберт.

– Не знаю. Наверно, да. Я имею в виду, что написал письмо…

– Ваше имя, сэр?

– Мистер Монтгомери Джоунс.

– Я передам мистеру Бланту.

Вскоре он вернулся.

– Пожалуйста, подождите несколько минут, сэр. Мистер Блант занят очень важным телефонным разговором.

– О… да… конечно, – сказал мистер Монтгомери Джоунс.

Решив, что на клиента произведено достаточное впечатление, Томми нажал кнопку на столе, и Элберт проводил мистера Монтгомери Джоунса в кабинет.

Томми поднялся ему навстречу и, пожав руку, указал на свободный стул.

– Итак, мистер Монтгомери Джоунс, – осведомился он, – чем мы можем вам помочь?

Мистер Монтгомери Джоунс бросил неуверенный взгляд на присутствующее в кабинете третье лицо.

– Мой доверенный секретарь, мисс Робинсон, – представил Томми. – При ней вы можете говорить абсолютно свободно. Насколько я понимаю, речь идет о семейном деле деликатного свойства?

– Ну… не совсем, – ответил мистер Монтгомери Джоунс.

– Вы меня удивляете, – сказал Томми. – Надеюсь, у вас лично нет неприятностей?

– В общем, нет.

– Тогда вы, может быть, изложите факты? – предложил Томми.

Однако казалось, что именно это мистер Монтгомери Джоунс сделать не в состоянии.

– Я вынужден обратиться к вам по чертовски странному поводу, – неуверенно заговорил он. – Даже не знаю, как начать…

– Мы не занимаемся бракоразводными делами, – предупредил Томми.

– Господи, я совсем не то имел в виду. Просто речь идет о глупой шутке.

– Кто-то подшутил над вами таинственным образом? – предположил Томми.

Но мистер Монтгомери Джоунс снова покачал головой.

– Ну, – заявил Томми, – тогда давайте послушаем, что вы нам сообщите.

Последовала пауза.

– Понимаете, – сказал наконец мистер Джоунс, – это произошло за обедом. Я сидел рядом с девушкой…

– Да? – ободряюще произнес Томми.

– Она… ну, я не могу ее описать, но это одна из самых бесстрашных и азартных девушек, каких я когда-либо встречал. Она австралийка, приехала в Англию с другой девушкой и делит с ней квартиру на Кларджес-стрит. Просто описать не могу, какое впечатление она на меня произвела.

– Мы хорошо это представляем, мистер Джоунс, – сказала Таппенс.

Она понимала, что справиться с бедами мистера Монтгомери Джоунса способно женское сочувствие, а никак не деловитые методы мистера Бланта.

– Для меня было полной неожиданностью, – продолжал мистер Джоунс, – что девушка способна так ошеломить. Там была еще одна девушка, даже две. Одна довольно хорошенькая, но мне не слишком нравится ее подбородок. Правда, танцует она чудесно, да и знаю я ее всю жизнь, в таких случаях парень чувствует себя в безопасности. А другая – из «Фриволити». Жутко забавная, но мамаша подняла бы жуткий скандал, если что, да и вообще я не собирался жениться ни на одной из них. Я просто думал о своем, когда оказался рядом с той девушкой… Ну как гром с ясного неба…

– Весь мир сразу изменился, – сочувственно подсказала Таппенс.

Томми нетерпеливо ерзал на стуле. Повествование о любовных делах мистера Монтгомери Джоунса ему порядком наскучило.

– Вот-вот, – обрадовался мистер Джоунс. – Вы попали в самую точку. Только я ей вряд ли пришелся по вкусу. Вы, может быть, не заметили, но я не слишком-то умен.

– Не стоит быть излишне скромным, – заметила Таппенс.

– О, я отлично понимаю, что не подхожу такой чудесной девушке, – с обезоруживающей улыбкой продолжал мистер Джоунс. – Вот почему я чувствую, что должен что-то предпринять. Это мой единственный шанс. Она настоящая спортсменка, никогда не откажется от своего слова.

– Мы искренне желаем вам удачи, – сказала Таппенс. – Но я не понимаю, что вы хотите от нас.

– Боже мой! – воскликнул мистер Джоунс. – Разве я не объяснил?

– Нет, – покачала головой Таппенс, – не объяснили.

– Ну, мы говорили о детективных историях. Уна, ее так зовут, увлекается ими не меньше меня. В частности, мы обсуждали одну из них, где все зависело от алиби. Потом мы стали говорить о том, можно ли сфабриковать алиби, и я сказал… нет, кажется, это она…

– Не важно, кто из вас это сказал, – перебила Таппенс.

– Так вот, я сказал, что это чертовски трудно. Она не согласилась, заявила, что нужно только поработать мозгами. Мы разгорячились, и тогда Уна сказала: «Предлагаю пари. На что поспорим, что я смогу сфабриковать алиби, которое никому не удастся опровергнуть?» – «На что угодно», – ответил я. Уна была уверена в себе. «Для меня это пустяк», – заявила она. «А предположим, ты проиграешь и я потребую от тебя выполнить мое желание?» Но Уна засмеялась и сказала, что происходит из семьи игроков, поэтому умеет проигрывать.

– Ну? – произнесла Таппенс, когда мистер Джоунс сделал паузу и умоляюще посмотрел на нее.

– Неужели вы не понимаете? Это мой единственный шанс заставить такую девушку обратить на меня внимание. Вы не представляете, какая она азартная. Прошлым летом Уна каталась на лодке, и кто-то поспорил, что она не сможет прыгнуть в воду и доплыть до берега в одежде. Думаете, Уна этого не сделала? Как бы не так!

– Весьма странная просьба, – заметил Томми. – Не уверен, что я правильно ее понял.

– Все очень просто, – сказал Монтгомери Джоунс. – Должно быть, вы все время этим занимаетесь – расследуете фальшивые алиби и находите, где у них изъян.