А сегодня пошел дождь. Снова.

И сегодня опять сидевшему на первом этаже дежурному положили на стол письмо от Глухого. Посланцем был шестнадцатилетний бросивший школу мальчишка. Он сказал сержанту Мерчисону, что какой-то высокий блондин со слуховым аппаратом дал ему десятку и велел отнести письмо в участок и отдать толстому мужику, который сидит за столом дежурного. Мерчисон мальчишку выгнал вон, а письмо отдал патрульному и приказал отнести наверх.

Через 15 часов после того, как парень с безумными глазами сообщил Хейзу о безобразиях, творившихся в приюте, Мейер и Хейз составили план и установили наблюдение. Это было прошлой ночью. Вопреки утверждению Фрэнки, все было тихо. Им не удалось поймать надзирателей, тащивших из здания кипы одеял или коробки мыла. Но несмотря на дождь они и этой ночью решили понаблюдать. Ни одному нормальному полицейскому не нравится сидеть в засаде, а уж в дождь и подавно.

Когда патрульный вошел в комнату детективов, Мейер рассказывал анекдот.

— Мужик читает лекцию о сверхъестественных явлениях, — начал он, и его синие глаза плутовски сверкнули. — А когда он кончил читать, то спросил толпу, приходилось ли кому-нибудь из них хоть раз в жизни побывать в обществе ли кому-нибудь из них хоть раз в жизни побывать в обществе духа. Поднялся лес рук, он пересчитал их и сказал: «Как будто все верно. Как я и ожидал, около 50 процентов ответили на мой вопрос утвердительно. А есть ли среди тех, кто поднял руку, такие, кого коснулся бы дух?» Снова поднялся лес рук. Он пересчитал их и говорит: «Как будто все верно. Как я и ожидал, 60 — 70 процентов ответили утвердительно. А занимался ли кто-нибудь из вас любовью с духом?» Руку поднял 90-летний старик, и лектор пригласил его на эстраду.

Старикан кое-как добрался до эстрады, вскарабкался по ступеням. «Сэр, — сказал лектор, — это поразительно. Я читаю лекции по всему миру, и вот только в первый раз мне посчастливилось встретиться с человеком, который в самом деле занимался любовью с духом.» «Что? — не расслышал его старикан, — будьте добры, повторите, пожалуйста.» «В первый раз мне посчастливилось встретиться с человеком, который занимался любовью с духом», прокричал ему в ухо лектор.

«О, прошу прощения, — прошамкал старикан, — мне послышалось, что вы сказали: заниматься любовью с козой.»[17]

— Анекдот во вкусе Глухого, — улыбнулся Браун. И как раз в этот момент в комнату детективов вошел патрульный с письмом.

Никто сейчас и не подумал об отпечатках пальцев. В прошлом они пытались их искать, но убедились, что Глухой никогда не оставляет их на своих посланиях. Патрульный отдал письмо Карелле, которому оно было адресовано, но к выходу не спешил. Ему было интересно узнать, что этот псих затеял теперь.

По участку ходили слухи, что Глухой снова объявился. Карелла вскрыл конверт, вынул из него записку, скрепленную с другим листом бумаги, и прочитал вначале записку:

Дорогой Стив!

Постарайся, чтобы на этот раз тебя не надули.

Привет.

Сэнсон

P.S. Чуть позже.

Большой лист бумаги был фотокопией, снятой со страницы книги Риверы. Вот что там было написано:

"На гранитной башне, воздвигнутой в честь богов в дальнем конце огромной равнины, стоял Анкара. Оттуда ему была видна беспорядочная толпа, двигавшаяся к соломенному чучелу, олицетворявшему неурожай. Это связанное веревкой страшилище толпа намеревалась уничтожить, чтобы подавить свой собственный страх. Толпа неустанно двигалась вперед, люди пели, топали ногами, вопили. Огромный зверь, который, казалось, весь состоял из размахивающих во все стороны рук и бьющих о землю ног. Он жаждал уничтожить намеченную им жертву, общего врага. Словно из одной глотки вырывался рев: «Убей, убей, убей!»

— Он вознамерился кого-то убить, — предположил Браун.

— Кого-то в толпе, — высказал свою догадку Мейер.

— На обширной равнине, — уточнил Карелла.

— Может быть, и так, а может, он пытается снова одурачить нас, — сказал Хейз.

— Постараемся не остаться на этот раз в дураках, — возразил Карелла.

— Знаете, как его называют во Франции? — спросил Мейер.

— Кого? Глухого?

— Нет. Человека, которого одурачивают. В первоапрельский День Дураков. Poisson d'avril — вот как.

— А я-то думал, что ты не говоришь по-французски, — произнес Браун, вспомнив историю с гаитянином.

— Жена моя говорит, — пояснил Мейер, пожимая плечами.

— А что это значит? — поинтересовался Хейз.

— Апрельская рыба.

— Вы думаете, что сегодня на улице произойдет трагедия? — спросил Браун. — Толпа, готовая взорваться?

— Толпа, готовая убивать, — уточнил Хейз.

— Давайте посмотрим газету, — предложил Карелла.

— Пойди вычисти зубы, — велел Мейер Хейзу.

Просмотрели газету.

И не нашли в ней никаких сообщений о намечавшихся на этот день многолюдных уличных сборищах.

Очень хорошо.

А то бы их смыло дождем.

* * *

Первоапрельский День Дураков.

Дождь льет, как из ведра.

У римлян было нечто подобное. Только называлось оно Хиларийским праздником и приходилось на 25-е марта. У индийцев тоже есть праздник, который они называют Холи.

Бурное веселье с такими же, как у нас, розыгрышами длится до 31-го марта. У нас в Америке и, в частности, в нашем городе розыгрыши начались с раннего утра.

Город, в котором ребята из 87-го участка охраняли общественный порядок, был разделен на пять географических секторов. Центр располагался на острове. Отсюда и его название Айсола. Айсола по-итальянски значит «остров». Но, как это часто бывает, название центра стало названием всего города. Айсола. А ведь у других секторов тоже были свои названия, причем очень поэтичные.

Этим утром 76-летний священник, преподобный Альберт Дж. Кортер, служивший в церкви Св. Марии, которая находится на углу улиц Харрингтон и Морзе, ждал поезда на платформе станции метро «Улица Морзе». Он был одет в сутану священника. Внезапно на него напали двое хулиганов.

Они похитили бумажник, четки и медаль, которая была знаком его членства в Ордене Блаженных Святых Отцов.

Едва священник поднялся по ступеням на платформу, как первый хулиган сказал ему: «Доброе утро, отец». В этот момент другой хулиган обхватил его сзади так, что у него перехватило дыхание. Он лишился чувств, упал на платформу, а хулиганы принялись разрезать карманы его сутаны. Через несколько секунд он пришел в себя и увидел, что хулиганы убегают.

Отца Кортера привезли в ближайшую больницу. Ту, что на углу улиц Харрингтон и Коул. Там ему обработали порезы и ушибы на лице и отпустили. Он рассказал лейтенанту Джорджу Кейгурису из Транспортной полиции, что он намеревался поехать в центр, чтобы повидаться с приятелями и коллегами священниками, жившими в том районе, где он вырос. А еще он рассказал лейтенанту, что в бумажнике у него было всего двадцать долларов, а медаль и четки не имеют никакой денежной ценности. Он добавил, что когда хулиганы убегали, тот, который поздоровался с ним, обернулся и с ухмылкой крикнул: «Первоапрельская шутка, отец!»

* * *

Женщину звали Ребекка Брайт. Она с ходу поведала Клингу, что ее младший брат был с детства чокнутый и ее нисколько не удивляет, что он занимался пачкотней или чем-то там еще, за что его и убили.

Тело Генри Брайта нашли на тротуаре возле книжного магазина, вокруг него валялись осколки разбитого вдребезги витринного стекла. Детективы Центрального Южного участка рано утром сообщили об этом по телефону Клингу и передали ему дело на расследование согласно заведенному в полиции порядку ПЖ[18]. Центральный Оперативный отдел уведомил их, что детективы Паркер и Клинг расследуют дело об убийстве трех пачкунов. Между этими преступлениями существует явная связь, и поэтому дело следует отнести к разряду ПЖ и передать его на расследование в 87-й участок. Так что нельзя было сказать, что Центральный Южный участок пытался свалить ответственность на других.

Клинг поинтересовался, почему это дело было отнесено к разряду ПЖ. Нет, он вовсе не пытается отмотаться от ответственности, но в нашем городе дурные примеры заразительны.

Кстати, обнаружили ли они пули на месте преступления? Это был каверзный вопрос. В трех предыдущих случаях на местах преступлений не было обнаружено ни пуль, ни стреляных гильз. И к своему огромному удивлению, он услышал: «Да, обнаружили, в том-то и дело. Но вовсе не поэтому мы передаем вам дело. Нам известно, что вы ничего подобного не нашли». Вот разговор Клинга с детективом из ЦЮ участка:

— Так что же вы нашли?

— Три пули в витрине. С первых выстрелов убийца, видно, не попал в жертву. Но так или иначе, пули прошли сквозь витринное стекло, и мы обнаружили их там.

— Это ничего не прибавляет к...

— Мы еще нашли записку.

— Что?

— В этот раз он пришпилил записку к телу.

— Записку?

— Вот я держу ее в руке. Написана прекрасным почерком.

Это я убил тех троих на окраине, говорится в ней. Так относится это дело к разряду ПЖ или нет?

Клинг подумал, что парню, видно, не терпится попасться, раз он оставил собственноручную записку. Записки оставляют только те, кому очень хочется попасться. Вот Глухой не из таких. Он присылает записки, потому что не желает попадаться.

Ребекка Брайт была на редкость некрасивой женщиной, Клинг дал ей на вид около тридцати лет. Она сидела в маленьком кабинете туристического агентства. Это было ее рабочее место. Стены за ее спиной были покрыты рекламами с видами Италии и Испании. Словно в Испанию или Италию попал, подумал Клинг.

— Вы знали, что ваш брат разрисовывает стены?

— Нет, — ответила она. — Но, как я вам уже сказала, меня это нисколько не удивляет.

— На этот раз он рисовал на стекле царапаньем, — сказал Клинг. — На осколке разбитого стекла мы обнаружили его инициалы. Они были нацарапаны на нем. Нечто похожее на Г и часть буквы Б. Он не успел вывести свой знак. Его убили.