— В Хьюстоне. Мы уже закончили с третьей степенью?

— Это не третья степень, — возразил он. — Просто...

— Просто полицейский, выполняющий свою работу, ты ведь так говорил?

— Да, — сказал он. — Но я еще не кончил.

— Ну давай, скорее заканчивай, чтобы мы могли наконец чего-нибудь выпить.

Он взглянул на нее.

— Потому что мне гораздо больше нравится, когда ты не являешься полицейским, выполняющим свою работу.

— А кто это Микки? — спросил Уиллис.

— Микки? Ух ты, ну и память у тебя! Микки — моя подруга.

— Как ее фамилия?

— Террил.

— Она весит больше ста килограммов и носит енотовую шубу?

Глаза Мэрилин широко открылись.

— И ездит на угнанном «мерседесе»?

Мэрилин улыбнулась.

— Ну и ну... Мы, оказывается, не теряли времени даром.

— Почему вы мне сказали неправду?

— Потому что не видела смысла в том, чтобы расширять твой список подозреваемых. Где, похоже, я иду под номером один.

— Расскажите мне все, что знаете о нем.

— Не так уж много.

— Он угонщик машин?

— Представления не имею.

— Но ведь он же приходил сюда к вам? Вы хотите сказать, что вы не...

— Тогда я встретилась с ним в первый раз. И в последний. Послушай, ты не возражаешь, если я принесу что-нибудь выпить? Мне это просто необходимо. Хочешь верь, хочешь нет, но смерть Бэза меня просто потрясла.

— Чувствуй себя как дома, — разрешил он.

Она встала с диванчика и подошла к старинному комоду. Отворила дверцу, вынула бутылку джина.

— Тебе опять виски? — спросила она.

— Только не в три часа дня.

— Терпеть не могу виски, — поморщилась она. — А когда кончается твое дежурство? Я переведу стрелки вперед.

— В четыре. Даже без четверти четыре.

— Почему бы не нарушить правила?

— Нет, — сказал он, — спасибо.

Она пожала плечами, вытащила подносик со льдом (комод оказался небольшим холодильником), положила несколько кубиков в стакан и добавила приличную порцию джина.

— За золотые дни и фиолетовые ночи, — сказала она и выпила.

— Расскажите мне о Микки, — попросил он.

Мэрилин подошла к кровати и присела на край.

— Он приехал в город на несколько дней. Моя подруга Диди попросила его мне позвонить. Все. Точка.

— Вы всегда принимаете незнакомых людей? Которые могут оказаться угонщиками машин?

— Я не знала, что он угоняет машины. Если это действительно так. И мы никуда с ним не ходили. Мы просто...

— Но вы были одеты, как будто куда-то собирались. Шикарное синее платье, сапфировые серьги, высокие каблуки...

— Так ты заметил, — сказала она и отпила джин. — А может быть, я так оделась специально для тебя?

— Ладно, хватит, — оборвал ее Уиллис.

— Ты не слишком-то высокого мнения о себе?

— Да. И вообще считаю себя куском дерьма. Может быть, не станем проводить сеанс психотерапии? Если вы никуда не ходили с этим бандитом Микки Террилом...

— Мы немного выпили, и потом он пошел своей дорогой. Почему это ты так на него злишься?

— Воры всегда меня злят, — буркнул Уиллис. — И давайте не будем отклоняться от темы. Вы мне сказали, что куда-то уходите с подругой, что собираетесь с ней поужинать.

— Да, — Мэрилин вновь отпила из своего стакана. — Пожалуй, я тут солгала.

— Почему?

— Потому что если бы я сказала, что Микки — мужчина, ты бы начал задавать те самые вопросы, которые задаешь сейчас, а я не хочу, чтобы ты считал, что я из тех женщин, что встречаются с незнакомыми мужчинами. Это бы тебя только разозлило, вот как сейчас.

— Я ничуть не злюсь! — запротестовал Уиллис.

— Вы только послушайте — это он-то не злится, — Мэрилин закатила глаза.

Он помолчал.

— Ну и зануда же ты! — наконец сказал он.

— Спасибо, — она приветственно подняла стакан. — Скоро четыре, знаешь?

Он взглянул на часы.

— Может быть, теперь выпьешь виски?

— Нет.

— А может, подойдешь и поцелуешь меня? — предложила она.

Он посмотрел на нее, и сердце его неожиданно сильно забилось.

— Если хочешь, только скажи, — она улыбнулась.

— Я бы не прочь.

— Тогда подойди и сделай, что хочешь.

Он подошел и сел рядом.

— Я никого из них не убивала, — прошептала она и поцеловала его.

Губы их приоткрылись, головы склонились, языки сплелись. Он оторвался от Мэрилин и посмотрел на нее в упор.

Ее глаза мерцали при свете бра. Не говоря ни слова, она расстегнула блузку. Бюстгальтера на ней не было. Он увидел полные груди с аккуратными сосочками, коснулся их и поцеловал. Она расстегнула свои джинсы и сняла их. Его рука скользнула к ее трусикам, погладила ее между ног. Она ответила страстным вздохом, похожим на шипение змеи, и вся выгнулась, когда он стал стягивать с нее трусики, ее рука нашла молнию на его брюках и, расстегнув, освободила его взбухшую плоть. Сама она при этом отвернула глаза, как монашенка.

Часы на старинном комоде громко тикали, как бы задавая своим мерным стуком ритм их торопливому совокуплению. На мгновение показалось, что в тот момент, когда он проник в нее, часы остановились, затем снова застучали, давая аккомпанемент. Однако их тела нашли другой темп, бешеный, мощный, сотрясающий до самого основания и вызвавший у нее сначала резкие короткие вздохи, затем стон и, наконец, громкий вскрик, похожий на вопль ирландской плакальщицы, было в нем что-то примитивно-животное и пугающее.

Они вцепились друг в друга со всей силой, извиваясь, издавая стоны и вскрики. Опьяненный ее насыщенным парами джина дыханием, ошеломленный ее воплями, весь отдавшись этому бешеному, опережающему время ритму, Уиллис помнил о том, что он полицейский, расследующий двойное убийство, помнил о той невероятной тайне, стоявшей между ними — двумя совершенно незнакомыми людьми. Но эта тайна с каждым страстным движением уходила из его сознания все дальше и дальше.

— Давай, скорее! — кричала она. — О Боже, давай же!

Тайны.

Потом она рассказала Уиллису о своем отце — своем настоящем отце, о его золотых деньках и фиолетовых ночах. Он был алкоголиком, избивал мать до синяков, когда напивался. Однажды он попытался сделать то же самое с Мэрилин — пришел домой, пьяный в стельку, ворвался в ее комнату, когда она уже собиралась лечь спать и надевала ночную рубашку. С ремнем в руках он с руганью стал гоняться за ней по всему дому. На следующий день она ушла из этого дома навсегда.

— Я отправилась на автовокзал на Кулидж-авеню, — рассказывала она. — На мне была форма школы святого

Игнатия — в Маджесте я ходила в эту школу — короткая плиссированная юбка и синий блейзер с вышитым золотом гербом школы, вот здесь, — сказала она, касаясь левой груди. — Стоял прекрасный майский день, до моего шестнадцатилетия оставалось три месяца, а я села в автобус и отправилась прямиком в Калифорнию. Он был подонок, можешь мне поверить. Считается, что самыми большими пьяницами являются ирландцы, так ведь? Так вот мой папаша был чемпионом среди пьяниц во всей Маджесте, а его родители родились в Лондоне.

Уиллис с жадностью ловил каждый произносимый ею звук, чувствуя, как растет близость, гораздо более тесная, чем та физическая, которая была между ними несколько минут назад. Он прижал ее к себе и слушал.

— И вот я приехала в Калифорнию, — говорила она, — чтобы оказаться подальше от отца. Ну скажи, кому хочется, чтобы его избивали? И там я связалась с одним парнем, штангистом. У него были мускулы, как у гориллы, да и волосы росли по всему телу, даже на спине. Ненавижу мужчин, у которых на спине растут волосы! И еще с татуировками. С мужиками, у которых есть татуировки, надо быть поосторожнее, они все мерзавцы и подонки, да еще с приветом. И я точно знаю, что большинство бандитов носят татуировки, ты это знал?

— Да, — кивнул Уиллис.

— Ну да, конечно — ты же полицейский. Тот парень не был бандитом, но он регулярно избивал меня, как избивал бы папаша, если бы я осталась дома в Маджесте. Ну как тебе это нравится? Вот уж ирония судьбы! Он говорил мне, что до тех пор, пока не стал заниматься штангой, был тощим хиляком, и лишь спорт сделал его человеком, придал уверенности в себе. Однажды из-за него я чуть не попала в больницу.

В один прекрасный день я не выдержала и вызвала полицию, они были чрезвычайно любезны и вежливы, не то что здесь — ты уж меня извини. Сняли шляпы: «Да, мисс? В чем проблема, мисс?» Я стою с подбитым глазом и распухшей губой — этот мистер Америка разминает перед ними свои мускулы, а они меня спрашивают, неужели я действительно хочу подать на него жалобу. И тогда я поняла, что это ничего не изменит. Однако, когда он в следующий раз снова попытался поднять на меня руку, я разбила ему голову бутылкой. «Теперь твоя очередь вызывать полицию, ты, подонок!» — сказала я ему. Полицию он вызывать не стал, но больше меня не трогал. Через неделю мы разошлись. Я думаю, он просто не мог оставаться с человеком, который больше не позволял регулярно делать из себя отбивную. Мне кажется, некоторым мужикам просто нравится избивать женщин, не спрашивай меня, почему. Ты ведь не из таких?

— Нет, — ответил Уиллис.

— Я так и думала, — сказала Мэрилин. — Во всяком случае, я прожила одна где-то около года, а за несколько месяцев до моего семнадцатилетия меня нашла мама. Она сказала, что вышла замуж за техасского миллионера... ну, этого Джесси, моего отчима... и я стала жить с ними в Хьюстоне. Счастливый финал, правда? Я обожаю истории со счастливым концом, а ты?

День постепенно перешел в вечер. И поскольку она была с ним так откровенна, так свободно и раскованно отдала ему тело и душу, поверив свои секреты, он тоже стал рассказывать ей о том, что он чувствовал, когда много лет назад застрелил двенадцатилетнего мальчика, однако внимание ее на этот раз было занято совсем другим.

— Никогда не знаешь, как обернется жизнь, — говорила она. — Ну, давай, я хочу, чтобы он опять встал. Вот моя знакомая, она одно время позировала для Нелсона Райли, ты с ним встречался, это художник, ну давай, малыш, — так вот, она была танцовщицей, никак не могла найти работу, но не желала сдаваться и, наконец, все же договорилась о просмотре с хореографом. Во-вот, так уже лучше, я забыла ее имя, одна из самых известных хореографов, и вот теперь моя подруга танцует в балете Айсолы, ого, ну и огромный же ты стал... — И в конце концов он снова навалился на нее, и она снова кричала в оргазме так, что звенели стекла всех домов в городе.