— Это скверно, мне трудно будет достать вам другой. Лучше ничего не говорите боссу. Неужели нельзя запирать машину?

— Вчера вечером моя голова была занята другим.

— Пришлите мне лицензию на оружие, я посмотрю, что можно сделать. Копы, наверное, проклинают меня.

Он положил трубку.

Я вспомнил, что, увлекшись статьей о Хэммонде, я совсем забыл отдать Максу его пистолет и лицензию. Я поспешил в кабинет, желая убедиться, что он еще на месте.

Потом появился Гарри Лэнсинг. Он освещал для нас финансовые отчеты и справлялся с этим отлично. Оставшуюся часть дня мы провели вместе, отвлекаемые телефонными звонками, и набросали статью для следующего номера. Было почти пять часов, когда он ушел. Загудел зуммер.

— Звонит мистер Чендлер, — сообщила Джин.

Я взял трубку.

— Привет, Стив, — сказал он. — Я только что вернулся. Поездка прошла отлично. Я должен вам много рассказать. Приходите сегодня вечером к нам с Линдой, она сможет поболтать с Лоис. А мы обсудим в это время наши дела. Ну, так как?

Я подумал о намечавшемся ужине с Джин, но отклонить предложение не смог.

— Линда уехала к матери в Даллас, мистер Чендлер.

— Тогда возьмите с собой Джин, надо же как-то занять мою жену. — Он засмеялся. — Готова у вас статья о Хэммонде?

— Мы уже сдали ее в печать. Я захвачу оттиски.

— Отлично, приезжайте часов в шесть, идет? Я хотел бы сегодня лечь пораньше.

— Хорошо, мистер Чендлер.

Я зашел к Джин и сообщил, что Чендлер пригласил нас обоих на ужин. Она развела руками в отчаянии.

— Тем не менее это так.

— Тогда мне надо все бросить и мчаться домой, Стив. Я должна переодеться. Лоис Чендлер придает большое значение условностям.

Я вернулся в свой кабинет, позвонил в редакцию и распорядился, чтобы через час принесли свежий оттиск статьи о Хэммонде.

Поскольку типографию тоже содержал Чендлер, меня заверили, что все будет в порядке. Я взглянул на часы. Оставалось еще сорок пять минут. Неожиданно я вспомнил, что в рабочей суете я так и не дождался звонка Стенсила. Я позвонил в больницу, и тот извинился, что не смог позвонить раньше:

— Уолли прооперировали, и я позвонил бы раньше, но меня задержал Борг.

— Борг?

— Да, ведь он что-то вроде заместителя Чендлера. Так вот: Уолли поправляется. Дня через два мы сможем допустить к нему посетителей. Мистер Борг хочет отвезти его в какой-то санаторий в Майами. Должен признать, что мистер Чендлер очень образцово относится к своим служащим.

— Ты думаешь, денька через два я смогу поговорить с Уолли?

— Надеюсь. Правда, первенство принадлежит полиции. Лейтенант Голстейн уже настойчиво требует свидания.

— Позвоню тебе в пятницу.

— Ладно.

Я долго сидел, гадая, расскажет ли Уолли историю с Горди. Я был уверен, что Ширли пустят к нему первой. Значит, нужно сказать Ширли, чтобы она предупредила Уолли ничего не говорить. Я позвонил к ним домой, но никто не подходил к телефону. Видимо, она еще не вернулась из больницы. Что ж, в моем распоряжении еще три дня. Пора было уходить. Я запер дверь и пошел к машине. По дороге заехал в типографию и забрал еще влажные оттиски статьи о Хэммонде. Они выглядели совсем неплохо. Потом я поехал к Чендлеру. До его великолепной виллы я добрался в пять минут седьмого. "Порше" Джин уже был у подъезда. Слуга ввел меня в просторный холл. Здесь стояла ценная антикварная мебель, а картины на стенах заслуживали места в музее.

— Проходите, Стив, — приветствовал меня Чендлер.

Джин в просторном белом платье с бокалом в руке выглядела очень красивой. Рядом с ней сидела Лоис Чендлер и улыбалась мне. Лоис Чендлер была лет на двадцать моложе своего мужа. Ей, должно быть, лет тридцать шесть — тридцать семь. Это была высокая, элегантная и очень утонченная светская дама. При ее виде создавалось впечатление, что у нее не было никаких дел, кроме заботы о туалетах, посещения косметических салонов и встреч с гостями мужа. Она была настолько безукоризненна, что даже прикоснуться к ней казалось таким же кощунством, как тронуть свежее, еще пахнущее краской полотно художника. Его густые седоватые волосы были уложены в красивую прическу. А глядя на ее маленький нежный нос, чувственные губы и восхитительный подбородок, каждый легко понимал, как Чендлер к ней относится.

Пока разносили напитки, мы говорили о пустяках. Потом все сели за стол. Ужин был изысканным. За едой Чендлер рассказывал о своей поездке в Вашингтон. Мы узнали, как выглядит президент, и о том, что, по его мнению, с инфляцией скоро будет покончено, и как они с президентом перешли на "ты". За десертом Лоис вдруг прервала его:

— Дорогой, ты не замечаешь, что никому не даешь вставить слово. Я охотно послушала бы Стива об этом интригующем убийстве в Истлейке.

— Ты права, милая. — Чендлер тепло улыбнулся ей. — О каком убийстве идет речь? Что случилось?

Лоис перевела взгляд на меня:

— Расскажите же нам что-нибудь. Кем был этот человек и почему его убили?

— Не имею понятия, почему его убили. — Я почувствовал на себе любопытные взгляды. — Он был управляющим универмагом.

— Да ведь я хорошо об этом знаю, газеты писали. Но какова причина убийства?

— Этого не знает даже полиция. Просто кто-то вошел и застрелил его. Больше мне ничего не известно.

Чендлер явно скучал.

— Скорее всего это сделал какой-нибудь наркоман, нуждавшийся в деньгах, — сказал он нетерпеливо. — Такие случаи происходят сплошь и рядом.

— Но мне кажется, в Истлейке можно найти гораздо более богатого человека, не так ли? Вряд ли у него было много денег, — предположила Лоис и вопросительно посмотрела на меня.

— Этого я не знаю.

— Ну, вы меня разочаровали! — Она улыбнулась. — Я была уверена, что вы-то знаете какие-нибудь новости. Меня страшно интересуют убийства.

Чендлер наклонился и потрепал ее по руке:

— Послушай, дорогая, мне нужно минуту спокойно поговорить со Стивом, так почему бы вам, девочки, не посидеть где-нибудь, а нас оставить здесь.

Лоис пожала плечами и повернулась к Джин:

— Что поделаешь, мы здесь больше не нужны, пойдемте.

Как только за ними закрылась дверь, Чендлер отодвинул свой стул и встал:

— Пройдем в кабинет, мне хочется посмотреть на этого Хэммонда.

Мне удалось сбежать лишь в первом часу. К этому времени Лоис отправилась в постель, а Джин — домой.

Чендлер восхищался статьей о Хэммонде. Потом опять рассказал мне о президенте, о его мерах по борьбе с инфляцией, и наконец мы с ним совместно набросали план статьи, которая бы просветила читателей относительно планов президента. Впрочем, саму статью мы собирались поручить Лэнсингу. Чендлер еще упомянул о Шульце. Он хотел, чтобы статья о нем появилась в следующем номере журнала.

— Нельзя упустить из рук этих проходимцев. — Он ухмыльнулся. — Принимайтесь за дело и задайте им жару. Хорошо, что у вас все в порядке и Уолли поправляется. Он прекрасный репортер. Как только ему станет лучше, пошлю его с Ширли в Лонг-Бич. Пусть погреется на солнышке. А вы справитесь без него. Не нужен ли вам помощник до его возвращения?

— Нет, достаточно и Берри. У нас в запасе ряд хороших материалов, которые мы сможем использовать.

Провожая меня до двери, он обронил:

— Должен сказать, вы отлично справляетесь. Жаль, что не могла прийти Линда, мне нравится эта девочка.

Одну секунду меня подмывало сказать о крушении нашего брака, но я передумал. Нечего было торопиться.

Я сел в машину и поехал в отель "Империал". Из кабины телефона-автомата позвонил Джин. Пришлось подождать, пока она взяла трубку.

— Можно мне на минутку заехать к вам? Есть новости.

— Извините, но я уже в постели. После двух часов общения с мадам я совершенно разбита. Придется отложить разговор до утра.

— Но ведь в редакции у нас нет ни минуты покоя. Тогда, может быть, вы согласитесь пойти со мной поужинать вечером? Я бы вам все рассказал.

— Завтра не могу, уже договорилась о встрече.

— Но это важно, Джин, нельзя ли отложить?

— Нет.

Ее отрывистый ответ убедил меня в тщетности дальнейших уговоров. Я заметно забеспокоился:

— Джин… я, собственно, ничего о вас не знаю. Можно задать вопрос? У вас кто-нибудь есть?

Наступило молчание, и наконец она ответила:

— Да, есть.

Ее ответ застал меня врасплох и глубоко и горько разочаровал. Я вдруг понял, что люблю Джин.

— Правда? — спросил я сдавленным шепотом.

— Мне нужно выспаться. — Она говорила все тем же резким голосом. Продолжать разговор не имело смысла. — Спокойной ночи. — Она положила трубку.

Я направился к машине. Никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким. Я знал ее полтора года, но все это время фактически не замечал, выделяя лишь профессиональные качества и энергию. Потом неожиданно увидел в ней женщину. Словно в темной комнате вдруг зажгли свет. Все же я мог бы догадаться, что у такой женщины не могло не быть друга. И вот теперь я знал наверняка, и это не принесло мне радости.

Приехав домой, я загнал машину в гараж. Когда я отпирал дверь дома, сзади послышалось:

— Менсон…

Я быстро обернулся.

В темноте стоял сержант Бреннер.

— Погасите свет, я не хочу, чтобы меня здесь видели.

Мы сидели в темноте друг против друга. Рассмотрев Бреннера получше, я испугался. Он уже не был жестким самоуверенным копом, которого я знал. Это был совершенно другой человек, человек на грани отчаяния. Лицо его побледнело и осунулось, со щек исчезли горькие складки, казалось, он вдруг съежился и увял.

— Слушайте, Менсон, давайте говорить начистоту. Вы взяли ту пленку и снимки? Только говорите правду.