Старший инспектор Дэви улыбнулся ей:

– Вы хотите сказать, что не откроете нам его имени? Ничего. Если нам это будет действительно нужно, мы сами узнаем. Но почему вы думали, что этот молодой человек, который так очевидно увлекся вами, захотел вас убить?

– О, да потому, что он грозился это сделать. Я хочу сказать, что мы с ним иногда ссорились. Он приводил с собой друзей, а я делала вид, что они мне больше нравятся, чем он, и он тогда бесился. Он мне говорил, чтобы я была поосторожнее. Что мне так просто от него не отвертеться! Что если я не буду ему верна, то он меня убьет! Мне-то просто казалось, что он устраивает представления и разыгрывает драму. – Эльвира неожиданно улыбнулась. – Но все это было довольно забавно. Я никак не думала, что это может быть всерьез.

– Да-а, – протянул старший инспектор Дэви, – по тому, как вы рассказываете, не похоже, чтобы этот молодой человек мог отравить конфеты и послать вам.

– Мне тоже так не кажется, на самом-то деле, – призналась Эльвира. – Но кто еще мог это сделать? Это меня беспокоило. А потом, когда я сюда приехала, мне пришла записка… – Она запнулась.

– Какая записка?

– Ее принесли в конверте, и она была напечатана на машинке. Там было сказано: «Будьте осторожны. Вас хотят убить!»

Брови старшего инспектора Дэви взметнулись вверх.

– Вот как? Очень любопытно. Да, очень любопытно. И это вас встревожило? Испугало?

– Да. Я стала думать, кому же я мешаю. Вот почему я пытаюсь узнать, на самом ли деле я богата.

– Продолжайте.

– А недавно в Лондоне тоже кое-что случилось. Я ехала в метро, и там на платформе было много народу. Мне показалось, что меня хотят столкнуть на рельсы.

– Дитя мое! – воскликнула Бесс Седжвик. – Только без романтических бредней.

И снова Папаша остановил ее жестом.

– Да, – виновато проговорила Эльвира. – Вероятно, я выдумываю много лишнего, но после того, что произошло сегодня вечером, мне кажется, будто все это возможно. – Она вдруг обернулась к Бесс и заговорила страстно: – Мама! Может быть, ты знаешь. Неужели кто-то хочет меня убить? Неужели у меня есть враг?

– Нет у тебя никакого врага, – ответила Бесс Седжвик нетерпеливо. – Не будь идиоткой. Никто тебя не хочет убить. Ну кому это может быть нужно?

– Тогда кто в меня сегодня стрелял?

– В таком тумане, – сказала Бесс Седжвик, – тебя могли принять за кого-нибудь другого. Ведь такое возможно, не правда ли? – обратилась она к Папаше.

– Да, такое вполне могло случиться, – подтвердил старший инспектор Дэви.

Бесс Седжвик устремила на него пристальный взгляд. Ему даже показалось, что она одними губами произнесла слово «позже».

– Ну, – бодро заговорил он, – теперь нам лучше всего обратиться к фактам. Откуда вы здесь взялись? Что вы делали на этой улице в такой туманный вечер?

– Я сегодня утром приехала на занятия художественного класса в галерею Тейт. Потом я пообедала со своей подругой Бриджет. Она живет на Онслоу-сквер. Мы сходили в кино, а когда вышли, увидели этот туман – он был густой и становился все гуще. Тут я подумала, что лучше мне домой не ехать.

– Вы на машине?

– Да, я прошлым летом сдала на права. Только я не очень хорошо вожу машину и терпеть не могу ездить в туман. Поэтому мать Бриджет сказала, что я могу у них переночевать, и я позвонила кузине Милдред – это у них я живу, в Кенте…

Папаша кивнул.

– И я сказала, что останусь на ночь. Она ответила, что это очень разумно.

– И что было дальше? – спросил Папаша.

– Туман вдруг стал рассеиваться. Вы знаете, как это бывает. И тогда я решила, что все-таки поеду в Кент. Я попрощалась с Бриджет и поехала. Но туман снова усилился. И мне это не понравилось. Я заблудилась и не знала, где я. Потом, через некоторое время, я поняла, что я на углу Гайд-парка, и подумала: «Нельзя в такой туман ехать в Кент». Сначала я хотела вернуться к Бриджет, но вспомнила, что уже заблудилась. И тут я сообразила, что рядом этот отель, куда меня возил дядя Дерек, когда я вернулась из Италии. Я поехала к отелю – здесь, как я считала, наверняка найдется номер. Я нашла место для машины и пошла по улице к гостинице.

– Вы кого-нибудь встретили или слышали чьи-то шаги?

– Странно, что вы об этом сказали, потому что, мне кажется, я слышала позади себя шаги. Конечно, в Лондоне по улицам ходит много народу. Только в такой туман это страшно действует на нервы. Я постояла, послушала, но больше не услыхала никаких шагов и решила, что мне почудилось. К тому времени я уже была совсем рядом с отелем.

– А потом?

– Потом раздался выстрел. Я вам уже говорила – прямо у меня над ухом. Швейцар бросился ко мне и толкнул меня себе за спину, но тут ударил второй выстрел… Он… он упал, и я закричала. – Ее начало трясти.

– Держись, девочка, – проговорила Бесс негромко, низким голосом. – Спокойно.

Таким голосом она успокаивала своих лошадей, и он отлично подействовал на дочь. Эльвира моргнула, выпрямилась и затихла.

– Вот и молодец, – похвалила ее Бесс.

– А потом появились вы, – обратилась Эльвира к Папаше. – Вы засвистели в свой свисток и велели полицейскому отвести меня в отель. И как только я вошла, я увидела… увидела маму.

– Ну вот, теперь у нас концы с концами сходятся, – заключил Папаша и слегка поерзал на стуле своим грузным телом. – Перейдем к сути дела. Вы знаете человека по имени Ладислав Малиновский? – спросил он.

Тон его был ровным, обыденным, без какого-либо особого нажима. Он не смотрел на девушку, но, так как ушки у него были на макушке, он уловил, как она еле слышно ойкнула. Смотрел он не на дочь, а на мать.

– Нет, – ответила Эльвира, но пауза была слишком долгой. – Нет, не знаю.

– Так-так, – сказал Папаша. – А я подумал, что вы могли бы его знать. И еще подумал, что сегодня вечером он где-то здесь.

– Но зачем ему быть здесь сегодня?

– Дело в том, что машина его стоит поблизости, – пояснил Папаша. – Вот я и решил, что и он сам здесь.

– Я с ним незнакома, – повторила Эльвира.

– Выходит, я ошибся. Но вы-то, разумеется, с ним знакомы? – повернулся Папаша к Бесс Седжвик.

– Естественно, – ответила Бесс. – Знаю его уже много лет. – Она добавила с легкой усмешкой: – Он просто сумасшедший. Гоняет как ангел или, вернее, как дьявол и когда-нибудь сломает себе шею. Полтора года назад он сильно разбился.

– Да, помню, я читал об этом, – кивнул Папаша. – Он ведь больше не участвует в гонках?

– Пока нет. Возможно, и вообще не будет.

– Как вы думаете, мне уже можно идти спать? – спросила Эльвира жалобным голосом. – Я ужасно устала.

– Разумеется. Понятно, что вы устали, – сказал Папаша. – Вы рассказали нам все, что помните?

– О да.

– Я провожу тебя, – предложила Бесс.

Мать и дочь вышли вместе.

– Она его отлично знает, – заметил Папаша.

– Вы и впрямь так думаете? – спросил сержант Уоделл.

– Не думаю, а точно знаю. Она пила с ним чай на днях в парке Баттерси.

– Как вы про это проведали?

– Мне сообщила одна старая леди, очень этим расстроенная. Не находит его подходящим приятелем для столь юной девушки. В этом она не ошибается.

– Особенно если он и маменька… – Уоделл деликатно умолк. – Это общеизвестная сплетня.

– Да. То ли правда, то ли нет. Может, и так.

– Если так, то за которой же он действительно охотится?

Папаша проигнорировал вопрос:

– Мне нужно, чтобы его нашли. Очень нужно. Машина его здесь – сразу за углом.

– Вы считаете, что он живет в этом отеле?

– Не думаю. Не вписывается. Если он при-ехал сюда, то для встречи с девицей. Она-то уж точно явилась ради него.

Дверь отворилась, и вошла Бесс Седжвик.

– Я вернулась, потому что хочу с вами поговорить, – сказала она и перевела взгляд с Папаши на двоих других мужчин. – Не могли бы мы поговорить наедине? Я сообщила вам все, что могла, но я бы хотела сказать вам пару слов без свидетелей.

– Не вижу к тому препятствий, – ответил ей старший инспектор Дэви. Он кивнул, и молодой детектив, захватив блокнот, удалился. Уоделл вышел вместе с ним.

– Итак? – произнес старший инспектор Дэви.

Леди Седжвик села напротив него.

– Эта дурацкая история с отравленными конфетами, – начала она. – Это полная чушь. Нелепая до предела. Ни на минуту не верю, что такое могло произойти.

– Не верите, вот как?

– А вы?

Папаша в сомнении покачал головой:

– Вы полагаете, что ваша дочь ее выдумала?

– Да. Но зачем?

– Ну если вы не знаете зачем, – развел руками старший инспектор Дэви, – откуда же мне знать? Она ведь ваша дочь. И соответственно, вам это должно быть более понятно.

– Я совершенно не знаю свою дочь, – с горечью призналась Бесс Седжвик. – Я не виделась с ней и никак не общалась с того времени, как ей исполнилось два года, а я сбежала от ее отца.

– Ах да, я это знаю. Мне это кажется странным. Видите ли, леди Седжвик, суд обычно дает матери, даже если она виновата в разводе, опеку над ребенком, коль скоро она этого хочет. Вы, очевидно, не просили. Вы этого не хотели.

– Я тогда думала, что лучше не надо.

– Почему?

– Ну, считала, что это для нее небезопасно.

– С моральной точки зрения?

– Нет, не по моральным причинам. Теперь полно внебрачных связей. Дети должны знать об этом, им приходится с этим жить. Но жизнь, которую мне предстояло вести, не была безопасной. Ничего не поделаешь: ты таков, каким родился. Мне было предначертано от рождения жить опасно. Я не законопослушна, и для меня не существует условностей. Я подумала, что для Эльвиры будет лучше, что она будет счастливее, если получит традиционное английское воспитание. Будет защищена и присмотрена…

– Но без материнской любви?

– Я думала, что если она привяжется ко мне, то ей придется страдать. Вы можете, конечно, мне не верить, но я чувствовала именно так.