Агата Кристи - Отель «Бертрам»

– Номер 14, – сказала мисс Горриндж. – Мне кажется, что в прошлый раз у вас был 14-й номер, полковник Ласкомб и он вам понравился. Там тихо.

– Как это вам удается все запомнить? Не могу себе даже представить, мисс Горриндж.

– Мы хотим, чтобы нашим старым друзьям было удобно.

– Пребывание здесь навевает далекие воспоминания. Кажется, ничто не изменилось.

Он замолчал, увидев, что из рабочего кабинета, своего святилища, вышел его приветствовать мистер Хамфрис.

Непосвященные часто принимали мистера Хамфриса за самого мистера Бертрама. Кто на самом деле этот мистер Бертрам и был ли на свете таковой вообще, терялось во мраке времен. Отель существовал примерно с 1840 года, но никто не занимался изучением его истории. Просто он существовал как данность. Когда к мистеру Хамфрису обращались как к мистеру Бертраму, он никогда не поправлял собеседника. Если они хотят, чтобы он был Бертрамом, он им будет. Полковнику Ласкомбу было известно его настоящее имя, хотя он и не знал, является ли тот управляющим или владельцем. Он предполагал, что верно последнее.

Мистеру Хамфрису было лет пятьдесят. Он обладал превосходными манерами и внешностью министра. Он мог быть одновременно всем для всех. Он мог говорить, как заядлый любитель, о скачках, крикете, внешней политике, автомобильных гонках, рассказывать анекдоты о королевской фамилии, был в курсе всех театральных и эстрадных новинок, мог посоветовать американцам, что стоит посмотреть во время их краткого визита в Англию. Он располагал исчерпывающей информацией о том, где стоит поужинать людям с самым различным доходом и самыми разнообразными вкусами. При всем том он держался с необычайным достоинством. Он не бежал на каждый зов. Мисс Горриндж обладала той же информацией и могла вполне толково ее изложить. Время от времени мистер Хамфрис появлялся на горизонте, подобно солнцу, и ублажал кого-нибудь своим личным вниманием. На этот раз честь выпала полковнику Ласкомбу. Оба обменялись несколькими избитыми фразами насчет скачек, но полковник был поглощен собственной проблемой. А перед ним стоял человек, способный дать ему ответ.

– Скажите мне, Хамфрис, как все эти милые старушки могут приезжать сюда и останавливаться у вас?

– А-а-а, вас это заинтриговало? – Мистера Хамфриса позабавил вопрос. – Да ответ крайне прост – им это было бы не по карману, если бы… – Он помедлил.

– Если бы вы не делали для них особых скидок? Дело в этом?

– Более или менее. Они обычно не знают, что цены для них особые, а если и понимают это, то им кажется, что мы делаем им скидки как старым клиентам.

– Но это не совсем так?

– Видите ли, полковник, я управляю этим отелем и не могу позволить себе роскошь терять деньги.

– Но каким образом вам удается возместить потери?

– Это вопрос атмосферы… Иностранцы, приезжающие к нам в страну, особенно американцы, ибо именно у них есть деньги, имеют собственные представления о том, что такое Англия. Я не говорю, как вы понимаете, о тех финансовых воротилах, которые постоянно пересекают океан. Они, как правило, останавливаются в «Савое» или «Дорчестере». Им нужна современная обстановка, американская еда и все прочее, что дает им возможность чувствовать себя как дома. Но есть еще масса людей, которые выезжают за границу изредка и которые ожидают, что эта страна… ну, не стану заходить так далеко, во времена Диккенса, но они прочли «Крэнфорд» и Генри Джеймса и нисколько не хотят, чтобы наша страна оказалась такой же, как их собственная! Поэтому, возвратившись домой, они рассказывают: «В Лондоне есть прелестное место, отель „Бертрам“. Там ты словно возвращаешься на сотню лет назад. Настоящая старая Англия. А какие люди там живут! Нигде больше таких не встретишь. Восхитительные старые герцогини. За столом подают старые английские блюда, замечательный пудинг из говядины, приготовленный по старому рецепту! Вы никогда ничего подобного не пробовали. Великолепная говяжья вырезка или седло барашка, английский чай на старинный лад, превосходный английский завтрак. И все остальное тоже чудесно. Удобно и тепло. В каминах горят толстые поленья».

Мистер Хамфрис закончил свой маленький спектакль и позволил себе нечто вроде улыбки.

– Понятно, – задумчиво протянул Ласкомб. – Эти люди, осколки аристократии, обедневшие члены знатных фамилий, создают у вас соответствующую мизансцену.

Мистер Хамфрис кивнул:

– Странно, что никто другой до этого не додумался. Конечно, я пришел в «Бертрам», так сказать, на все готовое. Требовался только довольно дорогой ремонт. Все приезжающие сюда считают, что сделали для себя открытие, о котором никто другой не знает.

– Я полагаю, – сказал Ласкомб, – что ремонт в самом деле обошелся недешево?

– О да. Нужно было, чтобы гостиница выглядела эдвардианской по стилю, но при этом имела бы все современные удобства, без которых в наше время не обойтись. Наши милые «одуванчики», если вы простите мне это определение, должны ощущать, что ничто не изменилось с начала века, а наши зарубежные клиенты должны чувствовать атмосферу ушедшей эпохи и в то же время иметь все, к чему привыкли дома и без чего не могут обойтись.

– Порой приходится трудновато?

– Да нет. Возьмем, например, центральное отопление. Американцам требуется, я бы даже сказал, им необходима температура по меньшей мере на десять градусов по Фаренгейту выше, чем англичанам. И у нас, в сущности, имеются два типа спален. Англичан мы размещаем в одних, американцев – в других. Номера выглядят совершенно одинаковыми, но в них масса существенных отличий: электробритвы, души, ванны в некоторых номерах, а если вы хотите получить американский завтрак, то пожалуйста: хлопья и апельсиновый сок со льдом и прочее. Но можете заказать и английский завтрак.

– Яичницу с беконом?

– Можно и это. Но на самом деле выбор гораздо шире: копчушки, почки со шпиком, молодая дичь, йоркская ветчина, оксфордский мармелад.

– Нужно мне завтра утром все это припомнить. Дома уже ничего подобного не получишь.

Хамфрис улыбнулся:

– Большинство джентльменов заказывают яичницу с беконом. Они… ну, они как-то забыли уже обо всем, что было когда-то возможно.

– Да, да… помню, когда я еще был совсем ребенком… Столы просто ломились от горячих блюд. Да, роскошная была жизнь.

– Мы стараемся подать людям все, что они закажут.

– Включая кексы с тмином и оладьи, насколько я мог заметить. Каждому по потребности – прямо по Марксу, я бы сказал.

– Простите?

– Да просто подумалось, Хамфрис, противоположности сходятся.

Полковник Ласкомб повернулся и взял ключ, предложенный ему мисс Горриндж. Посыльный тотчас вскочил, чтобы проводить его до лифта. Он заметил, проходя мимо, что Селина Хейзи сидит уже со своей подругой – какой-то там Джейн.

– Не сомневаюсь, что ты все еще живешь в своей милой Сент-Мэри-Мид? – спрашивала леди Селина. – Такая славная, неиспорченная деревушка. Часто о ней вспоминаю. Там все по-прежнему, все без изменений?

– Пожалуй, нет. – Мисс Марпл задумалась о некоторых сторонах жизни своего поселка. Новое строительство… Пристройки к ратуше… Изменившийся облик главной улицы с ее современными витринами… Она вздохнула. – Приходится мириться с переменами, что поделаешь?

– Прогресс, – неопределенно отозвалась леди Селина. – Хотя мне часто кажется, что это никакой не прогресс. Вся эта современная сантехника. Всевозможных цветов и, как это там называется… выделки. Но разве хоть одно из этих приспособлений срабатывает как следует? Не знаешь, не то тянуть, не то нажимать. Каждый раз, когда приезжаешь к друзьям, в уборной обязательно висит надпись типа: «Резко нажми и отпусти», «Дерни влево», «Отпусти быстро». В старые времена нужно было просто потянуть ручку в любую сторону, и сразу лились целые потоки воды… О, вот и милый епископ Медменхема, – прервала бурный поток своих воспоминаний леди Селина, увидев проходящего мимо благообразного пожилого священнослужителя. – Он, насколько мне известно, почти слепой. Но какой, однако, замечательный и страстный проповедник!

Они немного поболтали на церковные темы. Разговор неоднократно прерывался замечаниями леди Селины, узнававшей различных друзей и знакомых, многие из которых совсем не были теми людьми, за кого она их принимала. Они с мисс Марпл немного поговорили о былых временах, хотя мисс Марпл, конечно, выросла в совершенно иной среде, нежели леди Селина, и их воспоминания были в основном ограничены теми несколькими годами, которые леди Селина, недавно овдовевшая и чрезвычайно стесненная материально, была вынуждена провести в крошечном домике в деревне Сент-Мэри-Мид, пока ее второй сын находился на соседней авиабазе.

– Ты всегда здесь останавливаешься, Джейн, когда бываешь в Лондоне? Странно, ведь я тебя раньше здесь не видела.

– Да нет, конечно. Мне это не по средствам, и, вообще, я почти не выезжаю из дому последнее время. Это все моя добрая племянница, она решила, что мне необходимо развеяться и хоть ненадолго приехать в Лондон. Джоан очень добрая девочка, да уж и не девочка, конечно. – Мисс Марпл задумалась, вспомнив, что Джоан уже около пятидесяти. – Она художница. И к тому же довольно известная. Джоан Уэст. Недавно у нее была персональная выставка.

Леди Селина совсем не интересовалась художниками, да и вообще ничем, связанным с искусством. В ее глазах писатели, художники и музыканты были лишь разновидностью дрессированных животных. Она готова была относиться к ним снисходительно, в то же время совершенно не понимая, что заставляет их заниматься тем, чем они занимаются.

– Что-нибудь в стиле модерн, без сомнения, – заметила она, рассеянно глядя по сторонам. – Вон Сесили Лонгхерст. Опять перекрасила волосы.

– Боюсь, что моя милая Джоан и впрямь пишет в современном стиле.

В этом мисс Марпл как раз ошибалась. Джоан Уэст считалась модернисткой лет двадцать назад, а среди нынешних молодых художников она числилась бесконечно старомодной.