Его вопрос повис в душном, попахивающем зловонием ночном воздухе. Полулежа в его объятиях, Мардж повернула голову, чтобы заглянуть ему в лицо, и увидела, как он кивнул, медленно и осторожно.

— Ужасно чувствовать себя трусом. Я словно человек, который может указать на убийцу, но не идет в полицию. Мардж, Мардж, мы ведь могли остановить его еще в самом начале, когда кинжал был спрятан за широкой улыбкой, когда его острый каблук еще не вонзился в первую сломленную им спину. И стоит лишь позволить ему украсть достоинство одного-единственного человека, как он постепенно подомнет под себя всех нас. — Грифф сделал паузу. — Мардж, сейчас мы мертвы. Должны вести борьбу, но неспособны на нее. Он захватил нашу страну и теперь станет зарабатывать себе репутацию в глазах всего мира — «Титаника». Слишком поздно, Мардж, слишком поздно.

— Если ты действительно так все это представляешь, то отнюдь не поздно. Не поздно, если ты…

— У меня такое ощущение, Мардж, что он постепенно уничтожит всех нас. Всех и каждого. А мы и пальцем не пошевелим, чтобы остановить его. О Боже, Мардж, что же он сделает теперь?

Она слышала, как слова вылетают из его рта, вырываясь из глубин тела. Она слушала его и в какой-то момент заметила, что он весь дрожит. Мардж плотнее прижалась к нему, желая ответить, обнадежить, но она сама не знала ответа, и потому его слова так и остались висеть в ночном воздухе, покуда их эхо не проморозило ее до мозга костей.

Глава 17

— «Обнаженная плоть», — проговорил Макуэйд. Глаза его сияли, по лицу гуляла довольная улыбка, и слова эти он произнес с таким же триумфом, который присутствует в голосе игрока в покер, только что продемонстрировавшего королевский флеш.

Энди Негглер всматривался в лицо Макуэйда, изо всех сил стараясь не заразиться его неуемным, полыхающим пафосом. В его офис в здании «Крайслера» и раньше нередко приходили люди с разными идеями, так что совсем нетрудно было запалить огонь по тому или иному поводу, однако огонь этот чаще всего вскоре стремительно угасал, а опытный Негглер не любил сидеть с горсткой холодного пепла в кулаке.

— Я хочу создать самые выдающиеся туфли во всей истории, — продолжал Макуэйд.

— В нашей истории было немало замечательных туфель, — спокойно проговорил Негглер.

— Но ничто не может сравниться с этими, — сказал Макуэйд.

— У вас такое предчувствие, что эти туфли станут чем-то особенным? Я правильно вас понял?

— Энди, я знаю, что эти туфли станут чем-то особенным, — сказал Макуэйд. — Они будут чем-то особенным, потому что я сделаю их особенными. Они станут моим ребенком.

— Ну что ж, мистер Макуэйд, — сказал Негглер. — Я хоть и не особо силен в акушерстве, но мне все же известно, что некоторые дети появляются на свет мертворожденными. И никто нам заранее не скажет, какие туфли понравятся женщинам, а какие нет.

— Именно поэтому, Энди, мы и создали рекламный отдел.

— Это так. Но бывает, что мы день и ночь рекламируем ту или иную модель, а дамы как не хотели покупать ее, так и сейчас не хотят.

— Эту они купят, — ровным голосом проговорил Макуэйд. — И наша задача заключается как раз в том, чтобы заставить их купить ее. Когда мы выйдем на рынок с этой моделью, женщинам она покажется более желанной, чем бриллиант «Кохинор».

— Весьма оптимистическая точка зрения. Естественно, рекламный отдел существует для того, чтобы рекламировать, продукцию, но…

— Ну конечно, — встрял Макуэйд.

…но вы должны понимать, — невозмутимо продолжал Негглер, — что мы не можем гарантировать результат.

— А надо бы, — заметил Макуэйд. — Если рекламный отдел не дает нужного результата, его следует поменять.

— Э… я не то хотел сказать, мистер Макуэйд, — пробормотал Негглер, пристально всматриваясь в лицо человека с «Титаника». «Определенно, с ним надо быть поосторожнее и тщательнее следить за своей речью». — Я имел в виду, что как покупатели женщины — весьма непоследовательные и ненадежные личности, которые…

— Сколько вы обычно тратите на рекламу каждой отдельной пары обуви? — перебил его Макуэйд.

— Видите ли, обычно мы работаем иначе, — начал объяснять Негглер. — Отдел цен просчитывает общую ориентировочную смету для всей партии, планируя нашу прибыль и определяя, какую сумму выделить на…

— У «Джулиена Кана» больше нет отдела цен, — сказал Макуэйд.

— Пусть так, но все равно наша задача остается прежней — продать каждую пару обуви из партии. А концентрировать внимание на какой-то отдельной модели… это, знаете ли, может обернуться катастрофой, если эта модель вдруг «зависнет» и не будет пользоваться спросом. Здесь, в рекламном отделе, мы пытаемся…

— Одна выдающаяся модель может вытянуть всю партию, и этой осенью такой моделью станет «Обнаженная плоть».

— Возможно, — кивнул Негглер. — Но это зависит от…

— Никаких «возможно». Я хочу, чтобы это была грандиозная модель, и она будет такой. — Он сделал паузу. — Сколько рекламных объявлений вы даете за месяц?

— Трудно сказать. Мы стараемся расширять круг изданий, где помещаем наши рекламные объявления. Например, если в этом месяце печатались в «Вог» и «17», то в следующем это будут «Харперз» и «Мадемуазель». Мы также помещаем нашу рекламу в «Глэмур», «Таун энд кантри», о, да где угодно, если считаем, что реклама там действительно возымеет успех. Мы же торгуем обувью, вы ведь понимаете.

— Понимаю, — сказал Макуэйд и ненадолго задумался. — А вы никогда не думали о том, чтобы поместить рекламу во всех этих изданиях сразу?

— Во всех?.. — переспросил Негглер.

— Да.

— Э… нет, не думали. Видите ли, мистер Макуэйд, это может повлечь за собой очень большие расходы, а мы должны придерживаться рамок сметы.

— Поместите рекламу «Обнаженной плоти» во всех изданиях сразу, — с улыбкой на лице проговорил Макуэйд.

— Вы имеете в виду… Скажите, что вы имеете в виду под словами «во всех изданиях сразу»?

— Только то, что сказал. Все журналы, которые читают женщины, интересующиеся модой. И плюс во всех воскресных приложениях к газетам, распространяемым в общенациональном масштабе. Короче, во всех модных изданиях.

— Но это может… это может обернуться пятизначной суммой расходов на рекламу… одной-единственной модели обуви. И к тому же за один месяц.

— Именно так, — кивнул Макуэйд.

— А может, и шестизначной. Честно говоря, я бы не советовал…

— Энди, я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши советы, — бросил Макуэйд.

Негглер на мгновение остановил взгляд на лице собеседника, раздумывая, как бы потактичнее изложить свои соображения и одновременно снять свой отдел с крючка.

— Видите ли, — осторожно начал он. — Я не могу сделать этого без… э… соответствующего распоряжения.

Макуэйд улыбнулся:

— У вас есть такое распоряжение.

— Я имею в виду… э… понимаете, мистер Макуэйд, распоряжение с «Титаника».

— И я имею в виду «Титаник».

Негглер ждал продолжения фразы, но Макуэйд хранил молчание. Негглер облизнул пересохшие губы.

— Я хочу сказать, что мы… я должен доложить «Титанику», что конкретно собирается предпринять рекламный отдел. — Он сделал попытку слабо рассмеяться. — В конце концов, я не могу без соответствующего распоряжения направо и налево транжирить деньги компании, тем более на рекламу одной-единственной модели туфель.

— Все правильно, — с улыбкой проговорил Макуэйд.

— Простите?

— Энди, считайте, что вы уже получили такое распоряжение.

Негглер кивнул, принимая указание:

— А как быть… А что делать с остальной партией?

— «Обнаженная плоть» одна вытянет всю партию.

— Но может и сорваться, вы же знаете, может…

— Ничего, не сорвется, — бесстрастным голосом проговорил Макуэйд.

Негглер вяло улыбнулся:

— Как скажете, мистер Макуэйд.

— И еще я хочу, чтобы вы напечатали несколько буклетов, посвященных «Обнаженной плоти».

— Буклетов?

— Да, это для коммивояжеров и продавцов магазинов. Пусть сфотографируют туфли в разных ракурсах. Я хочу, чтобы это был своего рода катехизис для розничных торговцев. Да, в брошюре обязательно надо отметить, что эти туфли получают солидную рекламную поддержку в общенациональном масштабе.

— Эти буклеты тоже влетят в копеечку, — заметил Негглер. — Особенно если вы захотите их в цвете. С учетом столь крупных рекламных расходов я не думаю…

— Сделайте это, — сказал Макуэйд и после короткой паузы добавил: — Да, и вот еще что.

— Что? — уже с опаской спросил Негглер.

— Раньше мы делали скидку для розничных торговцев — два с половиной процента, которые шли на местную рекламу. Правильно?

— Да, мы подсчитали и поняли, что можем компенсировать эту потерю за счет увеличения объема…

— Давайте повысим размер скидки до пяти процентов, — сказал Макуэйд.

— Пя… Но это же… А не многовато для местной рекламы?

— Не многовато, — остановил его Макуэйд. — Если, конечно, мы сможем продать эти туфли. Я хочу, чтобы они били женщину прямо в глаз, где бы она их ни увидела. Они читают «Лейдиз хоум джорнел»? Отлично. Я хочу, чтобы и в нем была наша реклама. А «Ошкош деспатч курьер»? Прекрасно. Местный розничный торговец будет рекламировать туфли при помощи вырезок, которыми мы его снабдим, и тех денег, которые он извлечет из нашей пятипроцентной скидки. Если туфли пойдут, мы сможем расширить сферу продаж за счет использования поездов и автобусов. Я хочу добиться полной победы, можете вы это понять? Хочу сделать так, чтобы все знали: «Джулиен Кан» прочно стоит на ногах и готов решительно двигаться вперед. Хочу, чтобы «Обнаженная плоть» стала самой широко продаваемой моделью, которую мы когда-либо выпускали. Хочу, чтобы она заманивала женщин в магазин, затягивала их, соблазняла. Я хочу, чтобы они покупали эти туфли, но при этом влюбленными глазами поглядывали и на остальную часть нашей партии, которая сама о себе позаботится! Так что начинайте, Энди. А мне надо повидать еще массу людей.