— Спасибо.

Выйдя из ванной, она вернулась к себе в спальню и сняла с плечиков белое хлопчатобумажное платье. Она не знала, какие у Макуэйда планы на этот вечер, но уж на танцы ей идти никак не хотелось. Она понесла платье в ванну и по пути едва не столкнулась с отцом.

— О-оп! — проговорил доктор, отворачиваясь, тогда как Кара поспешно прижала платье к груди, прикрывая им полусферы своего бюстгальтера. Она даже улыбнулась, заметив это его смущение. Ей было чертовски приятно! Каким же маленьким мальчишкой, в сущности, был ее отец.

Она надела платье и разгладила его на бедрах, одновременно раздумывая, стоит ли одевать пояс. Разве что маленький, кожаный. Нет, ну его. Кара вынула из волос заколки, после чего тщательно расчесала их щеткой, обратив внимание на эффектный контраст черных волос на белом фоне платья. Отделанное кокеткой, оно оставляло оголенной шею и маленькую ямочку на горле. А чуть ниже уже возвышались груди, выпиравшие из чашек бюстгальтера, — две белые твердые горки, между которыми темнела тонкая углубленная линия.

Достав из сумочки тюбик губной помады, она прикоснулась кисточкой к ярко-красному конусу, после чего провела кисточкой по губам, чуть выходя за их края, — ей хотелось подчеркнуть и даже чуточку увеличить размер своего рта. Убрав помаду, она слегка подкрасила ресницы. Бросив в зеркало последний оценивающий взгляд, она босиком вернулась в спальню. Из верхнего ящика комода достала пару нейлоновых чулок и стремительно натянула их. В обувном ящике отыскала белые лодочки от «Джулиена Кана», надела их и снова с головы до ног осмотрела свое отражение в высоком зеркале. Глубоко вздохнув, она опять уселась у окна и стала ждать прибытия Макуэйда.

Он прибыл ровно в восемь. Миссис Ноулс пошла сказать дочери, что приехал ее друг, и Кара, полностью одетая и прождавшая уже пять минут, попросила мать передать, что она спустится через несколько минут.

Зная свою дочь, миссис Ноулс ничего не сказала, хотя сама давно поняла, что подобная тактика является лучшей гарантией от замужества. Ей ничего не оставалось иного, кроме как выйти и предложить Макуэйду расположиться поудобнее. В мрачном расположении духа Кара сидела у окна, с тоской и грустью думая о том, как было бы хорошо, если бы сегодня за ней заехал Грифф, а не этот Макуэйд. Хороший парень он был, этот Грифф.

Хорошие парни, плохие парни. Этот расхожий телевизионный стереотип вызвал улыбку на ее лице. Кроткие унаследуют… что?

Что унаследовал Грифф? Он был хорошим парнем, милым парнем. Он назначил ей свидание и был очень смущен, когда она прижалась к нему своим телом, смущен, хотя на какое-то мгновение испытал сильное возбуждение. Он был хорошим парнем, но ему так ничего и не досталось.

Дэвид Брукс, первый. На самом деле он был Дэвидом Бруксом III, но в ее сознании он всегда останется первым. В тот же миг Кара с ироничным изумлением обнаружила, что не может сейчас даже припомнить его лицо, и открытие это почему-то оказалось болезненным. Был ли Брукс хорошим парнем? Она смутно припоминала, как он похвалялся по поводу милых молодых однокашниц-первокурсниц, которые сбрасывали свое шелковое белье и честь при одном лишь взгляде на его статные формы. Нет, нехороший парень был этот Дэвид, совсем нехороший. И почему первым она выбрала именно его? А вообще-то кто-то хоть что-то выбирает? Вещи и события просто случаются, происходят. И случаются они чаще всего тогда, когда ты готова к ним.

А все остальные? Хорошими они были парнями? Ни один из них не мог сравниться с Гриффом, и осознание этого факта сразу же ужасно опечалило и раздосадовало ее. В общем-то Каре было мало дела до Гриффа, но ей казалось несправедливым, что он не получил он нее ничего, тогда как другие, до которых ей было еще меньше дела, получили от нее все. Если бы в тот момент он находился с ней в комнате, она бы, не задумываясь, соблазнила бы его, пустив в ход все свои женские штучки, а потом вытворяя с ним такое, чего еще никогда себе не позволяла ни с кем, в буквальном смысле слова отдавшись ему, страстно и нежно, и все потому, что он был хорошим парнем, тогда как саму себя она в глубине души считала вконец порочной.

«Ну, может, не совсем порочной, — сказала Кара себе, — но подпорченной в отдельных местах — это уж точно».

С явным нежеланием она пошла встречать Макуэйда.

Одного взгляда в его глаза оказалось достаточно, чтобы понять: это произойдет сегодня вечером. Глаза, которые она видела перед собой, были глазами старого друга. Она успела изучить подобный тип глаз, которые не наполняли ее ни возбуждением, ни страхом. С глазами старого друга так никогда не бывает.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал Макуэйд, причем южный акцент в его голосе на сей раз звучал особенно явно.

— Спасибо, — беззаботно откликнулась Кара.

Макуэйд был крупным мужчиной, На сей раз облаченным в синий тропикалевый костюм, причем строгий цвет делал его фигуру еще больше. Его белокурые волосы были аккуратно зачесаны назад. По губам гуляла улыбка, а чуть выше застыл взгляд серых глаз, в которых уже начинал тлеть так хорошо известный ей внутренний огонь.

— Итак, мы готовы? — решительно спросил он.

— Готовы, — ответила Кара.

— Танцы?

— Ради Бога, только не танцы. Мы расплавимся.

— Кино?

— Если вы хотите.

— Не особенно. Я подумал… — Он нерешительно улыбнулся, потом по-мальчишески пожал плечами, причем жест этот никак не соответствовал блеску его глаз. — Да, наверное, это глупая идея.

Кара сразу поняла его трюк.

— Что именно? — спросила она.

— Поездка на Джонс-Бич, — скороговоркой проговорил он. — Сегодня такой жаркий вечер, жаркий, но прекрасный. Знаете, Кара, я за всю свою жизнь еще не видел столько звезд. И я подумал… Вы любите купаться?

— Звучит неплохо, — туповато проговорила она.

— Отлично. Значит, едем?

Они распрощались с родителями Кары. Доктор Ноулс пожал руку Макуэйду, и его круглое лицо дантиста просто лучилось симпатией к новому знакомому.

«Какая прекрасная пара, — подумал он, — солидная, симпатичная пара».

Глава 14

Они пересекли мост Уайтстоун. Макуэйд опустил верх своего кабриолета, и Кара могла видеть зависавшие над головой звезды — огромную россыпь драгоценных камней на черном бархате. Она откинула затылок на подголовник сиденья, и ветер развевал ее волосы. Мимо них проносились другие машины, набитые такими же любителями субботних свиданий, молодыми девушками, счастливыми девушками, девушками, как… она сама.

«Но никто из них не был такой осторожной, Кара. Ты же такая осторожная».

— О чем вы думаете? — спросил он.

— Да так, ни о чем.

«Ни о чем. Ничто. Суммарная оценка моей жизни. Ничто».

— Мне надо было предложить вам цент, — сказал Макуэйд и, оторвав одну руку от руля, пожал ей ладонь.

Они въехали на автостоянку Бельта, залитую янтарным светом уличных фонарей. Под колесами машины мерно похрустывал гравий. Макуэйд не выключил радио, и теперь музыка, смешиваясь с завыванием ветра, уносилась вдаль, за бетонное покрытие дороги, после чего летела дальше, к бульвару Гранд-сентрал, и еще дальше, разлетаясь над всем южным штатом. Они почти не разговаривали.

На ум Кары стали приходить всевозможные образы: первым делом образ ее жизни, затем образы хорошего и плохого, образ деревьев, окаймлявших продуваемую ветрами дорогу, и наконец образ неба и звезд. Она увидела большой плакат, возвещавший о том, что они прибыли в ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПАРК ДЖОНС-БИЧ. На какое-то мгновение Каре показалось, что она перенеслась в то время, когда ей было всего шестнадцать лет и она отдыхала в Така-Манна. Она снова вспомнила сверкающий белый песок на берегу тихого озера, поцелуи в сарае, свой первый поцелуй — вот с кем только, с кем?

Они миновали Джонс-Бич, затем Тобэй и наконец оказались в уединенном песчаном местечке. Кое-где валялись остатки выброшенного на берег мусора, а из песка торчали стебли прибрежной травы, высокие и покачивающиеся. Прибой шумно бился о берег: поначалу он гулко и как-то пьяновато набирал силу, после чего устремлялся вперед, рассыпаясь о песок пузырящейся белой пеной. Дул довольно прохладный ветер, который сразу же поднял юбку Кары, едва они ступили на землю. Макуэйд нес одеяло, которое он прихватил из багажника машины. Кара приподняла одну ногу, чтобы снять туфлю, и ветер тут же задрал ей юбку поверх бедер. Краем глаза она заметила жаркий взгляд Макуэйда, скользнувший по ее ногам, однако ни тревоги, ни тем более страха Кара не испытала и даже не попыталась опустить юбку. Она дождалась момента, когда ветер мгновенно стих, после чего спокойно сняла обе туфли, чулки, после чего босиком направилась к тому месту, где прибой яростно набрасывался на кромку берега.

Макуэйд расстелил одеяло, но она не сразу пошла к нему. Время еще было. Ничуть не напуганная, она знала, что время есть.

Кара стояла у разделительной черты, отделявшей мокрый песок от сухого, где последние накаты волн доставали до кончиков ее пальцев, словно пытаясь утянуть ее за собой в океанскую пучину. Ветер продолжал безжалостно трепать ее волосы и юбку. Она чувствовала, как он набрасывается на ее лицо и обнаженные ноги, испытывая странное ощущение неизбежности. Она не хотела того, что должно было случиться, но знала, что не станет оказывать сопротивления. Она видела себя молодой, одинокой, невинной, стоящей на самом краю мира, с привкусом солоноватого поцелуя на губах. Вот так сразу — очень, очень молодой, но неожиданно прозревшей; молодой, как та девочка, которая однажды наслаждалась видом желтой бабочки, давным-давно раскрывшей крылья в местном парке.

Она едва не разрыдалась.