— Мардж, с тобой все в порядке?

— Мы переоценили опасность противника, мистер Гриффин, — жестким тоном сказала Мардж. — Переоценили вражеские силы. Нет никаких оснований для страха. Освободитесь от страха. Страх. Со мной все в порядке.

Где-то в другой части комнаты заиграл проигрыватель. Апартаменты наполнили звуки «Звездной пыли», которые разнеслись и по другим комнатам, где стояли столы, кресла, стулья, стеклянные подставки для обуви, а на стенах висели красные плакаты с белыми дисками и черными контурами туфель.

— О, музыка, — проговорила Мардж. — Грифф, потанцуй со мной.

Грифф быстро глянул на Кару, а Мардж тем временем продолжала:

— Ну пожалуйста, можно мне? Обещаю, я не стану демонстрировать свои ноги.

— Идите, — сказала Кара. — Я это как-нибудь переживу.

Мардж с трудом поднялась и тут же оказалась в руках Гриффа. Он обнял ее и вывел в зал. Туда же устремились покупатели, продавцы, манекенщицы, другие девушки. В другом конце комнаты Хенгман и Познанский с трудом скатывали ковер.

— А она миленькая, — сказала Мардж.

— В самом деле?

— Угу. Ноги у меня, конечно, получше, но все равно она миленькая. Даже Мак это заметил.

— Он тебя не достает?

— Совершенный джентл… джентльмен. Никаких проблем.

— Мардж, тебе пора завязывать с выпивкой.

— Почему? Я же развлекаюсь. А ты знаешь, я в жизни никогда не напивалась, ни разу. Двадцать четыре года прожила, а так ни разу и не окосела. Стыдоба. Сегодня день моей славы. Манекенщица. Манекенщица Мардж Гэннон. Возможно, это мне пока что ничего не дало, но у меня, по крайней мере, был сегодняшний день, Гриф, ты понимаешь меня? Все, чего я хотела, — это сегодняшнего дня. А ты хорошо танцуешь.

— Спасибо. Если тебе понадобится какая-нибудь помощь…

— Не понадобится. С ним все в порядке. Ты просто переоценил его, вот и все.

Краем глаза Грифф увидел, как Макуэйд заключил Кару в свои объятия и повел в зал.


— Все в порядке, — сказал Хенгман. — Я ценю твою доброту, Эд, и мне нравится все то, что ты говоришь у меня за спиной. И я тоже всегда говорил, что ты порядочный парень, Эд, поверь мне. Но меня продолжает интересовать одна вещь: кто назвал меня глупым? Кто?

— Кто назвал тебя глупым, Борис? — проревел Познанский. — Да я ему морду в задницу превращу. Ты только покажи мне его, Борис, и я клянусь тебе, что так отделаю его, что он… Кто это, Борис? Кто?!

— Я и сам хотел бы это знать, мой друг, — сказал Хенгман, покачивая головой.


— А вы знаете, сколько существует синонимов слова «грудь»? — спросила блондинка Аарона.

— Сколько?

— Масса, уверяю вас. Что это за виски? «Кэнедиан клаб»?

— Да.

— Дайте мне стакан. И это прямо указывает на то, каких масштабов достиг в этой стране культ женской груди. Да я сама знаю не меньше дюжины таких слов. А вот задайтесь вопросом: что такого особенного в женской груди? Так, жировая ткань, и ничего больше.

— Титьки, — привел Аарон одно из определений.

— А как вам «пузыри»? — предложила блондинка.

— Или «шары»?

— Или «баллоны»?

— Или «кокосы»?


— Чтобы понять концовку этого анекдота, надо знать французский, — сказал Манелли. — В общем, приехал солдат в Париж, зашел в туалет и стоит перед писсуаром. Потом начинает хлопать себя по карманам и обнаруживает, что у него нет спичек. Тогда он обращается к стоящему рядом французу: «Скажите „Бо“», но француз молчит.

— Я его уже слышала, — сказала высокая брюнетка, скидывая туфли.

— Лучше бы вы их надели, — сказал Канотти. — Все наши покупатели видят, что…

— А этот ты слышал, Майк? — спросил Манелли.

— Нет, — ответил Канотти, наблюдая за тем, как брюнетка пытается втиснуть ноги в туфли.

— О’кей, о’кей. Значит, солдат продолжает искать спички, потом поворачивается к соседу и снова говорит: «Скажите „Бо“», — и вновь француз ему не отвечает, а просто стоит и смотрит…

— Или «молочники»?

— Или «фары»?

— Или «грейпфруты»?

— Или «баллоны»?

— «Баллоны» уже были.

— Хорошо, а как насчет «шишек»?


Грифф ушел, но Мардж уже не помнила, когда это произошло и сколько раз она танцевала с ним — два, три или всего один раз, но очень долго, кружась в волнах чарующей «Звездной ныли». «Он хорошо танцевал, он вообще милый, очень милый мальчик. О Боже, как же я напилась».

— Вот еще один, — сказал Макуэйд.

Мардж закачала головой.

— Н-нет, — пробормотала она.

— Ну давайте же, еще один коктейль вам не повредит. Ведь это же час вашего триумфа. Разверните знамена. Раскрепоститесь.

«Расслабься и раскрепостись, расслабься, строй знамен, знамен, красное поле, белый диск и черный силуэт, и знамена, знамена…»

— Н-нет, хв-ватит. Достчно…

Он поднес бокал к ее губам. Она ощутила его кромку, потом бокал слегка задрожал, и она почувствовала, как в рот ей вливается жидкость, на редкость безвкусная, которая все льется и льется, через горло стекает в желудок, потом ниже; синяки у нее на бедре, бедро… У нее кружится голова, сильно кружится, воздух для шариков, знамена, переоценили врага, Мак, Мак…

— Мак, — слабым голосом проговорила она.

— Да, я здесь.

— Мне правда больше не н-надо.

— Мардж, да это же всего лишь третий бокал, — мягким, очень мягким, милым, успокаивающим голосом проговорил он.

«Симпатичный мужчина Мак, только третий? И это все? Всего три? Девчонка-слабак, только три коктейля, а я уже нагрузилась до полусмерти, ну хорошо, хорошо…»

— Хорошо, Мак. Ты в нем дырочку прделай, а то я држать не мгу. Где… где… о… спсибо.

Она опрокинула бокал, после чего вытянула ноги и откинула голову на спинку кресла. Она очень устала, сильно хотелось спать, просто лечь где-нибудь и уснуть, но при этом спрятать синяки, отвратительные синяки на бедре… Сильные, как клещи, пальцы… спрятать синяки, но нет, так устала, так сильно устала, и все же спрятать синяки… «Испортил ноги, тебе нравятся мои ноги?»

— Мак, тебе нравятся мои ноги? Дурацкий вопрос, нельзя задавать дурацкие вопросы, потому что они заслуживают дурацких…

— Они очаровательны, — приглушенным шепотом ответил он.

— Нажать, — пробормотала она. — Лошадь? Нет, человек. Человек. Мак.

— Мардж, пойдем немного подышим свежим воздухом. Тебе нужно проветриться, вот и все. Пошли со мной, Мардж, глотнем свежего воздуха.

— Воздх дль шриков.

— Пошли, Мардж, пошли со мной. Пойдем, Мардж. Ну же, девочка-маргариточка. Вот кто ты такая. Хорошая девочка, хорошая. Мардж, твои ноги просто очаровательны. Чудесные ноги, милые…

— …чароватльны. Воздух дль шриков. Мак, воздух для шриков.


— «Баллоны».

— Мы это уже два раза говорили.

— Хорошо, но вы уловили смысл, так ведь? А вам надо отвечать: «Я уловил оба смысла». Помните тот фильм с Джейн Рассел? «Я вышибу тебе оба глаза!» Бедная, несчастная девочка, поверьте мне. Я понимаю, через что ей пришлось пройти.

— И все-таки они прекрасны, — сказал Аарон. Протянув руку, он дотронулся до одной из грудей блондинки, слегка пощекотав ее пальцами. — Прекрасны.

— Вы так считаете? — спросила она. От прикосновения его пальцев ее грудь поднялась еще выше. Она улыбнулась и прислонилась головой к его плечу. Потом взяла его вторую руку и стала водить ею по передней части своего платья. — Наверное, все же приятно иметь такие, — счастливо промурлыкала она.


— Кто назвал меня глупым? — спросил Хенгман.

— Сломать ему шею, — отозвался Познанский.

— Кто назвал меня глупым?

— C’est beau! — по-французски взорвался Манелли. — C’est magnifique![3]

Канотти залился смехом.

— Я его уже слышала, — сказала брюнетка.

Манелли по-отцовски похлопал ее по бедру.


— Вы не едите мои оливки, — сказал Стигман.

Рыжая улыбнулась:

— Мистер, моя профессия не поедание оливок.

— А что?

— А угадайте. Но то, что не поедание оливок, — это точно.


Он видел, как Макуэйд помогает Мардж выйти из комнаты, и почувствовал раздражение. Отчасти потому, что вызвался служить покровителем Мардж, отчасти потому, что у него самого прекрасно складывались отношения с Карой. В сущности, он не чувствовал, что покинул Мардж. В какой-то момент у него даже промелькнула мысль: а не послать ли все к черту и не позволить ей поступать так, как ей хочется? Но у нее был такой беззащитный, такой уязвимый вид, да и сама мысль о том, что Макуэйд прикасается к ней, показалась ему отвратительной. Непонятно почему ему вспомнилась небольшая царапина на ноге Марии Терезы Диаз.

— Извини меня, пожалуйста, — обратился он к Каре.

— Да, разуме…

Он оставил ее и пошел через всю комнату. Макуэйд обнял Мардж за талию и вел ее по коридору в направлении спален. Грифф ускорил шаг. Настигнув их, он похлопал Макуэйда по плечу.

— Привет, — сказал он.

Мардж подняла взгляд, пытаясь сфокусировать его на Гриффе.

— Привет, Грифф, — ответил Макуэйд, на сей раз без тени улыбки на лице. Он сильно вспотел, пот градинами катился по его лбу и верхней губе. Глаза горели.

— Грифф? — спросила Мардж и кивнула, словно подтверждая его присутствие.

— Я просто хотел вывести ее на воздух, чтобы она немного проветрилась, — сказал он, не сводя взгляда с лица Гриффа.