— Мне довольно трудно согласиться с такой позицией, мистер Макуэйд, — заметил Грант. — Вы хотите сказать, что люди, которые проработали в компании по десять, пятнадцать лет, вдруг перестали быть необходимыми для производственного процесса? Нет, этого я принять не могу.

— Джон, вам нет необходимости ничего принимать, — сказал Макуэйд. — Но если я покажу вам соответствующие отчеты и книги, это поможет? Если я докажу, что увольнение всех этих людей отнюдь не снизило количество выпускаемой нами продукции, это как-то подкрепит мои доводы?

— Ну… — пробормотал Грант. — Мне действительно надо посмотреть эти отчеты.

— Я покажу вам их в любой момент, как только попросите.

— Э… — Грант снова замялся. — Я хочу лишь объяснить вам, мистер Макуэйд, что думают люди, а они отнюдь не довольны происходящим. И у нас есть возможности переломить этот процесс. Мы — сильный профсоюз. Вы здесь человек новый, поэтому даже не представляете себе размера убытков, если мы притормозим производственный процесс или организуем сидячую забастовку. Вместо двух тысяч шестисот пар обуви в день вы получите тысячу, и надо еще посмотреть, как «Титаник» справится с такой потерей.

По лицу Макуэйда блуждала счастливая улыбка.

— Во-первых, Джон, я не понимаю, что именно вы собираетесь переламывать. Если обратиться к голым фактам, то выяснится, что переламывать нечего. Во-вторых же — и пожалуйста, слушайте внимательно, потому что я не буду повторять дважды, и, надеюсь, это дойдет до всех присутствующих: если у нас возникнут проблемы с профсоюзами, «Титаник» уже на следующий день прикроет всю эту чертову фабрику и при этом не потеряет ни цента. Что вы на это скажете?

— Сомневаюсь, чтобы «Титаник» пошел на такой шаг, — уверенным тоном проговорил Грант. — Не знаю, во сколько миллионов долларов обошлась вам эта сделка, но даже «Титаник» не занимается покупкой фабрик только лишь для того, чтобы их закрывать.

— Разумеется, нет, — кивнул Макуэйд, — но это может быть сделано. Из-за проблем с профсоюзами «Титаник» закрыл фабрику в Нью-Хэмпшире, а когда парни из союза, что называется, уперлись рогом, просто перевел фабрику в Джорджию, где она сейчас и находится. Мы целый чертов город лишили работы, Джон, так неужели же вы думаете, что мы станем колебаться из-за какой-то крохотной фабрики в Нью-Джерси?

— Понимаю, что вы хотите сказать, мистер Макуэйд, — спокойно проговорил Грант, — однако сомневаюсь, что вам удалось бы перевести в Джорджию такую компанию, как «Джулиен Кан». Рабочую силу вы там, конечно, найдете, но отыщете ли вы Донатосов и Коганов, а именно эти люди знают, как шьется обувь. У нас здесь свой дом моделей, и мы всегда ориентировались на качественную обувь. И вы не сможете нанять кучку фермеров и с их помощью наладить производство. — Грант сделал паузу. — Здесь за швейными машинами сидят итальянцы, евреи, поляки, а в Джорджии вам их не найти.

— Тогда мы переведем фабрику туда, где сможем их найти, — сказал Макуэйд.

Грант чуть пожевал свою сигару.

— А я-то думал, что «Титаник» выступает за рабочих, — проговорил он.

— Да, но только если рабочие выступают за «Титаник», — ответил Макуэйд.

— Ну что ж, в таком случае я не вижу смысла продолжать разговор.

— Смысла как раз много, — парировал Макуэйд, — чертовски много. В чем, собственно, суть проблемы? Вы что, огорчены тем, что двое рабочих не убили друг друга на восьмом этаже? Или тем, что на втором мы поймали воровку? Или тем, что мы стараемся создать для ваших людей лучшие условия для работы, более безопасные и чистые условия? Или тем, что мы гнем спины, лишь бы увеличить выпуск продукции и тем самым дать возможность рабочим получать свою долю от прибылей? Или тем, что назначаем премиальные за успешную работу? Или тем, что мы превращаем ржавую, замусоренную машину в хорошо смазанный, гладко работающий механизм? Когда вы вникнете в смысл сказанного, то, может, тогда скажете мне, чем же вы недовольны?

— Эти увольнения… — начал было Хенсен.

— А что с ними? Хенсен, вас что, уволили?

— Нет, но других уволили. Я являюсь старшим участка, и когда вижу…

— Но скажите, Хенсен, каким образом вас, как гражданина фабрики, задевают все увольнения? Вас кто-то задел? Эти люди получали зарплату, толком ничего не делая. Они крали деньги из вашего же кармана!

— Ну…

— Хорошенько подумайте над этим.

Хенсен замолчал и, очевидно, задумался.

— Взгляните на эту проблему с другой стороны. Представьте, что мы разделили все те деньги, которые получали эти люди. Разделили и распределили между оставшимися, тем самым увеличив им зарплату. Скажите, Хенсен, вас бы это обрадовало? Уверен, что да. Поэтому, если мы перестанем обманывать фабрику, рабочие только выиграют. Они просто не могут не выиграть.

— Что-то я пока не видел этих поделенных денег, — проговорил Хенсен.

— К этому я как раз собирался перейти, — сказал Макуэйд.

Все присутствующие внезапно умолкли.

— Джон, — продолжал Макуэйд, — вы, наверное, гадаете, что здесь, на фабрике, делает сотрудник нашего отдела труда Сэл. Так вот, если вы останетесь после совещания, вы это узнаете. Я хотел бы, чтобы мы втроем сели и разработали схему повышения зарплаты сотрудников. Разумеется, вы понимаете, что после всех этих дорогостоящих нововведений сразу поднять ее намного не удастся. Но небольшое увеличение нам по силам, а по мере увеличения ежедневного выпуска обуви существенно возрастет и количество сверхурочной работы, в этом я могу поклясться. Но только необходимой и важной сверхурочной работы. И именно этот вопрос я хотел бы проработать с вами и Сэлом.

Грант улыбнулся:

— С удовольствием поучаствую, мистер Макуэйд.

— Хорошо, — кивнул Макуэйд. — Что касается других волнующих вас проблем, то могу заверить вас, что с увольнениями покончено.

— То есть? — переспросил Грант.

— Покончено, все, конец, — повторил Макуэйд. — Но скажите, ведь вы же ожидали увольнений, не так ли? Ну как может пройти слияние двух компаний, чтобы за этим не последовали кое-какие увольнения? Я лично себе этого не представляю. Но теперь мы уволили всех, кого считали нужным уволить, и больше этого не будет. Разумеется, если не произойдет новая драка или кража.

— Я поверю в это, когда увижу все собственными глазами, — сказал Гардинер.

— Хорошо, Боб, — кивнул Макуэйд, — вы это увидите. Завтра утром по данному вопросу будет выпущена служебная записка, экземпляры которой будут развешаны на каждом этаже фабрики. Больше увольнений не будет. «Титаник» обещает вам это.

— Ну что ж, людям это определенно понравится, — с облегчением проговорил Грант.

— А как насчет другой темы? — не отставал Гардинер. — Ну, что с людьми обращаются как…

— Как с королями! — воскликнул Макуэйд. — Да в сравнении с другими с вами обращаются как с королями. Вы только посмотрите на перемены, просто оцените их! Это что, пощечина рабочему человеку? Разумеется, нет! — Он резко поднялся. — Я только что пообещал вам увеличение зарплаты и обеспечение социальных гарантий. «Титаник» теперь убежден в том, что каждый человек на фабрике выполняет свою работу и делает это хорошо. Теперь нет смысла кого-либо увольнять, и вы можете быть уверены в том, что мы не намерены этого делать. Когда «Титаник» что-то обещает, он выполняет эти обещания. А теперь сравните все это с тем, что вы имели. Что представлял собой «Джулиен Кан» до того, как слился с «Титаником»? Одна из массы других обувных компаний, крохотная точка на карте. Тысяча шестьсот сотрудников, ну, или что-то около того, две тысячи шестьсот пар обуви в день. Да что это за цифра — две тысячи шестьсот пар в день? Капля в море. И вот мы сидим сейчас здесь, в компании «Джулиен Кан инкорпорейтед» — маленькой песчинке обувной промышленности. Лучше ли наша обувь, чем у Делмана или А. Миллера? Может, и лучше, а может, и нет, какая разница? У нас есть имя, и потому мы сидим и расслабленно беседуем. Но что дает это имя лично вам, или рабочему, или человеку, который первым нанес эту крохотную точку на карту?

Ничего не дает, абсолютно ничего. Тот, кто ворует ваше имя, ворует просто мусор, хлам, а это неправильно, друзья, абсолютно неправильно. А теперь представьте себе такую картину. Представьте нового «Джулиена Кана» — компанию, в которую вдохнули новую жизнь. Представьте «Джулиена Кана», который превратился в лидера модельной обуви, законодателя стиля и фасона, главную движущую силу всей отрасли. Сильный «Джулиен Кан», фабрики которого разбросаны по Калифорнии, Техасу, Нью-Йорку, Парижу. Где бы вы ни захотели работать, «Джулиен Кан» может послать вас туда. Флорида? Ну что ж, работая на «Джулиена Кана», вы можете отправиться во Флориду. И пока вы будете работать в компании, она оплатит вам и переезд, и жилье, и еще зарплату будет платить. Захотелось креветок по-креольски — ну что ж, у «Кана» есть фабрика и в Новом Орлеане. А все потому, что «Кан» — король обувной индустрии.

Новый «Кан» — это молодой гигант. Новый «Кан» — предприятие, на фоне которого другие компании отрасли выглядят безнадежно устаревшими. А теперь, друзья, представьте себе прибыли и что эти прибыли сделают для вас, для рабочих. Вы видите источники мелкой неэффективности, понимаете, почему краеугольным камнем всей нашей политики является жесточайший контроль? Идите с нами, держитесь нас и помните, что все, что мы делаем, мы делаем ради вас. И тогда, клянусь Господом, вы сами все увидите. Вы будете гордиться своей компанией и гордо вздымать голову всякий раз, когда будет упоминаться «Джулиен Кан». Это название станет вашим знаменем, а прибыли потекут в ваши карманы, потому что труд — это сила, а сила — это мощь.

Именно это мы и пытаемся сделать! Мы пытаемся вытащить «Кана» из грязи! И мы хотим сделать это одними нашими голыми руками и переплавить его в нечто такое, чем вы станете гордиться и что станет частью вас самих. Итак, вы получаете новые туалеты, но являются ли они частью по-настоящему больших прибылей? Отнюдь, это скромная их часть, весьма скромная, но она ведь создает дополнительные удобства, не так ли? Или, может, вы предпочитаете свинарник, вам больше нравится напрягать глаза от плохого освещения, а по утрам, прибыв на работу, подниматься в грузовых лифтах? Страшно подумать, что мраморный вход в здание будет расширен настолько, что займет практически весь первый этаж. Что плохого в том, что, приходя на работу, вы будете чувствовать себя настоящими людьми, подниматься в новых и чистых лифтах, а обслуживать вас будут лифтеры в форме или что работать вы будете на фабрике, которая по своей чистоте не уступает больничной палате. Что-нибудь из сказанного вам не нравится? Если это так, скажите мне. Нет, господа, все это не только не плохо, а, напротив, очень даже хорошо, уверяю вас. И это только начало, потому что дела будут улучшаться с каждым днем. Но все это будет возможным лишь при вашем содействии, если вы перестанете зацикливаться на жестком инциденте со шлангом или на случае с этой воровкой обуви и тех наших действиях, которые мы считаем необходимыми и важными.