— В психологическом отношении это неправильно, — пробормотал он себе под нос. — Я должен сказать Каре, что ей не следует выставлять свои прелести так, будто это всего лишь обрамление стоматологического процесса.

«А в следующий раз, дурак, сверни в дверь направо», — сказал он себе.

Через десять минут она вошла, держа в руках шубку из стриженого бобра. На наклейке красовалась надпись «Джин Ноулс», и он понял, что она позаимствовала ее у своей сестры или матери, и это почему-то придало дополнительный привкус горечи к аромату ее поцелуя. Он принял шубку и помог ей надеть ее.

— Зонтик нужен будет? — спросила она.

— Когда я выходил, только моросило, — сказал Грифф.

— Ладно, может, обойдемся, — хихикнув, сказала она. — Ну так что, поехали?

— Как скажете.

— Вот я и говорю.

Нажав кнопку автоматического замка, Кара захлопнула дверь. Спустившись в холл на первом этаже и подойдя к выходу, они обнаружили, что стоят перед стеной дождя. Струи воды косыми линиями прочерчивали пространство перед ними.

— Вот черт, — сказала Кара. — Придется все же подняться за зонтиком.

— Я поднимусь с вами, — виноватым тоном проговорил Грифф.

— Нет-нет, все в порядке.

Он стоял в холле, смотрел на дождь и ждал ее возвращения. Все это было, конечно, досадно, но он приказал себе выбросить подобные мысли из головы. Все образуется. В конце концов, разве можно ожидать многого так скоро? Это же их первое свидание. Или ему было бы приятно, чтобы она приняла его лежа на диване с задранной поверх головы юбкой? Впрочем, идея эта его заинтересовала, поскольку вплоть до настоящего момента у него и мысли не было о том, чтобы затащить Кару Ноулс в постель. Через несколько секунд он отрешился от этих размышлений, но так и не понял, что они были всего лишь следствием его подсознательного разочарования и отвержения Кары как претендентки на царицу его сердца. Когда она вернулась с зонтиком, он вышел первым, раскрыв его. Это был типично дамский зонтик — хлипкий и маленький. Пока они шли, Грифф чувствовал, как дождь обильно орошает его руку и бок, и это сильно злило его, хотя прежде он прекрасно бродил без зонта под любым дождем.

— Ну и вечерок нам выдался, — проговорила она.

— Не имеет никакого значения. В конце концов, у нас есть машина, да и большую часть вечера мы все же намерены провести внутри, а не снаружи.

— И все же мне нравится дождь, — сказала Кара. — Бывают моменты, когда я просто напяливаю на себя плащ и галоши и брожу по улице без всякой цели. Так успокаивает.

У него возникло ощущение, что эту фразу она произносила уже не раз.

— В самом деле? — спросил Грифф.

— Ну да, если тебе нравится дождь, — с улыбкой проговорила Кара.

Дойдя до машины, он открыл дверцу и помог ей устроиться на сиденье. Подойдя к своей дверце, он несколько секунд простоял под струями дождя, пока Кара не поняла, что он ждет, когда она поднимет кнопку.

— Извините, — сказала она. — Я как-то не подумала…

— Пустяки, — отозвался он, — под дождем люди только растут.

— Вы и так вполне можете сравниться с самим Макуэйдом.

Фраза эта вызвала у него раздражение. Грифф понимал, что это всего лишь мужское тщеславие, и все же она ему не понравилась. Ну да, не под стать Макуэйду, но уж и не пивная кружка все же. Он завел машину и двинулся по бульвару.

— Что хорошо в дожде, — сказал он, — так это то, что он заставляет людей сидеть дома. И если уж ты хочешь потанцевать, то у тебя будет не зажатый кусочек, а весь зал.

— А куда мы едем? — спросила она.

— Ну, я думал, куда-нибудь на Центральную авеню.

— О, прекрасно. Это просто чудесный вечер, чтобы немного выпить и потанцевать.

— Да, — согласился Грифф. Ему хотелось сказать что-то еще, но он не нашел нужных слов. Он захлопнул дверцу, с тоской заметив, как вместе с ними в салон машины закралась удручающая тишина.

— Какая хорошая машина, — сказала Кара. — Это какая модель?

— «Олдсмобил».

— Очень красивая.

— Что и говорить, куда захочу, туда и завезет. — Стандартный ответ резанул по уху, он даже поморщился.

— А это ведь важно, — сказала Кара и, сделав короткую паузу, добавила: — Кстати, вы заметили, что на мне туфельки от «Джулиена Кана»?

— Я это уже давно заметил. «Черная магия».

— Это их название?

— Да, так, кажется.

— А что, неплохие туфельки мы делаем.

— Ну конечно, — откликнулся он. А про себя подумал: «Только и говоришь: „Ну конечно, конечно, конечно“». — В настоящий момент мы являемся одной из ведущих компаний отрасли, — кротким тоном завершил он свою фразу.

— И давно вы уже здесь работаете?

— Одиннадцать лет.

— Не может быть!

— Но это так и есть. А что здесь странного?

— Да в общем-то ничего, просто я еще не знала ни одного человека, который бы проработал на одном месте столько лет. Вам, наверное, действительно нравится ваша работа?

— Нравится.

— В общем-то я понимаю. Есть в ней что-то возбуждающее. Модная обувь, но, когда смотришь на нее, она порой раздражает. Разве не так?

— А вам нравится ваша работа?

— Ну, в общем-то терпимо. Иногда, правда, скучновато бывает, да и мистер Манелли явно не из тех, с которым хочешь работать день и ночь, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Туповатый он какой-то, — сказал Грифф. — И в этом я вас понимаю.

— А вам Манелли нравится?

— Ну, как сказать, — с улыбкой проговорил Грифф. — А почему бы нам не представить, что «Джулиена Кана» не существует и что вообще нет никакой фабрики?

— Ой, как бы мне это понравилось! — воскликнула Кара.

Они зашли в ресторанчик под названием «Скиппи». Грифф был поражен, увидев, что заведение забито посетителями до отказа, и это несмотря на проливной дождь. Официант усадил их за столик, который стоял чуть ли не вплотную к оркестрантам, но других мест в зале не было, и Грифф подумал, что сейчас все аналогичные места вдоль Центральной авеню переполнены людьми. Здесь было шумно и основательно накурено, а когда группа начала играть, они едва различали голоса друг друга. Они прошли на танцплощадку — там тоже было не протолкнуться. Ему было приятно прикосновение тела Кары, но из-за тесноты танцевать было практически невозможно, а самому Гриффу стало жарко, он чувствовал себя неловко, как-то стесненно. Кара танцевала плотно прижавшись к нему своим телом, и он чувствовал прикосновение ее грудей, проступавших через тонкую ткань платья, а чуть ниже — плотную упругость ее живота. Внезапно до него дошло, что никто в этом зале, в сущности, не танцует. Это был просто двусторонний онанизм в вертикальном положении. Мысль эта смутила его, и он тут же почувствовал, что смущена и Кара. Создавалось ощущение, что их раздели донага и бросили друг на друга. Ее прижавшееся тело не возбуждало его — смущение подавляло все чувства, которые он мог бы испытывать, ставило в положение дегенерата, зажатого в переполненном вагоне метро. Ему было интересно знать, что Кара думает по этому поводу, нравится ли ей все это, и он уже собирался было спросить ее, но потом передумал, решив, что подобный вопрос лишь ухудшит ситуацию. На короткое мгновение рядом с ними образовалось свободное пространство. Грифф сразу же двинулся туда, Кара чуть отстранилась, но спонтанно возникшая площадка тут же заполнилась людьми, снова сжавшими их тела — грубо, стремительно, — отчего ощущение наготы лишь обострилось.

— Пожалуй, нам лучше присесть, — предложил он.

Она кивнула и робко улыбнулась, хотя в этой улыбке чувствовался оттенок упрека. Протиснувшись к своему столику, Грифф тут же жадно припал к стакану.

За спиной надрывался трубач.

— Сколько же здесь народу! — прокричал Грифф.

— Да, — откликнулась она, испытывая желание поправить платье, как проститутка, только что поимевшая контакт с незнакомцем.

— Я и понятия не имел… — проговорил Грифф, но так и не успел окончить фразу, поскольку взвывший за спиной тромбон выдал оглушительную руладу, которая, казалось, так никогда и не окончится.

Переждав фортепьянный аккорд, он сказал:

— А неплохой вечерок, чтобы хорошенько поразвлечься.

— Неплохая идея, — произнесла она, но во взгляде ее промелькнула странная грусть.

Оба углубились в стаканы с напитками, причем в действиях их было что-то лихорадочно-отчаянное, словно они понимали, что вечер пошел насмарку и надо что-то делать, чтобы спасать его, причем делать быстро. Приглушить чувствительность, подогреть несуществующую фантазию; им надо было стать частью чего-то такого, что оба они ожидали, но что так и не материализовалось. Пили они быстро, почти не ощущая вкуса напитков, словно желая как можно скорее набраться, причем покрепче. Возможно, именно эта их решимость отодвинула охмеление, но когда и оно наступило, то воспринималось обоими как натужное веселье, в чем-то похожее на недавнюю трезвость. Спиртное бросилось Каре в лицо, сгустило карий цвет глаз, а всему лицу придало оттенок некоей мрачности.

— И какая от всего этого польза? — чуть заплетаясь языком, спросила Кара.

— Какая польза? — переспросил Грифф.

— Да, какая польза? — повторила Кара, наклоняясь над столиком в его сторону. — У тебя есть модель, а потом ты получаешь новую модель.

— Ты имеешь в виду обувь? — спросил он, пытаясь удерживать ее в фокусе.

— Людей, — ответила она. — Я имею в виду людей. — Ты просто кукла, — сказала Кара. — М-м-м-да, просто кукла. — И теперь в ее взгляде появилось что-то яростное. Из-под губ обнажились зубы, а взгляд плотно впился в его лицо. — Потанцуй со мной, куколка.