Я решил уйти с виллы в пятницу вечером. Ночью меня тоже не будет. Если меня не будет на вилле, Лаура не решится что-то предпринимать. Во вторник вечером будет слишком поздно, чтобы изменить план, но времени достаточно, чтобы предупредить Беллини, что план не удался. Я скажу, что собираюсь уехать на ночь в Милан. Поразмыслив, я решил, что, независимо от того, что произойдет, я уеду с виллы в пятницу утром. Если она будет мне угрожать, что сообщит обо мне полиции, я скажу, что слышал о том, что она говорила Бруно, и пригрожу рассказать о ее планах доктору Перелли.

Белый столб дыма на фоне голубого неба прервал мои мысли. Из-за поворота появился поезд. Я подошел к выходу с перрона: от него были бы хорошо видны все пассажиры, выходящие из поезда.

Я не знал, как выглядит Валерия Фанчини, и тщетно пытался вычислить ее среди пестрой толпы приехавших.

– Вы не Дэвид?

Я резко обернулся.

Откровенно разглядывая меня, передо мной стояла очень хорошенькая смуглая девушка. Слегка подведенные, карие, искрящиеся весельем глаза, очаровательная улыбка.

– Вы не Дэвид? – переспросила она.

– Но как, – удивился я, – как вы узнали, что это я?

Она рассмеялась:

– О, Мария написала мне в письме, что вы высокий, темноволосый и красивый и что вы – американец. Как мой отец!

– Он очень вас ждет! – сказал я осторожно.

– Я бы никогда его не покидала. Ну вот, теперь я вернулась навсегда. Больше никуда от него не уеду.

Я разглядывал ее: открытая, жизнерадостная, естественная – она была само очарование.

– У меня что, нос выпачкан сажей или что-нибудь не в порядке? – спросила она, улыбаясь. – Вы смотрите на меня так, будто я какая-то диковинка!

Покраснев, я отвернулся.

– Извините, синьорина. Где ваши чемоданы?

– Боюсь, что их слишком много. – Она махнула рукой в сторону двух вспотевших носильщиков, везущих кучу чемоданов. – Они позаботятся о багаже.

Я стоял и смотрел, как ее чемоданы грузили во второе такси, и думал о подслушанном разговоре. И эту девушку Лаура хладнокровно планировала убить! Я не воспринимал ее реально, когда стоял на веранде и слушал убийственный план Лауры. Тогда я был шокирован услышанным, и не потому, что она собиралась убить именно эту девушку, а потому, что она думала, что ей удастся втянуть меня в свой безжалостный план.

Когда мы спускались вниз, к причалу, – она в одном такси, я – в другом, – я понял, что не смогу оставаться безучастным, не смогу оставить эту юную девушку одну противостоять Лауре и Беллини. До сегодняшнего дня я думал только о себе. Но теперь понял: расстройство планов Лауры – не конец игры, она не откажется от своего плана: убить Бруно. Сам-то я смогу выпутаться из этого клубка, но Валерия окажется в еще большей опасности. Лаура будет пытаться осуществить свой план, она легко не сдастся. Так размышляя, я понял, что на мою голову свалилась еще одна проблема.

Мы приехали на причал. Водители такси и я перетащили чемоданы на катер. Валерия стояла в тени, наблюдая за нами. Уложив чемоданы, я расплатился с водителями, и Валерия зашла на катер.

– Благодарю вас, – сказала она. – Не представляю, что бы я без вас делала. Можно я сама поведу катер? Я хорошо вожу катер. Отец всегда хвалил меня!

– Пожалуйста! Я встал за ее спиной.

Она маневрировала, выводя катер из бухты, как заправский яхтсмен, потом прибавила скорость, и мы понеслись через озеро.

– Как прекрасно возвращаться! – воскликнула Валерия, полуобернувшись ко мне. – Разве здесь не великолепное место? Мне кажется, на земле нет места красивее!

– Да, здесь очень красиво. – Я посмотрел вокруг. – Мне жаль уезжать отсюда.

Сказав это, я понял, что теперь, с приездом этой девушки, мне будет еще тяжелее уезжать из этих прекрасных мест.

– Как, разве вы уезжаете?

– Да, в понедельник. Я предупредил синьору Фанчини, и она подыскивает человека на мое место.

– А вы хотите уехать?

– У меня есть другая работа, – уклонился я от ответа.

– Но почему? Мария писала мне, что вы читаете отцу вслух и с вашим приходом его состояние значительно улучшилось.

Я вспомнил, как Бруно смотрел на меня сегодня утром, и подумал, я сделаю для него еще кое-что хорошее, но через несколько дней, не сейчас.

– Мне нужно работать над своей книгой.

– О-о, – разочарованно протянула Валерия. – А я думала, что вы мне почитаете отрывки из вашей книги. Я прочитала много книг о соборах, я помогала отцу, когда он работал в министерстве культуры.

– Вот как? – удивился я и изменил тему, начав расспрашивать ее о том, как она жила в Париже.

Весь путь до виллы она болтала не переставая, и я как дурак слушал и не мог оторвать от нее взгляда, и то, что мы врезались в пирс, было только моей ошибкой.

– Как же вы перенесете все чемоданы в дом? – спросила Валерия, выпрыгивая на пирс.

– Отведу катер дальше до деревни и попрошу у Биччи грузовик, он же мне и поможет.

– О, Биччи! Он все еще живет в деревне? Несколько лет назад я была его самой любимой девушкой, – рассмеялась она. – Передайте, что я зайду к нему, как только будет свободное время, и скажите, что я его люблю! Спасибо, что встретили меня и помогли с багажом.

Я смотрел ей вслед: она легко взбегала по лестнице, коротенькая юбочка задралась вверх под дуновением легкого ветерка, ее длинные, стройные ноги перескакивали через ступеньку, а то и через две. Я медленно и глубоко вздохнул.

Видение этой девушки стояло перед моими глазами даже тогда, когда я уже вернулся на катере из деревни к пирсу и выбрался на берег.

Я заканчивал перетаскивать багаж Валерии и вернулся к грузовику, когда увидел, что ко мне идет доктор Перелли.

– Что произошло с тех пор, как я в последний раз был здесь? – взволнованно спросил он, и черные бусинки его глаз впились в мое лицо.

– Ничего необычного, синьор, – ответил я.

– Вы заметили, как изменился синьор Фанчини? Вы видели его сегодня утром?

– Синьора Фанчини сказала, что он перевозбужден и ждет приезда дочери.

– Черт! Что-то произошло! Он почти на грани безумия. Разве вы этого не заметили?

– Я подумал, что это результат депрессии, – осторожно заметил я.

– Нет. У меня сложилось впечатление, что он пытается сказать что-то очень важное. Я уверен: он перенес какое-то огромное потрясение.

– Может быть, возбуждение…

– Чушь! Здесь что-то другое. Ну, если вы ничего не знаете, то не о чем и говорить, – Он сел в машину. – Я приеду завтра утром. Его нельзя тревожить. Вы поняли?

– Да, синьор.

– Вы абсолютно уверены, что не знаете, чем он так расстроен?

– Почти уверен.

Он посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом, потом включил зажигание, переключил скорость и уехал. А я вернулся на виллу, занятый своими мыслями. Когда я подходил к веранде, появилась Лаура.

– Доктор Перелли обеспокоен состоянием Бруно, – сказала она, и я заметил, что она взволнованна. – Я думаю, ему не о чем особенно беспокоиться, но он оставил инструкции, что Бруно нужен отдых и полный покой. Он сказал об этом вам?

– Да.

– Его состояние расстроило Валерию, но что делать? Я попросила Валерию после ленча съездить в Палланцу, нужно сделать кое-какие покупки. Было бы хорошо, если бы вы ее проводили, – я не хочу, чтобы она ездила одна.

Я вспомнил, как ночью она сказала Беллини:

"Мы ничего не можем сделать до пятницы. Мы не имеем права на ошибку. Кроме того, Дэвид должен поближе познакомиться с Валерией. Это сейчас важнее всего остального”.

Очевидно, Лаура приступила к выполнению своего плана и не собиралась тратить время впустую. Мы отошли к перилам веранды.

– Хорошо, – сказал я. – Ты тоже уходишь?

– Нет. На меня столько дел свалилось! – Она посмотрела на меня с любопытством. – Как тебе Валерия? Что ты о ней думаешь?

– Что я должен думать?

– Ты не находишь, что она довольно-таки миленькая?

– Нахожу.

Ее взгляд похолодел.

– Ты говоришь это без особого энтузиазма, Дэвид. А я-то думала, что все американские мужчины падки на хорошеньких девушек!

– Вот как! Весьма любопытное мнение! С тем же основанием можно сказать, что итальянские женщины падки на мужчин, курящих сигары, но я не уверен, что это правильно! – Я обошел ее и вышел на дорожку, направляясь к грузовику.

Я надеялся, что смогу рассказать Бруно о том, что я подслушал разговор Лауры прошлой ночью, и успокоить его, что с Валерией в пятницу ничего не случится, но мне никак не удавалось остаться с ним наедине.

Я понимал, как он страдает, но настаивать на том, чтобы нас оставили вдвоем, было опасно. Что бы ни происходило, нельзя было вызвать подозрение у Лауры. Она не должна догадаться, что я знаю о ее планах.

После ленча я сделал попытку зайти к Бруно, но сестра Флеминг отправила меня с поручениями.

Расстроенный, я спустился на пирс к катеру. Валерия уже ждала меня. Лицо ее было хмурым. – Что случилось с папой? – спросила она меня, когда я залез в катер. – Он выглядит ужасно. Лауpa говорит, что он переволновался, ожидая моего приезда, но я не очень в это верю!

– Мне тоже это кажется маловероятным.

– Сестра Флеминг не разрешила мне даже увидеться с ним. Это очень плохо. Уверена, я могла бы развеселить его.

– Доктор Перелли сказал, что Бруно необходим полный покой и отдых.

– Мне кажется, тут замешана Лаура, а вам?

– Понятия не имею. Давайте не будем говорить об этом!

– Тут что-то не так, – горячо возразила Валерия. – Я думаю, Лаура расстроила отца. Вы ничего не слышали, они не ругались? Ей не хватает выдержки, и, я уверена, именно она виновата в ухудшении его состояния!

– Не горячитесь, Валерия, – попытался я успокоить девушку.

Валерия повернулась ко мне: в ее глазах сверкала решимость, подбородок вздернулся.

– Я думаю, вам известно больше, чем вы говорите, – откровенно сказала Валерия.