— Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы вам.

И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклянной копией вместо настоящих бриллиантов, я расстегнул и снял колье с шеи.

— Но сколько оно может стоить?

Это, конечно, был самый главный вопрос. Я объяснил, что на изготовление такого колье понадобится собирать камни со всего света. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера и оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками и одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба сознавали: колье будет оплачено не ее деньгами. Ей придется исхитриться вытянуть их у мужа. Я упирал на то, что бриллианты вечны и никогда не падают в цене. Деньги ее мужа получат надежное помещение.

Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно добавил, что колье будет стоить примерно полтора миллиона долларов.

Она и глазом не моргнула. Да и с чего ей волноваться? Платить-то придется мужу! Она сидела с мечтательным выражением в глазах — гора жира в платье от Нормана Хартвелла. Я догадывался, о чем она думает. Она думала, каким великолепным символом ее положения было бы это колье, как завидовали бы ей подруги и, может быть, даже Элизабет Тейлор.

Так что, в конце концов, миссис Плессингтон получила свое колье, самую дорогую игрушку, когда-либо проданную фирмой «Люс и Фремлин».

Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов!

Миссис Плессингтон и ее колье вызвали настоящий шум в прессе. В газетах появилась ее фотография с колье на шее и мужем рядом, с лицом, словно тот надкусил зеленую айву.

Она щеголяла в колье в казино, в клубе, в опере и была на седьмом небе.

Но через месяц одну из ее подруг, с колье, которое я постеснялся бы предложить самому захудалому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли. Женщина так и не оправилась от травмы и теперь нуждалась в постоянном внимании сиделки. Это нападение до смерти напугало миссис Плессингтон, которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч могут навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала колье в сейф своего банка и больше не рисковала надевать его.

Все это происходило пять лет назад, а теперь, по словам Сидни, она хочет продать колье. Для нас не было секретом, что в последнее время миссис Плессингтон пристрастилась к игре. Она проводила в казино буквально все вечера. Муж не препятствовал ей в этом, так как помимо продажи здоровенных ломтей Флориды и повсеместного возведения небоскребов он имел еще одно увлечение: он был страшным бабником.

В то время как его жена большую часть ночи проводила за игрой, сам он предавался постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон знал счет своим деньгам, так что время от времени проверял счета жены, устраивая ей головомойку. Миссис Плессингтон никогда не выигрывала. Зная все это, не трудно было догадаться, что к этому времени она по уши в секретных долгах и вынуждена продать колье, пока муж не догадался о их размерах.

— Ларри? — донесся до меня голос Сидни Фремлина сквозь шум электрических разрядов. — Ты слушаешь?

Мне было наплевать на миссис Плессингтон, на ее колье, да и на самого Сидни, если на то пошло. В голове засела только жгучая мысль о Рее.

— Я слушаю.

— Ради Бога, сосредоточься, Ларри, — настойчиво произнес Сидни. — Пожалуйста, ради меня, ты должен вернуться. Не могу представить, чем можно заниматься в этом ужасном городе. Ну, скажи же, ты вернешься и поможешь мне?

Снова судьба направляла меня: еще несколькими минутами раньше я думал о самоубийстве. Если бы Сидни попросил меня заняться не продажей колье Плессингтонов, а чем-либо иным, я без раздумий бросил бы трубку. Но это колье было вершиной моих достижений. Создав эту игрушку, я приобрел репутацию одного из лучших специалистов по бриллиантам. Мрачное настроение вдруг покинуло меня. Может быть, еще одна перемена обстановки излечит от маниакального влечения к Рее, но я хотел все же оставить себе лазейку, на всякий случай.

— Я не поправился, Сидни. У меня болит голова и еще трудно сосредоточиться. Если я вернусь и все наилучшим образом устрою с колье, сможешь ли ты продлить мой отпуск еще на месяц?

— Конечно, милый мальчик! Кроме того, я дам тебе один процент от выручки. А если захочешь, будешь отдыхать еще шесть месяцев. Справедливее некуда, не так ли?

— Сколько она за него хочет?

Он зажужжал, как пчела в бутылке, прежде чем ответить.

— Я не обсуждал с ней этот вопрос. Ей не терпится получить деньги. Я сказал, что проконсультируюсь с тобой, а уже потом ты лично переговоришь с ней.

Я вновь заколебался, подумав о Рее, но потом решился.

— Хорошо, я сейчас же выезжаю и послезавтра буду у тебя.

— Не бери машину. Найми воздушное такси. Я оплачу расходы, — Сидни просто изнывал от нетерпения меня увидеть. — Ты не представляешь, какое это для меня облегчение. Давай пообедаем вдвоем где-нибудь в тихом местечке? Встретимся около девяти в «Ла-Палме», согласен?

«Ла-Палме» — один из самых дорогих и изысканных ресторанов Парадиз-Сити. Сидни явно хотел задобрить меня.

— Договорились, — ответил я и положил трубку.

Во время двухчасового перелета в Парадиз-Сити в кабине маленького самолета мысль, подобная черной змее, незаметно пробралась в мой мозг. «В этой стране полно старых жирных дураков, которые сидят на миллионах», — сказала Рея.

Зачем ждать, пока я стану старым, жирным и богатым? Почему бы сразу не завладеть огромным богатством? Я думал о колье Плессингтонов.

Миллион восемьсот тысяч долларов! Я был уверен, что по роду специфики своей работы, зная крупнейших торговцев бриллиантами в мире, я не встречу ни малейших трудностей со сбытом камней, надо только соблюдать элементарную осторожность. Эти торговцы с руками оторвут все, что я им предложу. Я достаточно часто продавал бриллианты от имени Сидни, а тот всегда требовал оплаты наличными. Партнеры по сделкам никогда не возражали, зная эту прихоть Сидни, и Сидни тоже всегда платил наличными, но самое главное — везде признавалась моя подпись. Итак, разобрав колье, я буду иметь все шансы выгодно сбыть бриллианты. В последнее время операции подобного рода целиком перешли в мое ведение. Сидни больше не поддерживал контактов с коммерсантами, всецело полагаясь на меня. Мне уплатят наличными, полагая, что я действую от имени Сидни, а на самом деле я открою счет в швейцарском банке на свое имя. Легче легкого продать колье, но вот украсть его так, чтобы никто ничего не заподозрил, — совершенно другое.

Я воспринял это как вызов.

Может быть, я ничего не стою, когда речь идет о тривиальном грабеже, и до смерти пугаюсь при попытке угнать чужую машину, но операция по похищению колье хотя и представляла немалую опасность, тем не менее позволяла мне действовать в своей стихии.

В течение следующего часа, под монотонный гул моторов маленького самолетика, уносившего меня в Парадиз-Сити, я перебирал в уме методы и средства.

Я нашел Сидни с бокалом двойного мартини в отдельном кабинете. Метрдотель ресторана «Ла-Палме» проводил меня туда с почтением, достойным члена королевской семьи. Как обычно, ресторан был полон, и мне пришлось задержаться у нескольких столиков, отвечая на стандартные вопросы, касающиеся моего здоровья, но вот дверь кабинета захлопнулась за мной, и Сидни порывисто пожал мою руку.

— Ларри, дорогой мой мальчик! Ты просто не представляешь, как я ценю твой приезд! — выпалил он, и на его глазах блеснули слезы. — Как ты плохо выглядишь! У тебя совершенно измученный вид. Как себя чувствуешь? Ты не переутомился в самолете? Ненавижу себя, что вытащил тебя раньше времени, но ведь ты понимаешь необходимость этого, правда?

— Я в полном порядке. Не суетись по пустякам. Долетел прекрасно.

Но он никак не мог успокоиться. Первым делом заказал и для меня двойной мартини, а когда метрдотель ушел, принялся расспрашивать о моем здоровье, чем я занимался и не скучал ли по нему.

Привычный к его жужжанию, я бесцеремонно прервал Сидни:

— Послушай, перейдем к делу. Я немного устал и после обеда хочу прилечь, так что не стоит тратить время зря на разговоры о моем здоровье.

Принесли мартини, и Сидни заказал черную икру, суфле и шампанское.

— Ничего, как ты думаешь? Это все легкое и питательное, ты потом будешь хорошо спать.

Я похвалил его выбор.

— Итак, она хочет продать колье? — спросил я, едва только метрдотель ушел, щелкнув пальцами двум официантам, чтобы они обеспечили нас первоклассным обслуживанием.

— Она пришла вчера, колыхаясь, как студень. Я знаком с бедняжкой не первый год и заслуженно считаюсь ее другом. Она призналась, что отчаянно нуждается в большой сумме денег. Сначала я опасался, что она будет просить взаймы, и у меня прямо голова пошла кругом от попыток придумать какую-нибудь отговорку, но она тут все и выложила. Она вынуждена продать колье, но главное условие — это сохранить сделку в тайне от мужа. Ей было очень важно узнать, сколько я могу дать за колье.

— Она опять проигралась?

— Она не сказала этого прямо, но полагаю, что да. Я, понятно, едва почуял, куда она клонит, сразу напустил дымовую завесу. Сказал, что дело можешь провернуть только ты, так как являешься лучшим специалистом по бриллиантам, и на твое молчание можно положиться. Пришлось сказать, что ты в отъезде, но едва появишься, я незамедлительно направлю тебя к ней. Бедняжка чуть не обмочилась. Я понял, что достать деньги для нее крайне важно. Я уверил, что постараюсь вызвать тебя уже к сегодняшнему вечеру. На этом мы и разошлись. И вот ты вернулся, Ларри. Ты встретишься с ней утром. Не представляешь, в каком она состоянии. Она маленькая глупышка, и мне просто не хочется видеть, как она страдает. Ты ведь повидаешься с ней, правда?