Я так освоился на этой работе, что капитан Джон Грей предложил мне в следующее плаванье идти с ним не только врачом, но и гарпунером, если сил у меня хватит на двойную

нагрузку. Однако от предложения я отказался, о чем не жалею, ибо жизнь на судне так увлекательна, что затягивает, и, надо думать, с каждым разом будет все труднее с ней расстаться. Большинству членов экипажа делать это и не приходилось – промыслом они занимались до конца своих дней. На борту «Надежды» были даже люди, с детства никогда не видевшие, как растет хлеб в поле, потому что с десяти лет в марте они уходили в море, возвращались же в сентябре, когда хлеб уже был убран.

Одной из привлекательных особенностей этой профессии является сопряженный с ней азарт, элемент игры. Каждый член команды имеет долю в общей добыче и полученной награде – столько-то капитану, столько – его помощнику, столько – простому матросу. Если плаванье удачное, каждый до весны благоденствует. Если ж судно возвращается пустым, всех ожидает голодная зима. Погонять людей, торопить их тут нет необходимости. Крик со смотровой площадки, возвещающий о появлении кита, и шум и скрежет от спускаемых ботов всегда раздаются почти одновременно, сливаясь воедино. Отстоявшие вахту вскакивают с коек и мчатся наверх с одеждой в руках, а потом прыгают в лодки на арктическом морозе, так и не успев ополоснуть лицо. Печальна участь промахнувшегося гарпунера или рулевого, по неуклюжести своей упустившего добычу! Ведь это все равно как влезть в карман самому скупому из матросов и вытащить оттуда пятифунтовую банкноту! При взгляде на него лица товарищей мрачнеют, громы и молнии обрушиваются на беднягу.

Что меня изумило, так это быстрота, с которой мы достигли Арктики. Я и понятия не имел, что находится она совсем рядом, буквально у нас под носом. По-моему, не прошло и четырех дней со времени нашего отхода с Шетландов, как мы очутились среди льдин. Проснувшись утром, я услышал «тук-тук» – это бились о борт льдины. Выйдя на палубу, я увидел воду, до самого горизонта покрытую ими. Они были не так уж велики, но располагались так густо, что по ним можно было бы передвигаться, прыгая с одной на другую. Их ослепительная белизна оттеняла синеву воды, как бы делая по контрасту еще синее и ее, и небесную синь над нею, и вся эта

сверкающая синева и восхитительная свежесть арктического воздуха, хлынувшая через ноздри и наполнившая легкие – вот что навсегда запомнилось мне из этого утра. На одной из колышущихся в воде льдин мы заметили огромного тюленя, гладкого и блестящего; он сонно и совершенно невозмутимо глядел на приближающийся корабль, спокойный и уверенный в себе. Он, казалось, знал, что запрет на охоту будет действовать еще три недели. Вскоре мы увидели на льду и следы медвежьих лап, так похожие на человеческие следы. И это при том, что шотландский снег еще затуманивал стекла наших биноклей.

Упомянув запрет на охоту, я должен пояснить, что по договоренности британских властей с властями Норвегии охота на тюленей запрещалась вплоть до 3 апреля. Причина запрета состояла в том, что в марте матки тюленей рожают и выкармливают детенышей, и если маток начать истреблять до того, как детеныши окрепнут и смогут сами о себе позаботиться, популяция вскоре вымрет. В сезон размножения тюлени собираются вместе в том или ином, видимо, заранее определенном и договоренном месте, а так как место это может находиться где угодно в окружности многих сотен забитых дрейфующими льдами миль, найти его охотнику не так-то легко. Способ обнаружения прост и в то же время достаточно хитроумен. Лавируя по ледяным протокам, корабль видит плывущее в воде стадо тюленей, направление их движения отмечается на карте. Положим, через час появляется другое стадо, на карту наносится и его маршрут. Когда подобных отметок на карте становится несколько, линии тюленьих маршрутов продлеваются. В месте, где линии пересекутся или вблизи этого места и будет, вероятнее всего, находиться основное скопление.

Вид такого лежбища представляет собой поразительную картину. Думаю, что подобного скопления живых существ не найти больше нигде в мире – и это на ледяных просторах, в сотнях миль от гренландских берегов! Объединяются тюлени где-нибудь между 71-м и 74-м градусами северной широты, на долготе еще более неопределенной, но сами животные адрес этот находят безошибочно и без всяких затруднений.



Со смотровой площадки главной мачты видно лежбище, которому нет конца. Даже на самой дальней из видимых на горизонте льдин можно различить черные точки, похожие на рассыпанный перец. И повсюду детеныши – неуклюжие бельки с черными носиками и большими темными глазами. Воздух полнится их криками, так похожими на детский плач и крики, что из каюты корабля, находящегося в самой гуще стада, это можно принять за гомон детей в чудовищной величины яслях или детском саду.