В долгой и увлекательной истории путешествий и географических открытий нет страницы более захватывающей, чем та, что посвящена мечте человека достигнуть Северного полюса. Отчаянные попытки совершить это, предпринятые за последние двести лет, не могут оставить безучастными даже самых равнодушных. Однако история эта – не из веселых. В ней развеянные в прах надежды, тщетные усилия, кораблекрушения, голод и цинга, и довольно часто – одинокие могилы в далеком сумрачном краю.

Но есть в ней и светлая сторона, ибо эта история свидетельствует и о неизбывном мужестве, самоотверженности и преданности – о самом благородном, что может быть в человеке.

Череда людей, устремлявшихся вперед, жаждущих пожертвовать собой ради общего блага, с легким сердцем рискующих самой жизнью и отдающих ее во имя науки – разве не служит это доказательством высот человеческого духа, начисто отрицаемых скептиками и пессимистами?

После описания арктических морей, во многом основанного на собственных впечатлениях, доктор Дойл перешел к подвигам капитанов елизаветинских времен и рассказал о попытках Девиса, Баффина, Гудзона и Пэрри и других добраться до полюса. Свой рассказ он украсил яркими подробностями этих путешествий. Говоря о британской экспедиции 1875 года, он отметил достижения современных английских мореплавателей, продвинувшихся не только дальше своих морских и сухопутных соперников, но и за пределы, достигнутые их праотцами, тем самым посрамив тех, кто с таким удовольствием рассуждает о нынешнем «упадническом веке». Наши моряки доказали, что сделаны из того же теста, что и их предки, и даже самые закоренелые хулители и критиканы не могут оспорить непреложных фактов преодоления ими той или иной широты.

В последние годы современного цивилизованного человека отделяют от полюса 399½ миль. Доберется ли он когда-нибудь до полюса? Лектор не видит причин для сомнений. Вопрос, однако, заключается в том, являются ли оставшиеся 390 миль такими же суровыми и безжалостными к человеку, как и уже покоренные? Конан Дойл склонен думать, что это не так, что на каком-то этапе плаванья к полюсу температура повысится. Он знает, что многие серьезные авторитеты в этой области подобное предположение опровергают, но некоторые капитаны китобойных судов, проведшие в этих морях не один год, разделяют эту точку зрения. Основывается Конан Дойл, в частности, на заявлении Мортона[163], своими глазами видевшего чистую воду за льдами, которые, в зависимости от сезона, то наступают на нее, делая полосу воды уже, то, наоборот, отходят к югу.

Так как Земля не полностью круглая, а сплюснута на полюсах, то полюса находятся ближе к центру земли, нежели мы. А чем ближе к центру земли, тем выше температура, что можно наблюдать, например, в шахтах. Поэтому можно предполагать, что околополярная территория получает некое дополнительное тепло, что уравновешивает недостаток тепла сверху. Описав экспедиции за китами и различные интересные факты арктических плаваний, доктор Дойл задался вопросом, правилен ли путь, который выбирали мореплаватели ранее и достаточно ли он взвешен и просчитан. Конан Дойл сомневается в этом. Так как движение льдов к югу несомненно, то сама география арктических морей убеждает в том, что путь к северным широтам через Пролив Смита и Канал Кеннеди – наихудший. Почему бы не предпочесть ему путь к полюсу по широким водным просторам между Гренландией и Шпицбергеном, где льды не теснятся, а плавают свободно?

Конечно, в случае суровой зимы и прохладного лета надежды на успех мало, но если погодные условия будут благоприятствовать, лучшего пути не придумаешь. Если правительство заинтересовано в покорении полюса, ему следует не поскупиться и хорошенько подготовить экспедицию, задействовать в ней лучшие отечественные суда, привлечь храбрых офицеров флота – хотя бы на половинный оклад. Надо каждый год, начиная с середины июня, отправлять судно, которое, дойдя до ледяного барьера, пойдет вдоль него и не станет делать ошибку, врезаясь в первые же льды. Возможно, первое судно через два месяца вернется ни с чем, но на следующий год будет отправлено следующее, и так раз за разом, пока в разгар теплого сезона налетевшие с севера шторма не взломают льды. Если во льдах обозначится проход, то двух дней под паром будет достаточно для того, чтобы добраться до полюса. Конан Дойл полагает, что правительство должно назначить премию в 30 тысяч фунтов за открытие пути на полюс[164], и всех, кто, возможно, усомнится в пользе подобной экспедиции, он упрекнет в узости взгляда, ибо такие попытки воодушевляют, порождают гордость и поднимают дух нации.

Скряги и сторонники утилитарного похода могут спорить до хрипоты, но разве не наполнятся радостью сердца англосаксов, когда любимый всеми нами флаг взовьется над северной верхушкой земного шара?

Председатель[165] предложил проголосовать за вынесение благодарности лектору и сказал, что его внимание особенно привлекла содержащаяся в лекции идея существования возле полюса открытого водного пространства. Концепция эта всегда занимала и его, но он не вполне согласен с гипотезой о том, что у полюсов теплее ввиду большей их близости к центру Земли. Это спорный вопрос, так как до сих неясно, правы ли были те ученые прошлого, которые утверждали, что температура в центре земного шара выше, чем в его отдаленных от центра областях. Он также хотел бы знать, что думает лектор об использовании в подобной экспедиции аэростатов. Не разумнее ли будет искать проход во льдах с их помощью, нежели тыкаться вслепую. Еще один интересующий его вопрос – это польза самого открытия, буде оно сделано. Впрочем, пользу от того или иного открытия можно подсчитать, лишь совершив его (Верно! Верно!). Сам он верит, что открытие это будет сделано, особенно если направлять такого рода экспедицию, как и предполагает лектор, каждый год. Почетный секретарь Общества[166] поддержал идею вынесения благодарности лектору, но заявил, что в экспедиции к полюсу, имевшие место ранее, мало кто верил, в отличие от плаваний, предпринятых для поисков Северо-западного прохода, каковых было от 200 до 300. Число последних определяет коммерческая их цель. Он выразил солидарность с председателем, в свою очередь признав, что подобные исследования исключительно полезны (Верно!). Всякое знание – сила, а такие исследования и открытия развивают, в частности, и науку психологии. Среди прочего полярными экспедициями доказано, что суровый климат можно переносить, не прибегая к помощи алкоголя (Верно! Верно!), так что не имей трезвенники других доводов в свою пользу, уже это доказательство могло бы использоваться ими в качестве весомого аргумента. Преподобный доктор Колберн заявил, что верит в существование в Арктике залежей угля, ибо полагают, что в истории земли был период, когда температура в этих широтах была гораздо выше и там могли произрастать растения, из которых впоследствии образовался уголь.

Еще вопрос – к какой расе принадлежали предки теперешнего населения Гренландии?

Не происходят ли ее жители от аборигенов острова?

Доктор Дойл завершил дискуссию, заявив, что залежи угля были обнаружены в Гренландии и на Шпицбергене и следы бывшего там некогда в незапамятные времена жаркого климата действительно имеются, но проведенные исследования еще не дают возможности определенно подтвердить столь скоропалительные выводы. Что же касается местного населения, то, по мнению Дойла, все ученое сообщество считает, что много тысяч лет назад всю Европу населяло племя эскимосов, постепенно вытесненное и побежденное более развитой цивилизацией. Идею же аэростатов как средства наблюдения лектор считает замечательной[167] (Верно! Верно!).

Затем заседание было закрыто».

«С лекцией покончено. Gott sei dank (Благодарение богу (нем.), – писал Конан Дойл матери. – И прошла она лучше, чем мог я даже мечтать. Аудитория (а зал был переполнен) ловила каждое мое слово, от первого до последнего, слушая меня внимательнейшим образом, а порою не давала продолжать, прерывая речь мою одобрительными выкриками. В конце зал разразился бурными аплодисментами, все единодушно проголосовали за вынесение мне благодарности, после чего, один за другим, слово брали ораторы, чтобы похвалить „замечательный доклад“, „в высшей степени умный доклад“, „превосходно написанный доклад“, который они прослушали. Словом, это был сплошной восторг».

Лекция стала для Конан Дойла поворотным пунктом всего периода жизни в Саутси. Она вернула ему веру в себя, подхлестнула профессиональное честолюбие. Публикация в следующем же месяце «Заявления Дж. Хабейкека Джефсона» стала еще одним шагом вперед. Хоть имя автора тут, в отличие от публикации в «Корнхилле», и не было вынесено на первую полосу, утешением Конан Дойлу явилась плата в двадцать девять гиней. Рассказ был замечен публикой и хорошо воспринят критикой – в частности, Робертом Луисом Стивенсоном, а некоторые другие сравнивали его с «Повестью о приключении Артура Гордона Пима» Эдгара По. «Наступают хорошие времена для нас, – заверял писатель матушку, – фамилия наша у всех на устах, все выказывают мне уважение и выражают симпатию. Врагов же и недоброжелателей, насколько я знаю, у меня здесь нет. Так что мы обречены на успех».

В двух своих самых значимых работах того периода – «Капитане «Полярной звезды»» и «Дж. Хабейкеке Джефсоне» Конан Дойл соединил свой морской опыт с техникой рассказа, свойственной стилю Эдгара По. Появление Шерлока Холмса было теперь лишь вопросом времени.

Через четыре года, все еще совмещая занятия литературой с врачебной практикой, Конан Дойл пишет детективную историю «Этюд в багровых тонах», где впервые появляются персонажи, которым суждено обрести бессмертие – доктор Ватсон и Шерлок Холмс. Но первые две новеллы с этими героями не произвели большого впечатления на читающую публику. Конан Дойлу предстояло пройти еще немалый и чреватый трудностями путь – и как писателю, и как практикующему врачу. К тому времени он женился, обзавелся семьей, которую надо было содержать, и он обратился к более масштабному жанру, написав первые из многочисленных своих исторических романов – «Михей Кларк» и «Белый отряд».