— Я должен уйти, — шепнул я в ответ.

— Почему?

— Не важно. И, пожалуйста, говорите тише.

— Док, вы не можете уйти! — Шепчущий голос почти кричал. — Вы выпили овальтин?

— Да.

— В нем было снотворное, — сказала Белл. — Том дал его мне, но я подумала, что вы нуждаетесь в нем больше. Поэтому я добавила его в овальтин, чтобы вы хорошо отдохнули. Сейчас вы должны были спать как младенец.

Я пощупал свой пульс, который сильно замедлился.

— Что это было за снотворное, — осведомился я, — и в какой дозе?

— Не знаю! Это была маленькая красная капсула.

— Одна?

— Да.

Вероятно, секконал. Я выпрямился, не отпуская спинку стула.

Человек в какой-то мере может противостоять снотворному. Нам известно это по истеричным пациентам, которые испытывают страх перед сном. А поскольку я принял капсулу всего несколько минут назад, максимальный эффект должен был наступить позже. Но все же я ощущал слабость и легкую тошноту.

— Тем не менее мне нужно уйти.

— Я не пущу вас, док!

Должно быть, мое лицо напугало Белл, так как она отпрянула. Я ободряюще похлопал ее по плечу, проходя мимо. Колени мои дрожали, но голова была сравнительно ясной. У парадной двери я надел ботинки, снова почувствовав головокружение, и выскользнул наружу.

Ночной воздух был холодным и приятным. Я сел в машину, съехал под уклон, потом завел мотор, поехал назад и, оставив позади темные дома на Хай-стрит, помчался с такой скоростью, какую никогда не позволял себе раньше.

Я знал, кто убийца. Меня тошнило при мысли, как легко нас одурачил человек, которого мы все знали и которому симпатизировали.

Луна была яркой, круглой и белой — позднее это стали называть «луной для бомбардировщиков». Меня охватывало чувство нереальности, словно я мчался сквозь пространство и время наедине с луной и изгородями. Я обогнал автомобиль, показавшийся смутно знакомым, со скоростью около семидесяти миль в час.

Внезапно впереди появилось дерево. Я резко нажал на педаль. Послышался скрежет тормозов, и машину сильно тряхнуло. Собравшись с духом, я поехал дальше.

Перед правым поворотом на дорогу к Бейкерс-Бриджу я замедлил скорость и остановился.

Г. М. на месте не было. Едва ли он мог так быстро добраться сюда, но я не думал об этом. Я вылез из машины, поддерживаемый таинственной силой, которая создавала ощущение полета — приятное, если не считать покалывания в скальпе и кончиках пальцев.

Все это время я говорил сам с собой, как пьяный, озвучивая каждую мысль, приходящую мне в голову. Г. М. не было, но я не мог его ждать.

— Не существенно, — произнес я вслух. Мне казалось важным произвести впечатление на какого-то невидимого слушателя. — Он последует за мной.

Я не подумал о том, что он, вероятно, не сможет это сделать. Когда я сказал ему: «Встретимся на углу шоссе и дороги к Бейкерс-Бриджу», он, должно быть, решил, что я собираюсь отправиться в старую студию, которая уже видела столько страха и мучений.

Но я направлялся вовсе не туда.

Вместо того чтобы повернуть направо, я пересек дорогу налево, в сторону моря. Между шоссе и тянущимися параллельно ему утесами находилась широкая полоса открытого пространства с пригорками и холмиками, где росли скудные деревца, пригнутые к земле ветром. Пробираясь между ними, я молился вслух, как странствующий пастор XVII века, — чтобы моя голова оставалась ясной, пока я не доберусь до туннеля, ведущего вниз к Пиратскому Логову.

Несмотря на распространенное мнение, пещеры на нашем берегу никогда не служили пристанищем для контрабандистов — для этого вам следует отправиться в Южный Девон или Корнуолл. В позапрошлом и прошлом веке контрабандистам было нелегко добираться из Франции в Северный Девон. Пещеры — естественный феномен, усеивающий скалы. Им дали колоритные имена: Преисподняя, Приют Ветров, Пиратское Логово.

Именно последняя пещера мне и была нужна.

С этой стороны к ней вел туннель, полого спускающийся футов на сорок. Противоположный вход, с внешней стороны утеса, находился в тридцати футах над прибрежными камнями и в полумиле от дома Уэйнрайтов, если идти вдоль линии утесов.

Я бросил взгляд через плечо на освещенное луной пространство, но не увидел ничего, кроме стоящей вдалеке моей машины, шоссе и дороги к Бейкерс-Бриджу. Потом я начат спускаться.

Сначала это был настоящий кошмар. Нужно было пролезть в узкий проход между холмами и спуститься на три деревянные ступеньки, которые власти установили для экскурсантов. Я зажег фонарь, но его свет был слишком слабым.

Вход в туннель находился примерно в сотне ярдов от края утеса. Идти по нему можно было только опустив голову.

Это было хуже всего, так как черные волны тут же начали захлестывать мозг. Один раз я упал, но, к счастью, не разбил фонарь. Воздух в туннеле был вполне свежим, хотя и пах землей; ноги скользили по песку на спуске, но я придерживался одной рукой за влажную стену.

Внезапно из темноты мне в лицо подул сильный соленый ветер. Я услышал слабый плеск воды. Очевидно, было около часу ночи, и прилив достиг основания утеса.

Еще десять шагов — и я оказался в Пиратском Логове.

Передо мной была зубчатая голубовато-белая арка, освещенная луной. Внизу, отражая свет моего фонаря, плескалась черная вода. Было холодно и сыро. Округлая пещера с ребристыми стенами имела около пятнадцати футов в ширину и около десяти в высоту. Каменные выступы на стене слегка напоминали череп и скрещенные кости, чему место было обязано своим названием.

Я обвел пещеру лучом фонаря, но не увидел ровным счетом ничего.

Плеск воды отзывался в неровных стенах глухим эхом; выступ, похожий на череп и кости, покрывали нацарапанные инициалы посетителей; щербатый каменный пол был скользким от стеарина.

«Но здесь должно быть что-то!» — прокричал голос у меня в голове так громко, что зазвенело в ушах.

Я понимал, что долго не продержусь. Череп и кости расплывались перед глазами; свет фонаря становился тусклым. Все, что мне удалось обнаружить, было огарком свечи, торчащим в стенной нише, прикрывавшей его от ветра.

Я попытался зажечь свечу, но смог сделать это только пятой спичкой. Пламя двоилось перед глазами, но череп и кости стали более отчетливыми.

«Пистолет, — повторял внутренний голос, — отбрасывает гильзы вверх и вправо».

Сунув фонарь в карман, я громко крикнул, чтобы остаться в сознании еще несколько минут, и начал ощупывать стены, как слепой жук. Выступы и впадины казались бесконечными.

Наконец я нащупал миниатюрный металлический предмет, застрявший в щели, куда его отбросило при выстреле. Но когда я коснулся его, он свалился на пол и покатился в сторону. Теперь мне пришлось шарить по полу, чтобы снова отыскать его.

Держа предмет на левой ладони и прикрывая его правой, как пойманное насекомое, я закрыл глаз, подождал, пока зрение не прояснится во втором, и посмотрел на него.

Это была медная гильза от пули 32-го калибра.

Но мои находки этим не исчерпывались. Смутное воспоминание о других ощущениях под пальцами снова привело меня к стене. Вскоре я вытащил еще два предмета, которые мечтал, но не надеялся найти. Они были так глубоко засунуты в одну из впадин, что выдернуть их было так же трудно, как водоросли. Гильза лежала в безопасности в моем жилетном кармане. Я опять отошел от стены, держа в каждой руке по новой находке.

Это были два купальных костюма. Точнее, синие мужские плавки с белым поясом и металлической пряжкой и светло-зеленый женский купальник, который могла бы опознать половина Линкома. Оба предмета были грязными и все еще влажными.

— Теперь убийца в наших руках, Г. М., — произнес я вслух.

Позади меня кто-то выстрелил из туннеля.

Я не сразу понял, что это выстрел, но звук пули, срикошетировавшей о камень, напоминающий пение лопнувшей струны фортепиано, мог бы узнать любой, кому когда-либо приходилось бывать под огнем.

Пещера наполнилась эхом, а на черепе в стене появилась щербинка. Кто-то выстрелил снова, и свеча погасла.

Полагаю, я должен был радоваться этому. Но в тот момент я почти ни о чем не думал и ничего не чувствовал. Прижимая к груди купальные костюмы, словно они были моим самым ценным имуществом, я сделал пару шагов по неровному полу и упал.

В пещере было темно, если не считать лунного света, проникающего сквозь выход к морю. Вода плескалась внизу на расстоянии менее двух футов.

Я изо всех сил старался не потерять сознание. Сначала я пытался перевернуться, но пол был мокрым и скользким. С трудом мне удалось перевернуться на бок и вытащить из кармана фонарь. Хотя я был абсолютно беспомощен, как человек, потерявший много крови, мне хватило сил нажать кнопку.

Луч фонаря, ослепивший меня как прожектор, забегал в разные стороны, пока я не смог сфокусировать его на входе в туннель.

Кто-то стоял там.

Глава 19

Первым, что я увидел, проснувшись, были старое моррисовское кресло и край кружевной занавески, освещенной солнцем.

Я не сразу смог узнать кресло и даже собственную спальню с окнами в задний сад, хотя чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Кровать подо мной казалась сделанной из лебяжьего пуха. Потом я увидел обращенное ко мне лицо сэра Генри Мерривейла.

— Доброе утро, доктор, — поздоровался он как ни в чем не бывало.

Пока я опирался на локоть, Г. М. придвинул стул и сел у кровати, положив обе руки на набалдашник трости.

— Вы долго спали, — продолжал он, — и это пошло вам на пользу. Белл Салливан помогла вам куда сильнее, чем думала, добавив секконал в ваш овальтин.

Только тогда я все вспомнил.