После того, как она ушла, ее муж проявил свой обычный интерес к делу своего сына. Его проницательные глаза сузились до серых щелочек на красном лице, когда он озвучил следующую мысль:

— Я ценю то, что ты можешь рассказать только мне фрагменты, Алан. Я рискую показаться мальчишкой, но мне кажется, что эта бедная женщина знала что-то, что нужно было сохранить в тайне.

— Нет, Док, — сказал Фом. — Это был несчастный случай… Но в этом есть кое-что странное. Кажется, мой клиент считал, что она была обречена, потому что он не получил телефонного звонка.

* * *

Когда на следующее утро Кросс позвонил в офис Фома, чтобы узнать новости об Эвелин, его голос звучал нормально. В нем звучало привычное нетерпение, которое сменилось унылым невнятным бормотанием, когда он услышал, что Фому нечего ему сообщить.

Позже на этой неделе Кросс зашел в «Гердлстон энд Гриббл» и попросил встречи с Фомом. Объясняя причину, он был абсолютно спокоен:

— Я был занят, улаживал эти неприятные дела со смертью бедняжки Нелл, — сказал он. — У нее есть только женатый брат без семьи, и он прохвост. Нелл вела все дела на ферме. И все же мне пришлось узнавать, как он хочет поступить с телом. И, конечно же, мне пришлось присутствовать на дознании. Это удача для полиции, что я смог опознать ее тело.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Фом.

— Я должен кремировать ее. Потому-то я и здесь. Я хочу, чтобы вы присутствовали на похоронах… Бедная Нелл всегда хотела, чтобы у нее были шикарные похороны. Она шутила на этот счет: «Никаких дешевых пирушек на моих похоронах. Уж похороните меня как следует»… Я не хочу быть единственным, кто придет на ее похороны. Я заплачу за ваше время и принесу за вас цветы. Нелл любила, чтобы на похоронах было много цветов.

Фом подавил появившееся у него желание отказаться.

— Я приду, — пообещал он, — но только из чувства уважения. Забудьте об оплате.

Затем он небрежно добавил:

— Каков был вердикт на дознании?

— Смерть в результате несчастного случая, — ответил Кросс.

— И вы приняли его?

— Конечно. На что, черт возьми, вы намекаете?

Так как Фом продолжал многозначительно молчать, Кросс горько рассмеялся.

— Вы имеете в виду то, что я говорил об убийстве, когда был пьян. Но лучше оставить все как есть. Я не могу позволить себе вмешиваться в какую-то грязь, пока моей девочки нет. К тому же, какой в этом смысл? Я ничего не могу доказать. Это только бы причинило ее брату лишнюю боль.

Фом застрочил в своем блокноте, упомянув еще одну возможность:

— Я знаю, что вы предостерегали мисс Гейнор, чтобы она не сплетничала о нашем деле, — заметил он. — Но она произвела на меня впечатление откровенной, открытой натуры. Как вы думаете: во второй половине дня в разговоре со своей подругой-австралийкой она упомянула что-то о вашей дочери или о вас самом?

— Нет, — ответил Кросс. — Я подумал о том же, поэтому позвонил в Международный клуб и — как бы глупо это ни было — попросил эту женщину повторить все, что Нелл говорила обо мне. Я был слишком осторожен. Если бы только Нелл рассказала об этом, прежде чем она умерла.

* * *

Когда Фом пообещал присутствовать на похоронах Нелл, он понятия не имел о длине путешествия, которое ему придется проделать. Он подавил неприличное чувство сожаления о потраченном времени, когда катафалк свернул у таверны Хорнс в Кеннингтоне, чтобы продолжить долгий путь по Брикстон Хилл, мимо новых домов в Стретэме, вниз и в обход общественного парка до Норбери.

Они были не единственными, кто пришел на церемонию в церкви. Австралийка присутствовала там из сочувствия к путешествовавшей с ней туристке, которая была обманом лишена своего отпуска. Ее сопровождала американка, которая хоть и была совершенно незнакома с Нелл, но хотела почтить память своей соотечественницы, а также понаблюдать за английской церемонией.

Фом ощутил необычайно сильную реакцию на это печальное событие. Когда короткая, драматичная служба подошла к концу, и гроб с телом скрылся из поля его зрения, он внезапно ясно увидел Нелл — ее сияющее лицо.

Когда он думал об их недолгой встрече в отеле Савой, ему не давало покоя неясное воспоминание, которое досаждало ему, как прикосновение волос к щеке. В отличие от идеального свидетеля по делу об убийстве, он не мог отчетливо вспомнить все, что было сказано. И все же он смутно осознавал некое несоответствие — само по себе незначительное, — которое могло стать значимым, будучи связанным с другой позабытой мелочью.

У него было чувство, будто Нелл пыталась рассказать ему о том, что она сказала перед своей смертью, и что ее слова были бы последним звеном в решении тайны исчезновения Эвелин Кросс.

Глава XI. Утечка информации

В то время как агенты Фома преследовали неуловимых блондинок в западной части страны, трагические события медленно надвигались на квартиру Рафаэля Кросса…

Очевидно, интуиция не предостерегла его об их приближении. Казалось, он полностью отошел от шока, вызванного смертью Нелл Гейнор, а также стоически смирился с длительным отсутствием своей дочери. Впрочем, хотя создавалось впечатление, что он пребывает в отличном расположении духа, это не ввело в заблуждение проницательную Беатрис.

— В сердце у него уныние и страдание… и вокруг себя он распространяет уныние и страдание, — поделилась она с Виолой. — Я чувствую это всякий раз, когда он находится рядом. Вы заметили, что он смеется, но смех не отражается в его глазах? Не думаю, что он хоть на минуту забывает об этом.

— Значит, он умело притворяется, — признала Виола.

Будто бы в оправдание ее комплимента Кросс снова доказал свою отстраненность, решив устроить небольшую вечеринку в своей квартире, оставшейся без хозяйки. Впрочем, его гостеприимство было не совсем добровольным и было вызвано тем, что миссис Стерлинг выразила желание увидеть его отель.

— Мне интересна обстановка вокруг тех людей, которые мне нравятся, — сказала она.

— Моя квартира очень простая по сравнению с вашей, — предупредил ее Кросс. — Всего лишь комнаты с обслуживанием. Я хотел просто какое-нибудь спокойное место, где я мог бы расслабиться, и куда Эвелин могла бы пригласить своих друзей выпить.

— Но я хотела бы увидеть вашу квартиру.

— Сочту за честь. Скажем, завтра вечером?

Виола была сильно раздосадована необходимостью участвовать в этой встрече. В подобных случаях выхода в общество — когда Беатрис сопровождали родители — девушке ​​не требовалась официальная защита, поэтому и Виола, и детективы освобождались от своих обязанностей.

Когда Стерлинги добрались до отеля, Кросс проводил их непосредственно в ресторан. Он придирчиво выбрал блюда и добавил в меню вина, в то время как менеджер взял на себя ответственность за приготовления. По окончании ужина миллионер и его жена настояли на его представлении, чтобы он мог принять от них поздравления, а дамы могли принять от него букетики орхидей.

Виола, которая осталась в стороне от этих цветочных подношений, наблюдала за этой маленькой церемонией с несколько натянутой улыбкой. Однако атмосфера в обществе оставалась сердечной, и, поднимаясь на верхний этаж здания для осмотра квартиры Кросса, Стерлинги пребывали в благосклонном настроении.

По своему обыкновению миллионер не высказал никаких замечаний, однако принял сигару от хозяина квартиры в знак своего одобрения. Пока он курил, Стерлинг со скрытой полуулыбкой наблюдал за женой и дочерью. Миссис Стерлинг была на редкость несдержанной и настаивала на том, что всем очарована. Ее можно было принять за невесту, осматривающую свой будущий дом, когда она порхала по квартире, привлекая внимание дочери к деталям, которые не отличались новизной, и с интересом задавая вопросы об обстановке квартиры.

— Я очарована, — объявила она. — Она идеальна.

— Не идеальна. Здесь нет хозяйки. Не я должен делать это, — возразил Кросс, прекратив разливать кофе.

— О, бедный вы, бедный… Позвольте мне…

— Нет, я сохраню для нее ее местечко, чтобы она делала это снова.

Затем, чтобы вознаградить энтузиазм миссис Стерлинг, он ответил на ее невысказанный вопрос и назвал то единственное, что она хотела знать, — стоимость арендной платы за квартиру. Та была возмущена, услышав сумму.

— И только-то? Уильям, ты слышал? Подумай, сколько нам приходится платить ни за что.

— Это называется «королевский люкс», — напомнил ей муж.

— Не имеет значения, как это называется. Отвратительно, что на нас всегда наживаются. Я часто задаюсь вопросом — за что мы платим?

— За свою нескромность, — усмехнулся Стерлинг и добавил: — Когда женщина признается прессе, что она выбила из своего отца целое состояние в одних только бриллиантах, вполне очевидно, что она не мелочится.

— К тому же, дорогой, — вмешалась Беатрис, — ты в самом деле ненавидишь это. Ты бы вычеркнул все дополнительные услуги из своего счета. Тебе нравится думать, что ты простой, но все мы знаем, что ты ужасно сложный.

Увидев, что нежное лицо миссис Стерлинг стало приобретать страдальческое выражение, которое у нее заменяло мрачность, Кросс спас положение.

— Простой или сложный, — заявил он, — в одном все женщины похожи друг на друга — они суеверны… Как и большинство деловых людей.

— И вы? — спросила Беатрис.

— Да… Иногда я чувствую соблазн пойти к ясновидящей, чтобы спросить об Эвелин. Но единственная из них, в ком я уверен, это Гойя. А теперь, после того, какую боль я испытал в ее комнате, я никогда не смог бы прийти к ней. И все же кажется, что она экстрасенс. Один парень в городе сказал мне, что она назвала ему выигрышную комбинацию в лотерее.