Призрачные пешеходы, однако, врезались в него с реальной силой. Мимо проезжали автобусы, из окон которых шел пар от дыхания их пассажиров. Для Фома было облегчением добраться до отеля Кросса и выбраться из этой холодной сырости.

Холл отеля с толстым бледно-розовым ковром и блестящими дневными лампами приятно контрастировал с туманом снаружи; но, несмотря на чувство тепла и комфорта, Фом снова смутно осознал, что ему не нравится это место. Это впечатление сохранялось, пока он поднимался на лифте на верхний этаж и оставалось с ним, пока он не достиг квартиры Кросса, поэтому он с неохотой позвонил в дверь.

Кросс сразу же открыл. Под его голубыми глазами отчетливо виднелись круги, будто кожу вокруг глазных впадин искусственно затемнили — эффект, который в сочетании с его бархатным смокингом придавал ему театральный вид.

— Где Нелл? — резко спросил он.

— Я считал, что она здесь, — ответил Фом. — Она покинула свой клуб без четверти шести, так что я разминулся с ней. Сожалею.

Кросс начал кусать губу.

— Странно. Не в духе Нелл подводить меня.

— Она в пути, — напомнил ему Фом. — Помните: опаздывать — это женская привилегия.

— Да, может быть. Я позвоню в ее клуб. Может быть, она вернулась, а затем осталась поговорить с кем-то. Нелл стала бы болтать и с трупом… Не уходите, Фом. Просто побудьте здесь, пока я позвоню.

Кивнув, Фом взял вечернюю газету, которая лежала на столе. Он сам был не прочь поужинать и не мог понять такого беспокойства по поводу безопасности взрослой женщины. Ожидая хороших новостей, он едва поднял взгляд, когда Кросс вернулся в зал.

— Ее там нет, — сказал тот, тяжело дыша. — Что могло ее задержать?

— Она заблудилась, — предположил Фом.

— Но она говорит по-английски. Кроме того, она могла бы взять такси.

— Возможно, она устала и по пути зашла в кинотеатр.

— Это уже вероятнее, — с большей уверенностью произнес Кросс. — Не уходите, Фом.

— Но мне нужно поужинать.

— Вы можете поесть здесь. Я пошлю наверх закуску для Нелл, когда она придет. Но если она не придет, мне может понадобиться совет или помощь.

Они спустились в ресторан на самую неловкую трапезу. Кросс много пил, но практически ничего не ел, хоть и безжалостно гонял официантов за блюдами. На протяжении всего обеда он говорил исключительно о Нелл Гейнор.

— Это было так странно для меня — увидеть ее всю разряженную, — сказал он. — У себя дома на ферме Нелл носит дешевую одежду и старую дырявую шляпу. Она работает за двоих, а взамен получает только морщины да зарабатывает себе на пропитание.

— Но тогда как она смогла позволить себе отправиться в такой дорогостоящий отпуск? — скептично осведомился Фом.

— Я расскажу вам… С тех пор как она была еще подростком, Нелл копила на поездку в Европу. После того, как ее работа была сделана — а она работала и с утра, и допоздна, — Нелл впрягалась в любую работу, которую, доверившись ей, могли поручить соседи. Она проходила пешком много километров, чтобы собрать ягоды, а затем варила их, делала желе и продавала. Она собирала семена и продавала их — десять центов за пакет. Она и лечила, и готовила, и шила. Никто не рождался и не одевался без участия Нелл. Ей понадобились многие годы, чтобы скопить эти деньги… Но она смогла это сделать. Когда я увидел, как она входит в этой красивой новой одежде, мне захотелось встать и зааплодировать ей.

Тут он поспешно добавил:

— Вы не хотите сыру, верно? Тогда вернемся в мою квартиру. Этот кофе отвратителен.

Фом смирился с судьбой и позволил провести себя по направлению к лифту. Когда они добрались до зала, Кросс обратился к нему:

— Я не стал бы портить вам ужин, Фом, но я не стану скрывать это от вас: я ужасно беспокоюсь о Нелл. Погода туманная, а она не привыкла к движению по другой стороне дороги. Прежде чем мы спустились в ресторан, я видел, как мимо проехали три машины скорой помощи.

— Но ведь у нее нет двух близнецов, — беспечно напомнил ему Фом. — По крайней мере, двое из пострадавших были кем-то другим — так почему бы и третьему не быть кем-то еще?

— Но я чувствую, что что-то пошло не так. Этот звонок так и не был получен.

— Какой звонок?

Кросс вздрогнул, услышав этот вопрос. Затем внезапно вспыхнувшая в его глазах тревога погасла, и он сжал губы, будто волнение подталкивало его сделать какое-то неосмотрительное признание.

— Звонок из Международного клуба, — ответил он после паузы. — Я оставил там сообщение для Нелл на случай, если она вернется со своей подругой-австралийкой. Я позвоню туда еще раз… Выпейте, Фом. Угощайтесь.

Фом хотел бы иметь возможность вырваться отсюда, но ему не хотелось оставлять своего клиента. Он смешал и налил себе виски и включил радио, оставив звук приглушенным. Несмотря на то, что он был не из слабонервных, Фом почувствовал, что и его нервы на пределе — его охватило дурное предчувствие, когда Кросс вернулся после звонка.

— Новостей нет, — глухо сказал он. — Именно это ожидание угнетает меня. Но я уверен, что с ней что-то случилось. Мы должны обзвонить больницы и полицейские участки.

Фом заметил, что на его лбу выступили крупные капли пота. Он казался настолько потрясенным, что детектив предложил свою помощь в поиске необходимой информации.

— Попробуйте сначала этот район, — сказал Кросс.

Ожидая ответа, Фом смотрел на окружающую его обстановку с беспричинным отвращением. Эта комната не была отталкивающей, скорее стандартной, лишенной индивидуальности. Ковер, шторы и обивка были сплошь бледно-коричневых и бежевых оттенков, с размытыми полосами и пятнами, которые сливались в основной узор, как тигр, прячущийся в джунглях. Современное искусство было представлено бледно-зеленой статуэткой женщины, которая по форме напоминала искривленный и обрубленный ствол дерева. Из цветов здесь были только стеклянные орхидеи в чеканной медной чаше.

Фом не мог понять своего инстинктивного отвращения, потому что позже его разум был потревожен воздействием последующих жутких событий — когда в этой квартире он при исключительно ужасных обстоятельствах встретил даму, но он вспомнил это неприятное чувство и задался вопросом, почувствовал ли он это первое содрогание в воздухе.

Но даже тогда его ожидало потрясение: вопреки ожиданиям Фома на первый же свой запрос он получил мрачный ответ. Справившись с дрожью в голосе, он сказал Кроссу:

— Будьте готовы к плохим новостям.

Задав еще несколько вопросов и уточнив детали, Фом повесил трубку.

— Местный полицейский участок сообщает, что женщина средних лет была сбита автомобилем на Площади этим вечером, около половины седьмого; ее паспорт был в ее сумке… Боюсь, нет никаких сомнений, что это ваша подруга.

— В какой она больнице? — спросил Кросс.

— Она в полицейском морге.

— Вы имеете в виду… она ​​мертва?

— Да.

— Я отправлюсь туда прямо сейчас. Ждите здесь.

Фом почувствовал облегчение в силу того, что ему не пришлось разделить с Кроссом тяжкое испытание опознания. Он смешал себе еще виски и стал ходить по комнате. Наконец он понял, что продолжает закуривать все новые и новые сигареты, но делает лишь пару затяжек. Вспомнив, что Кросс делал то же самое, ожидая результатов погрома, устроенного в квартире Гойи, Фом отчасти осознал то состояние тревожного ожидания, в котором пребывал его клиент. «Несомненно, он прошел через это», — размышлял он.

Тут Фом услышал, как хлопнула наружная дверь, оповещая о возвращении Кросса. Когда тот вошел в комнату, он направился прямо к столу, плеснул бренди в стакан и залпом его выпил. Потом он рухнул на стул, будто у него порвались все мышцы.

— Это Нелл, — сказал он, закрывая лицо руками. Неожиданно, к удивлению Фома, сквозь его пальцы потекли слезы, а его плечи стали сотрясаться от рыданий.

— Я никогда не думал, что смогу почувствовать что-то подобное, — выговорил он. — Я бывалый человек… Но это происшествие с Нелл сломило меня… Бедняжка, ее лицо… Все в крови, машина переехала ее.

Фом попытался успокоить его, задав прозаический, существенный вопрос:

— У аварии были свидетели?

— Нет.

— Полиция восстановила ход событий?

— Да, на дороге были следы. Их нельзя было пропустить. Эта сволочь так и не остановилась. Это было убийство. Подлое, преднамеренное убийство.

Фом не обратил особого внимания на это обвинение. Кросс пил в течение всего вечера, был доведен до состояния на грани истерики, и его восприятие было искажено.

— Можете идти, Фом, — приказал его клиент. — Принесите мне бренди. Я пьян… но мне нужно напиться еще больше. Я должен забыть ее лицо.

Убежденный в том, что он больше ничем не может помочь, Фом был только рад вернуться в свой дом в Хайгейте. Войдя в гостиную, он ощутил необыкновенную признательность за его старомодный комфорт. В камине потрескивал огонь, на коврике храпела собака, и тут были его родители, здравомыслящие и бодрые. За окном висела гирлянда из лавра, а внутри были плотные травянисто-зеленые шторы, исключающие возникновение сквозняка. Миссис Фом, которая любила теплую обстановку, всегда виновато говорила о них, как о своем «преступлении против гигиены».

Когда Алан рассказал им историю о несчастье с Нелл, она была обеспокоена главным образом тем, что ее любимый сын почти не ужинал.

— Упокой господь ее душу, — поспешно произнесла она. — Что ты ел на обед, Алан?

После того, как миссис Фом вытащила из него полное меню, она, казалось, с возмущением восприняла это как вызов своему собственному домашнему хозяйству.

— Ничего такого, чего я сама не могла бы тебе подать, — фыркнула она. — Слава богу, кухарка спит, так что я могу совершить набег на кладовую и найти там для тебя какую-нибудь настоящую еду.