Хиллман проговорил с удивительным спокойствием:

— Я никогда не понимал твоего пуританского образа мыслей, Эллен. Ты все время думала, что самая безобидная шутка в постели — это смертный грех, более тяжкий, чем убийство. Господи, я вспоминаю нашу первую брачную ночь. Тебе, должно быть, казалось, что я убиваю тебя.

— Было бы лучше, если бы ты действительно меня убил.

— Я тоже почти хочу этого. Ты убила Кэрол, это правда, Элли?

— Конечно. Это я убила ее. Она позвонила мне в понедельник утром, после того как ты ушел. Том дал ей телефон. Я подняла трубку в его комнате, и она мне все выложила. Она сказала, что разгадала планы своего мужа и боится, что он будет жестоко обращаться с Томом, потому что Том — не его сын. Я уверена — это был только благопристойный предлог, чтобы всадить в меня нож.

— Какой нож? — спросил я.

— Неплохое я подобрала сравнение, а? Я хотела сказать, что она одержала надо мной полную победу, в один миг отняв у меня весь смысл моего существования.

— Я думаю, она просто пыталась спасти своего сына.

— Ее сына, ее, а не моего! Ее и Ральфа. Вот в чем была суть! Неужели вы не понимаете этого? Я чувствовала, что она убила меня. Я оказалась всего лишь бесплотным привидением в этом мире, мою жизнь теперь можно было выбросить на свалку вместе с другим никому не нужным хламом. Шел дождь, и я, когда шла от того места, где оставила «кадиллак», чувствовала себя настолько бесплотной, что дождь, казалось, легко проходил сквозь меня.

Наверное, муж застал ее, когда она звонила мне. Он приволок ее в коттедж, где они жили, избил и бросил без сознания на полу. Убить ее было легко. Очень легко. Нож вошел в нее как в масло и так же легко вышел. Я даже не представляла себе, как это будет легко.

— Но во второй раз было уже не так просто, — сказал я. — Нож застрял в ребрах. Я сам пытался вытащить его оттуда и не смог.

— Да, — сказала она высоким голосом, в котором прозвучала какая-то детская обида. Эта маленькая актриска, скрывающаяся за морщинами, жаловалась на жестокий мир, где вещи не слушаются ее, а люди не покупаются.

— Что заставило вас убить его? — спросил я, хотя об ответе догадывался.

— Он начал подозревать, что именно я убила Кэрол. Тогда он, воспользовавшись телефоном Тома, позвонил мне, предъявил свои обвинения и стал угрожать. Конечно, он требовал денег.

Она проговорила это так, словно наличие денег давало ей право осуждать людей, которые нуждались в них.

— Это наверняка продолжалось и продолжалось бы.

Из темноты вышел Том. Он смущенно посмотрел на всех нас, но я заметил в его взгляде нечто другое — сожаление.

Мальчик сказал Хиллману:

— Почему ты не говорил мне? Все могло быть совсем по-другому.

— И еще будет, — сказал Хиллман с наигранным оптимизмом. — А, сын?

Хиллман протянул Тому руку и пошел к нему, но мальчик, не позволив себя обнять, повернулся и вышел из комнаты. Нетвердыми шагами Хиллман последовал за ним. Я слышал, как они поднимались по лестнице, впереди Том, несколькими ступенями ниже — Хиллман.

Неуверенно, словно освобождаясь от невидимого рабства, покинул свое место и Дик. Он вошел в нишу, и я услышал, как он наливает себе виски.

Эллен Хиллман все еще думала о деньгах.

— Ну так как же, мистер Арчер? Можно купить вас?

Лицо ее оставалось совершенно спокойным. Вместе с Хиллманом ушел и гнев.

— Меня нельзя купить даже за все, что вы можете предложить.

— Тогда скажите, есть ли у вас хоть капля сострадания ко мне?

— Сострадания во мне вообще не так уж и много.

— Я не прошу ничего особенного. Только разрешите мне провести еще одну ночь в моем доме.

— Что это вам даст?

— Очень много. Буду откровенна с вами. Я довольно долго собирала снотворные таблетки…

— Как долго?

— Почти год. Я была в отчаянии, что…

— Вы могли бы воспользоваться ими и раньше.

— Вы имеете в виду — до всего этого?

Волнообразным движением руки она обвела гостиную с таким видом, словно это была сцена, на которой только что разыграли трагедию, и теперь она усеяна трупами.

— До всего этого, — повторил я.

— Но я не могла умереть не зная. Я знала, что моя жизнь была пуста и бессмысленна. Я должна была найти причину.

— А сейчас она полна и обрела смысл?

— Сейчас переполнена, — ответила она. — Послушайте, Арчер. Я ведь была искренна с вами сегодня. Неужели вы не дадите мне в благодарность за это последний шанс? Время, чтобы принять таблетки. Я прошу.

— Нет.

— Ведь вы мне кое-чем обязаны. Я помогла вам сегодня днем настолько, насколько у меня хватило смелости.

— Вы даже не пытались помочь мне, миссис Хиллман. Вы сообщили мне лишь то, что я уже знал или к чему я был уже близок. Вы сообщили мне об усыновлении Тома, но таким образом, чтобы это могло скрыть то, что он настоящий сын вашего мужа. Вы дали мне и ложную информацию о стерильности вашего мужа. Это понадобилось вам для того, чтобы скрыть мотивы убийства вами Кэрол Харлей.

— Боюсь, ваши рассуждения слишком тонки для меня.

— Едва ли. Не скромничайте. Вы достаточно тонкая женщина.

— Я — тонкая? Я дура! Набитая дура! Люди на улицах, любой подонок знал о моей жизни гораздо больше, чем я сама… — Она прервала себя. — Так вы поможете мне?

— Нет, не могу. Извините. Полиция уже выехала сюда.

Она оценивающе посмотрела на меня.

— Этого времени мне хватило бы, чтобы воспользоваться револьвером.

— Нет.

— Вы тяжелый человек.

— Это не я, миссис Хиллман. Это наша действительность такова.

И тут подъехала машина шерифа. Я услышал шум двигателя, поднялся и направился к дверям, ведущим в гостиную, чтобы пригласить Бастиана. За спиной у меня глубоко вздохнула Эллен. Это был тяжелый вздох человека, который остался совершенно один. Затем она взяла из корзины вязальные спицы и вонзила их себе в грудь. До того как я успел подскочить к ней, она ударила себя еще несколько раз.

К середине следующего дня она добилась того, чего так страстно хотела: она скончалась.

Черные деньги

(перевод Ю. П. Попова)

1