— Это не трудно. В моей комнате было совсем темно, а в ванной горел свет… Нет, погодите, кажется, свет горел не в ванной, а в комнате Евы Даусон. Дверь из ее комнаты в ванную была открыта, и я увидела человека, чей силуэт вырисовывался на неярком фоне.

— Очень хорошо, — заметил Селби. — А теперь займемся дверьми, чтобы освещение приблизительно соответствовало тому, как было тогда.

Она прилегла на кровать, потом, встав пару раз, меняла положение двери в ванную. Потом перешла к двери комнаты, в которой спала девушка.

— Вроде бы все было именно так, — проговорила Дорис Кейн, — когда я проснулась ночью.

— Дверь между ванной и комнатой Евы Даусон была приоткрыта? — уточнил Селби. — И дверь в вашу спальню тоже оставалась полуоткрытой, верно?

— Да, все так.

— А теперь ложитесь и постарайтесь расслабиться. Мне очень важно знать, что вы вспомните о том человеке, который остановился в дверном проеме.

Миссис Кейн легла на кровать.

— Закройте глаза, — продолжал Селби, — и затем откройте их по моему сигналу.

— Я готова.

— Прекрасно. Сейчас я пройду через спальню и остановлюсь у двери ванной.

В спальне, в которой несколько дней назад спала Ева Даусон, остался гореть ночник над кроватью. Селби, на цыпочках двигаясь по ванной, медленно приблизился к двери, ведущей в спальню Дорис Кейн.

— Я правильно стою? — спросил он.

— Не совсем, — ответила она. — Вы стоите ко мне в профиль. А тот человек стоял ко мне лицом. Я хорошо это помню.

— Он был в шляпе? — спросил Селби.

— Нет.

— Вот так он стоял?

— Да.

— Затем повернулся спиной?

— Да, но очень быстро, так что я не успела разглядеть его лица. Он… Подождите! — воскликнула Дорис Кейн. — Вспомнила! Как это раньше вылетело из головы?.. Теперь я совершенно уверена.

— В чем? — живо спросил Брэндон.

— Сапоги… На нем были ковбойские сапоги на высоком каблуке. Он стоял… как сейчас стоите вы, мистер Селби, и я почему-то обратила внимание, что у него из-под ног пробивается свет.

— Может быть, женщина в туфлях на шпильках? — недоверчиво спросил Селби.

— Нет, нет, мистер Селби. Это были самые настоящие ковбойские сапоги со скошенными вперед каблуками.

Их разговор прервал мелодичный сигнал, раздавшийся со стороны подъездной дорожки.

— О, это Паула! — воскликнула Дорис Кейн. — Она вернулась.

— Миссис Кейн, — поспешно проговорил Селби. — О нашем разговоре никому ни слова. Мы все сейчас спустимся вниз и подождем там вашу дочь. Наше посещение мы объясним обычной проверкой.

Они спустились вниз и едва успели рассесться в холле, как на крыльце послышались шаги.

— А вот и я, мама, — громко произнесла за дверью Паула, вставляя ключ в замочную скважину.

Входная дверь отворилась, и вместе с порывом ветра в коридор вошли Паула Мелвин и Милтон Гренби, который не без труда закрыл за собой дверь.

— Милтон Гренби зашел к нам… начала Паула, но, заметив представителей правопорядка, замолчала.

— Добрый вечер, миссис Мелвин,' — приветствовал ее Селби. — Мы заскочили к вам, чтобы провести кое-какие измерения.

— Здравствуйте. Мужа нет. Он на заседании.

— Да, нам уже сказала миссис Кейн.

— Вы… вы выяснили то, что хотели?

— Вроде бы, — кивая головой, ответил окружной прокурор.

— Ну и ветер, — проговорил Милтон Гренби. — Что у вас новенького, шериф?

— Почти ничего.

— Мистер Гренби, мама, не хотел, чтобы я возвращалась одна, — затараторила Паула. — Он сказал, что проводит меня, а ты потом подбросишь его до дому на своей машине.

— Нам тоже в ту сторону, — заметил шериф. — Мы можем подвезти вас, Гренби.

Гренби молчал, соображая, как ответить.

— Что же вы стоите, мистер Гренби, — проговорила Паула. — Проходите, выпьем по коктейлю. — Она прошла в гостиную и включила свет, продолжая говорить на ходу: — Джиму сейчас не позавидуешь. Его конкуренты заявили, что наши патенты недействительны, и городские власти должны будут подать на него в суд, если он установит свои устройства. Я думаю, тебе, мама, пришлось натерпеться из-за этих бумаг. Мистер Парлин сказал, что ты очень помогла ему.

— Это то, что было нужно?

— Да. Он прибыл, когда мы уже собирались возвращаться.

— Знаете, — с важным видом вступил в разговор Гренби, — я не думаю, что те ребята смогут нам помешать, особенно если будут прибегать к грязным методам. Я, конечно, не официальное лицо, но мой зять имеет здесь определенный вес, и по его реакции я вижу, каким будет решение.

Паула бросила на него взгляд, исполненный благодарности.

— Ну ладно, — проговорил шериф Брэндон. — Нам пора. Поехали с нами, Гренби?

Гренби смущенно замолчал, очевидно стараясь подыскать благовидный предлог, чтобы отказаться, но вынужден был согласиться.

— Спасибо. Я еду с вами.

— Большое спасибо вам, Милтон, — ослепительно улыбнулась Паула.

— Не за что.

Трое мужчин попрощались и вышли.

Пока они шли к полицейской машине, Гренби вещал:

— Я все устроил для Джима Мелвина… Теперь он прочно стоит на ногах.

— Прекрасно, — сухо бросил Брэндон. — Вам куда?

— В ратушу. Там у них секретное совещание.

— У кого?

— Ну вообще-то оно не такое уж секретное, — поспешно исправился Гренби. — Скорее, это заседание, где вопросы можно обсудить в неофициальной обстановке.

— Садитесь, — предложил шериф, открывая дверцу.

Мощная машина развернулась и, обогнув соседний дом, направилась к центру города.

Гренби хотел что-то сказать, но вовремя спохватился и промолчал.

Шериф, не проронивший по пути ни слова, открыл рот, только когда Гренби собрался вылезать:

— Судя по машинам, сюда слетелись все местные тузы.

— Это очень важное совещание, — проговорил Гренби, — но все будет в порядке. — И с выражением добавил: — Уж я-то знаю.

— Еще бы!

— Спокойной ночи. Большое спасибо.

— Спокойной ночи.

Брэндон включил маячок на крыше машины, и стрелка спидометра быстро поползла вправо.

Минуты три они молчали. Потом шериф задумчиво протянул:

— Ковбойские сапоги…

— Должно быть, это был кто-то из Мэдисон-Сити, — предположил Селби. — Судя по праздничному костюму.

— Черт! — выругался шериф. — Почему-то у меня из головы не идет этот пройдоха Карр.

— Как ни странно, — поддержал его окружной прокурор, — но я тоже все время думаю о нем. Хотелось бы понять, какой у него интерес в этой истории с ножом. Тут есть над чем поломать голову. Нож был в квартире Элеоноры Харлан, и он вполне мог оказаться орудием убийства. Карр решил замутить воду. Он узнал, что на лезвии сохранились заводские отметки, а также знаки, сделанные хозяином магазина. Он сразу понял, что мы быстро выясним, откуда взялся нож, и решил опередить нас, бросившись в Хайдейл. Там он приобрел такой же нож, а затем позвонил нам из Фресно, заявив, что передаст нож на следующий день. Но Карр не останавливался во Фресно. Я почти уверен, что он прямиком отправился в Лос-Анджелес и подложил свой нож в чемодан, находившийся в квартире Элеоноры Харлан. Когда мы явились, Элеонора вынула нож и показала его нам, но не отдала. На следующий день Карр принес нам нож, который он, по его словам, приобрел в скобяной лавке Тома Киттсо-на, и даже представил квитанцию. Ножи внешне отличить невозможно, но на одном из них — который мы видели в квартире Элеоноры Харлан — имеются твои отпечатки. И от этого никуда не денешься.

— Я послал к Элеоноре Сильвию Мартин, — сказал Брэндон, — и сейчас она берет у нее интервью… или, по крайней мере, старается взять. Как только она что-нибудь выяснит, сразу сообщит нам.

— Газеты оппозиции завопят, что мы отдаем предпочтение Сильвии, — улыбнулся Селби.

— Пусть вопят! Сильвия и ее «Кларион» заслужили наше доверие… Эй, чья это машина впереди? Светит прямо в глаза! Берегись, Дуг! Ни черта не видать… Погоди, нам сигналят.

— Да это же Сильвия Мартин! — воскликнул Селби, поворачиваясь к шерифу, который, остановив машину, потянулся к кобуре.

— Так оно и есть! — тихо проговорил Брэндон. — Я подумал было, что кто-то хотел загнать нас в кювет.

В этот момент Сильвия Мартин выскочила из своей машины и поспешно подошла к полицейскому автомобилю, одной рукой придерживая развевающиеся волосы, а другой юбку.

— Слава Богу, я нашла вас! — запыхавшись, проговорила она. — Никто не мог сказать, где вас искать, потом я сообразила, что вы в Лас-Алидасе.

— Что случилось? — спросил Селби.

— Элеонора Харлан. Она приняла лошадиную дозу снотворного.

— Кто обнаружил ее?

— Я. Шериф посоветовал поговорить с ней, и я пыталась дозвониться ей по телефону. Она не отвечала. Тогда, понаблюдав за ее домом, я выяснила, куда выходят ее окна. В одном горел свет. Я незаметно пробралась в дом, подошла к квартире и постучала. Дверь не открыли, но сквозь фрамугу было видно, что внутри горит свет. Я сразу заподозрила, что с ней что-то случилось. Мне необходимо было во что бы то ни стало попасть в квартиру и все выяснить. Я побежала к управляющему, который и открыл дверь. Элеонора лежала на кровати, а рядом — наполовину опустошенный пузырек. Часть таблеток рассыпалась по полу.

— Записки не было? — спросил Селби.

— Ничего. Одни таблетки и полуодетая Элеонора, лежавшая на кровати. Ее лицо потемнело, и она еле дышала.

— Молодец, Сильвия, — похвалил журналистку Брэндон. — Она жива?

— Жива, — ответила Сильвия. — Ну и натерпелась я страху. До сих пор вся дрожу. Я ведь просто хотела подготовить статью о ней, а как все обернулось! Оказавшись в ее квартире, я сразу поняла, что она наглоталась таблеток. Слава Богу, я вспомнила о докторе Деминге. Он, кажется, у нас единственный толковый доктор. Я позвонила ему, и к счастью, он оказался дома. Я попросила его срочно приехать. Управляющий принял меня за ее подругу или родственницу и, когда узнал, что я связалась с доктором, быстренько ретировался. Доктор Деминг, приехав, сразу заявил, что каждая минута на счету. Он промыл ей желудок и ввел какие-то стимуляторы. Мы провозились около часа, пока Элеонора не пришла в себя. С первыми признаками возвращения сознания она начала безостановочно говорить. Доктор Деминг объяснил, что этот наркотик, содиум-амитал, специально дают людям, чтобы их разговорить. Мне стыдно, но я воспользовалась этим обстоятельством и начала расспрашивать ее. В первую очередь я спросила, почему она решилась на самоубийство. Она была крайне удивлена и ответила, что вовсе не собиралась сводить счеты с жизнью. Скорее всего, предположила она, кто-то хотел ее отравить.