— Все-таки как насчет директора, а?

— Он тут год назад разбил очки, — сказал старик, — вот была потеха, но я сдержался.

— Так. Можно мне с ним встретиться сейчас, вечером?

Он посмотрел чуть внимательнее.

— Это вы, значит, про директора. Он уже дома давно, где же ему еще быть?

— Ну конечно. А может быть пошел в кино. Но где его дом и как его имя?

— Вам от него что-нибудь надо?

— Да.

Сжимая кулаки в карманах, я едва сдерживался, чтобы не заорать на него.

— Мне нужен адрес одного съемщика. Я не нашел его адреса в телефонной книге. Офис его здесь, а где его дом я не знаю.

Я вынул руку из кармана и написал пальцем в воздухе д-о-м.

Старик вдруг сказал:

— А какого?

Это было так просто и прямо сказано, что потрясло меня.

— Мистера Морнингстара.

— Он еще не ушел домой, он еще в офисе.

— Это точно?

— Конечно, точно. Мне все равно, кого возить. Но он такой же старик как и я, вот я его и заметил. Значит, он еще не спускался.

Он закрыл двери лифта, и мы стали подниматься. Больше он не обращал на меня никакого внимания. Когда лифт остановился на восьмом этаже, он также молчал и ни разу не посмотрел в мою сторону. Я пошел по коридору, и когда завернул за угол, он все сидел на своем табурете с тем же потерянным выражением на лице.

Две двери в самом конце коридора были освещены, свет горел только за ними. Я остановился. Зажег сигарету и прислушался — полная тишина. Я открыл дверь с надписью — Вход и вошел в первую узенькую комнатку, в которой стоял столик с пишущей машинкой. Деревянная соединяющая дверь была все так же чуть приоткрыта. Я подошел к двери и, постучав, позвал:

— Мистер Морнингстар.

Ответа не было. Молчание. Не слышно даже дыхания. Я почувствовал, как у меня на затылке зашевелились волосы. Отворив дверь, я шагнул в комнату. Лампа на потолке бросала свой свет вниз на ювелирные весы под стеклянным колпаком, на обитый кожей письменный стол и на ноги в тупоносых черных туфлях и белых хлопчатобумажных носках. Он лежал на спине с вывернутыми карманами, касаясь одной ногой большого сейфа. Одинокий, мертвый.

На какое-то мгновение мне показалось, что комнату затопило море грязи, и я тону в ней.

Дверь сейфа была открыта, во внутреннем отделении торчали ключи, металлический ящик выдвинут. Наверное, они взяли из него деньги. Все остальное в комнате не изменилось.

Наклонившись, я коснулся тыльной стороной руки его лилово-синего лица и отдернул руку, словно дотронулся до лягушки. Из виска еще сочилась кровь. Нет, порохом не пахло, да и цвет лица говорил о том, что он умер от сердечного приступа, вызванного ужасом, шоком. Пусть без выстрела, но все равно это было убийство, еще одно убийство.

Я не стал гасить свет и только вытер дверные ручки. Вышел и спустился вниз по пожарной лестнице на шестой этаж. Направляясь по коридору к лифту, я почти машинально читал вывески. Х. Р. Тигер, зубной техник; Л. Придвью, бухгалтер; Дальтон и Рис, перепечатка на машинке; Д-р Е. Бласковиц, и, чуть пониже, — врач-хиропрактик.

С грохотом прибыл лифт. Старик даже не взглянул на меня. Мой мозг был так же пуст, как выражение лица у этого бедняги.

На углу я позвонил в приемный покой, разумеется, не сообщив своего имени.

14

Красные и белые фигурки выстроились друг против друга на шахматной доске с тем немного загадочным и самоуверенным видом, какой они всегда имеют в начале партии. Было 10 часов вечера, я сидел дома, в своей квартире, покуривая трубку и потягивая из стакана, и у меня из головы никак не выходили два убийства и тот таинственный факт, что дублон Брашера был возвращен миссис Элизабет Брайт Мердок, тогда как я точно знал, где он находится.

Полистав книжечку турнирных партий в бумажном переплете, изданную в Лейпциге, я выбрал стремительный ферзевый гамбит и двинул белую ферзевую пешку на четвертую горизонталь. В этот момент в дверь позвонили.

Я встал, и, достав из письменного стола кольт-0,38, пошел к двери, держа пистолет в правой руке дулом вниз.

— Кто там?

— Бриз.

Прежде чем открыть дверь, я вернулся и положил пистолет на стол. Бриз, все такой же большой, небрежно одетый человек, только еще более усталый, чем раньше, и молоденький краснощекий сыщик Спенглер вошли в комнату.

Не извинившись, они отстранили меня, и Спенглер запер дверь. Молодые глаза обшарили взглядом квартиру. Бриз на несколько долгих секунд задержал свой пристальный взгляд на моем лице, подошел к кушетке и сел.

— Посмотри-ка тут кругом, — сказал он небрежно, снимая со своей большой лысой головы шляпу и кладя ее рядом на кушетку.

Спенглер заглянул на кухню, вернулся и направился в ванную. Скрипнула дверь в ванной, потом захлопнулась. Слышно было, как открывались и закрывались двери спальной, туалета, кладовки. Наконец он вернулся.

— Никого нет, — сказал он.

Бриз кивнул, вытирая платком лысину и лицо. Спенглер, заметив лежащий на столе пистолет, спросил:

— Можно мне взглянуть?

— Смотри, плевал я на вас обоих, — нахально заявил я.

Спенглер поднес пистолет к носу и понюхал. Потом вынул обойму, выбросил патрон из патронника, и подняв, вставил его в обойму. Положив обойму на стол, взял в руку пистолет и посмотрел ствол на просвет.

— Есть пыльца, — сказал он.

— А что вы там хотели найти, — сказал я. — Уж не рубины ли?

Пропустив это мимо ушей, он посмотрел на Бриза и заметил:

— Уверен, что из этого пистолета не стреляли, по крайней мере, в течение суток.

Бриз кивнул, пожевал нижнюю губу и опять внимательно поглядел мне в лицо. Спенглер собрал пистолет, положил его на стол, сел в кресло и удовлетворенно задымил.

— Ясное дело, что 0,38 совершенно ни при чем, — сказал он. — Такая штука прошибает стены, и пуля не может остаться в черепе.

— О чем это вы толкуете? — спросил я.

— Да о самой обычной вещи в нашем деле, — сказал Бриз, — об убийстве. А вы бы присели в кресло, отдохнули. Мне показалось, я слышал голоса. Наверное, это в соседней квартире.

— Наверное, — сказал я.

— А что, пистолет так и лежит у вас все время на письменном столе?

— Конечно, но не только. Еще он бывает у меня под подушкой, подмышкой, в ящике письменного стола и вообще, где мне понравится. Вас это устраивает?

— Марло, мы ведь пришли к вам не для того, чтобы слушать грубости.

— Вот это здорово, — сказал я. — Они ворвались ко мне в квартиру, стали шарить в моих вещах — и все это без всякого разрешения. Что же такое грубость, по-вашему? Наверное, надо сбить меня с ног и пинать в лицо. Не так ли?

— О, черт, — он усмехнулся.

Я усмехнулся ему в ответ, Спенглер тоже хмыкнул за компанию.

— Можно от вас позвонить? — помолчав, спросил Бриз.

Я показал на аппарат. Он набрал номер и стал говорить с каким-то Моррисоном, сообщив ему номер моего телефона, и потом сказал:

— Да, это телефон Марло. Конечно. Минут через пять-десять. О'кей.

Он положил трубку и вернулся на кушетку.

— Клянусь, вы не догадываетесь, зачем мы здесь.

— Для коллег у меня всегда дверь открыта.

— Бросьте вы ваши шуточки, Марло, ведь речь-то идет об убийстве.

— Кто сказал, что оно произошло?

— Ваше поведение говорит об этом.

— Да ничего подобного.

Он взглянул на Спенглера и пожал плечами, потом медленно поднял отяжелевшие веки и снова пристально поглядел на меня. Я продолжал сидеть за шахматным столиком.

— Вы хорошо играете в шахматы?

— Не очень. Просто иногда дурачусь за доской, обдумывая кой-какие вещи.

— Ведь в шахматы играют вдвоем?

— Я разыгрываю турнирные партии, записанные и изданные. По шахматам ведь имеется много литературы. А я за шахматами решаю задачи, откровенно говоря, не шахматные. Да что это мы вдруг заговорили о шахматах? Может быть, выпьем?

— Нет, не сейчас, — сказал Бриз. Я разговаривал о вас с Ранделлом. Он хорошо вас помнит в связи со случаем на пляже.

Бриз выпрямил на ковре свои усталые ноги. Его полное лицо осунулось и посерело.

— Он сказал, что вы никогда никого не станете убивать, что вы хороший, честный малый.

— Настоящий друг, — сказал я.

— Еще он сказал, что вы прекрасно варите кофе, что любите поспать по утрам, что вы не лезете за словом в карман, и что мы можем поверить всему, что вы нам расскажете, если только эти слова подтвердят пятеро независимых свидетелей.

— Ах, черт его подери, — сказал я.

Бриз кивнул мне, как будто услышал от меня как раз то, что ожидал. Большой, полный мужчина, занятый работой, он не улыбнулся и не чертыхнулся. Спенглер, откинув голову на спинку кресла и полузакрыв глаза, следил за дымком своей сигареты.

— Ранделл еще сказал, что за вами нужен глаз да глаз. Он говорит, что вы не так умны, как хотите казаться, и что вы всегда попадаете в ситуации, которые не придумает ни один умник. Вот так он сказал. А вы мне нравитесь. Я люблю ясность, поэтому так прямо и говорю.

Я сказал, что это очень мило с его стороны.

Зазвонил телефон. Я посмотрел на Бриза, но он сидел неподвижно, так что я встал и поднял трубку. Говорила девушка, и ее голос был странно знаком, но кто это — никак не мог вспомнить.

— Вы — Филип Марло?

— Да.

— Мистер Марло, я попала в беду, в ужасную беду. Мне очень надо вас видеть. Когда я могу с вами встретиться?

— А что, вам это нужно прямо сейчас, ночью? С кем я разговариваю?

— Меня зовут Глэдис Крейн. Я живу в отеле «Нормандия», на Рэмпартс. Когда вы сможете…