— Разумеется, нет. И к вашему сведению, весьма маловероятно, что нечто подобное может произойти.

— Хотите пари?

— Я не люблю биться об заклад. Я не игрок, а бизнесмен.

— И политик?

— Был и политиком.

— И рассчитываете стать им снова?

— Возможно.

— Эта компания хочет строить завод в Ситрес-Гроув и уже выбрала место, — сказал я. — Ей нужно разумное содействие со стороны городских властей. Понятия не имею, что напечатают об этом газеты, но знаю, что у одного репортера есть идея.

— Какая?

— Идея, что некое лицо с мощными политическими связями, владеющее землей в Ситрес-Гроув, хочет изменить местонахождение завода и чинит препятствия переменам в зональной системе в надежде узнать имя промышленника и перехватить сделку.

— Это абсурд! Нелепая ложь! — взвился Хейл.

— Я всего лишь комментирую идею одного из репортеров, — напомнил я ему.

— Если вы скажете мне, какого именно, я сверну ему нос набок!

— Почему?

— Потому что ничего подобного нет в природе.

— Тогда почему вы должны сворачивать ему нос? Вам-то что до этого?

Хейл промолчал.

— Мистер Хейл имеет в виду, — заговорил Тэбер, — что публикации подобного рода, сопровождаемые намеками, могут отразиться на нем лично.

— Вы хотите сказать, что он владеет землей в Ситрес-Гроув?

— Я всегда твердо верил в будущее Ситрес-Гроув, — елейным голосом произнес Хейл. — Я разбогател благодаря серии удачных вкладов в недвижимость, что поддержало мою убежденность в будущем процветании нашего города. Чтобы помочь этому процветанию, я внес солидные пожертвования.

— Вот так молодец! — воскликнул я.

— В самом деле, — согласился Тэбер.

— Эта болтовня ни к чему нас не приведет, — вмешалась Берта. — Что вам нужно?

— Мистер Никерсон — свидетель по делу об убийстве Эндикотта, — сказал Тэбер.

Я промолчал.

— Как и мистер Хейл, — продолжал Тэбер.

— Ну? — осведомился я.

— А вы интересуетесь этим делом, — отозвался Тэбер.

— Мы работаем над ним, — поправил я.

лг Ансела нет ни единого шанса! Его вина оче-

““-Сомневаюсь, — чтобы так дум^Т атХсI'-

_ \ мистер Куинн, адвокат энсе иного мнения.

pop, — возразил я ла, явно придерживается

— Эта история очень льстит жителям нашего города, — заметил Тэбер. — Дух нашего сообщества должен ярко заявить о себе на процессе. Некоторые присяжные, безусловно, будут из района Ситрес-Гроув. Окружной прокурор потребует смертного приговора, и я не думаю, что у Энсела есть хотя бы один шанс избежать газовой камеры.

Я ничего не сказал.

— Мы готовы к сотрудничеству, — продолжал Тэбер. — Если, как я подозреваю, появление в прессе этих слухов имеет своей целою отвлечь внимание от дела Эндикотта и бросить тень на некоторых свидетелей, то вы избрали неверную тактику. Вы могли бы добиться большего успеха, стараясь содействовать, а не ниспровергать.

— В каком смысле?

— Окружной прокурор — разумный человек и, случайно, мой друг. Уверен, что он прислушается к голосу рассудка.

— Опять-таки в каком смысле?

— Я убежден, что если Энсел признает себя виновным, прокурор примет к сведению тот факт, что округ избавлен от многих лишних расходов, и не будет давить на судью с целью вынесения смертного приговора. Не исключено, что он сам потребует пожизненного заключения. Конечно, я не могу ничего утверждать. Я не представляю окружного прокурора, а только оцениваю ситуацию.

— Понятно.

— Энсела могли бы признать виновным в убийстве второй степени или даже в непредумышленном убийстве.

— Не думаю, что мистер Куинн заинтересуется подобной сделкой, — сказал я. — Он уверен, что Джон Энсел полностью невиновен.

— Это абсолютно необоснованная уверенность. Она не учитывает суровые и очевидные факты.

— Я не настолько знаком с фактами, — промолвил я. — Мы сейчас работаем над делом.

— Тогда лучше займитесь зональной системой, — посоветовал я.

— Что вы имеет в виду?

— Если пять членов городского совета получили по две тысячи долларов от Друда Никерсона, — ответил я, — очень важно, чтобы этой проблемой занялись вплотную. У меня есть своя теория. Она состоит в том, что члены городского совета действительно получили по две тысячи на их избирательную кампанию, но они расценили это не как поощрение голосовать в пользу изменений зональной системы. Думаю, они приняли деньги, считая, что мистер Никерсон был бы очень счастлив, если бы система осталась прежней и местоположение завода было бы перенесено на участок, которым владеет кто-то из его друзей. Пока что я не могу назвать вам имена, но надеюсь получить их завтра к тому же времени.

— Вы над этим работаете? — спросил Тэбер.

— Разумеется.

— Как профессионал?

— Надеюсь, я ничего не делаю, как любитель.

— У вас могут возникнуть неприятности.

— Конечно. Как и у многих других. Интересно, внес ли мистер Кроссет эти две тысячи фунтов в налоговую декларацию.

— Он не обязан декларировать взнос, полученный на расходы по избирательной кампании, — сказал Тэбер.

Я усмехнулся.

— По крайней мере, я думаю, что не обязан, — поправился он.

Я продолжал усмехаться.

— Мы сделали все, что могли, Чарлз, — заговорил Хейл. Мы предложили сотрудничество. Окружной прокурор — мой друг. Я с радостью сделаю то, что от меня зависит, но хочу, чтобы мне шли навстречу.

— Ладно, — кивнул Тэбер. — Мы просто заглянули познакомиться. Мы думали, что вы оцените нашу позицию.

— А я чертовски уверен, что вы оцените нашу, — отозвался я.

— Вы еще услышите о нас, — предупредил Тэбер.

Оба визитера удалились, не протянув руки.

Когда дверь за ними закрылась, глаза Берты засверкали холодным огнем, как бриллианты на ее пальцах.

— Что ты вытворяешь, Дональд? — осведомилась она. — Ты оскорбил этих людей, практически напрямую обвинив их в двурушничестве!

— Тебе так показалось? — осведомился я.

— Конечно.

— Тогда можно надеяться, что на них это произвело такое же впечатление.

— У тебя действительно есть идея, о которой ты говорил?

— Безусловно. Никерсон получил пятнадцать штук от Стеллы Карие. Она хотела изменений в зональной системе, так как на ее земле собираются строить завод.

Никерсон и Хейл узнали об этом. Хейлу хотелось приспособить для этой цели свою землю, и он не хотел, чтобы Стелла Карие путалась у него под ногами.

Поэтому Хейл решил подкупить советников, чтобы они уперлись и не вносили изменений в систему. Однако Хейл не мог сам вкладывать в это деньги — у него возникли бы неприятности с законом. Поэтому он и Никерсон разработали хитрый план, заставив Стеллу Карие уплатить деньги якобы с целью повлиять на совет, чтобы он изменил зональную систему. Но Никерсон использовал эти деньги на подкуп членов совета, дабы они оставили систему в прежнем виде.

К тому'времени, когда жители Ситрес-Гроув поймут, что большой завод, могущий обеспечить работой тысячи людей, уплыл в другое место только потому, что это выгодно какому-то политикану, возникнет…

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прервала меня Берта.

— Я тоже надеюсь. Общественное мнение кое-чего стоит, если его возбудить.

— Ну, это тебе наверняка удастся. Я слыхала, что в Ситрес-Гроув уже не желают ни о чем говорить, кроме убийства и автомобильного завода.

В три тридцать пять того же дня городской совет Ситрес-Гроув собрался на специальную сессию и принял меры для изменения зональной системы, направленные на то, чтобы участок Стеллы Карие считался промышленным.

Когда указ вступил в силу, «Ситрес-Гроув Кларион» заверила своих читателей, что индустриальная экспансия, которой дальновидные отцы города потихоньку добивались в последние несколько недель, теперь обеспечена.

Друд Никерсон оставался «недоступным» для интервьюирования.

В мое отсутствие дважды звонила Стелла Карие. Элси Бранд записала ее сообщение и передала его мне, когда я вернулся. Мисс Карие сказала, что хотела бы повидаться со мной и что у нее «просто не хватает слов, чтобы выразить мне признательность».

Я оставил это без внимания.

Глава 15

Большая часть работы детектива перед процессом об убийстве состоит в добыче информации о присяжных. Как только дело было передано в суд, мы с Бертой начали работать над списком, из которого должны быть отобраны двенадцать человек, которым предстоит определить степень виновности подсудимого.

Берта занялась пожилыми, а я — молодежью.

Конечно, было бы нарушением этики и прямым неуважением к суду разговаривать с этими людьми о деле, следить за ними так, чтобы они об этом знали, и вообще проявлять какую-либо деятельность, могущую повлиять на их решение.

Однако не существовало закона, запрещающего болтать с друзьями членов жюри или рыться в архивах, чтобы узнать, бывали ли они присяжными раньше, при рассмотрении каких дел и за какое решение голосовали.

Это была долгая и утомительная работа, но в итоге мы собрали неплохую коллекцию биографий.

Барни Куинн взял эти биографии и свел их к кратким резюме. После этого он взял резюме и изобретательно их зашифровал. Вертикальная черточка над квадратом напротив имени присяжного означала, что он честен и прям, но приемлем. Если черточка наклонялась влево, то это подразумевало, что присяжный настолько прям, что может удариться в другую крайность. Если черточка находилась под квадратом, значит, присяжный туп, упрям и предубежден. Если линия была горизонтальной, это означало, что присяжный легко поддается нажиму.