Эрл Стенли Гарднер - Окно в спальню

— Они меня и близко не подпустили. Ну, Дональд, я выложила карты на стол. Я старалась вас перехитрить, старалась выглядеть соблазнительно… старалась… Черт возьми, очевидно, я так долго имела дело с мошенниками, что решила, будто все кругом такие же. Но вы честный и… достойный.

— Я не могу вам помочь, — сказал я ей.

— Почему?

— Потому что я работаю над кое-чем другим и для кое-кого другого. Я могу получать информацию, а не делиться ею. Скажу вам только одно.

— Что?

— Не лейте слез по поводу кончины Друда Никерсона.

— Чтобы я стала плакать из-за этого жулика! — сердито воскликнула она. — Я только хочу знать, что теперь будет с зональной системой. А что касается этого двуличного… Хотя о мертвых не принято говорить дурно.

— Можете смело говорить о нем, что хотите.

— Что вы имеете в виду?

— Он не мертв.

— Девушка выпучила глаза.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю — просто догадываюсь. Но думаю, что он жив и вся эта история — сплошная подтасовка.

Несколько минут Стелла Карие молча обдумывала услышанное. Внезапно она подняла голову и сказала:

— Вы очень милый, Дональд, и можете поцеловать меня на ночь. Более того, это не будет холодный, целомудренный поцелуй. Можете считать его наградой от признательной вам женщины.

Я успел на шестичасовой самолет в Лос-Анджелес и прибыл в офис почти одновременно с Бертой Кул.

— Получила мою телеграмму? — спросил я.

— Еще бы, — огрызнулась Берта. — Сколько ты выпил перед тем, как отправить ее?

— Я был трезв как стеклышко.

— По-твоему, тебя послали в пустыню собирать флору и фауну? Ты не мог так разволноваться из-за паршивого растения. Что, черт возьми, ты имел в виду?

— Неужели ты не поняла? Я хотел предупредить нашего клиента, что все это подтасовка¹.

— Что «все»?

— Смерть Друда Никерсона.

Берта Кул моргнула своими проницательными глазками.

— Почему же ты не сообщил мне?

— Сообщил. Я послал тебе телеграмму.

Берта задумалась.

— Если это подтасовка, — сказала она наконец, — у нашего клиента может быть куча неприятностей.

— Каким образом?

— Я едва не оборвала все телефонные провода, пытаясь с тобой связаться. Звонила во все отели, мотели, меблированные комнаты и ночлежки в Сузанвилле.

— А в чем дело?

— У нас больше нет этого клиента.

— Почему?

— Он получил нужную информацию из газеты.

— Из какой газеты? — спросил я.

— «Ситрес-Гроув Кларион».

— Ну и что там говорилось?

— Газета разузнала о гибели Друда Никерсона и напечатала об этом заметку, где говорилось, что смерть Никерсойа уничтожила последний шанс раскрыть убийство Карла Карвера Эндикотта. Никерсон был единственным человеком, который видел убийцу и мог его опознать.

— И это заинтересовало нашего клиента?

¹ Непереводимая игра слов. Plant по-английски — «растение» и «подтасовка».

— Даже очень.

— Что он предпринял?

— Сказал мне, что получил всю информацию, в которой нуждался, что был счастлив с нами познакомиться, что не сомневался в нашей способности выполнить его поручение, но теперь нам незачем беспокоиться.

— Весьма любезно, — заметил я. — А как же вдова Эндикотта?

— При чем тут вдова?

— Где она?

— А нам какое дело?

— Давай попробуем это выяснить.

Я снял телефонную трубку и попросил нашу телефонистку связаться с Элизабет Эндикотт, в Ситрес-Гроув, предупредив, что это личный разговор, что мы не будем беседовать ни с кем другим и что если ее нет, то узнать, где можно ее найти. В случае если она находится в любом месте Соединенных Штатов, где имеется телефон, мы позвоним ей туда.

Берта захлопала веками, когда я положил трубку.

— Ты окончательно рехнулся? — осведомилась она.

— Нет.

— Эти разговоры стоят денег.

— У нас еще есть деньги на расходы.

— Теперь нет. Дело прекращено.

— Если все произошло так, как я думаю, — возразил я, — то дело только начинается. Правда, не знаю, будем ли мы в нем участвовать.

— Ты либо свихнулся, Дональд, либо говоришь о каком-то другом деле, — промолвила Берта. — Наш клиент, Джон Диттмар Энсел, позвонил и сказал, что дело закончено, чтобы мы прекратили расходы на него и представили ему счет. Понимаешь?

— Еще бы. Это Энсел не понимает.

— Чего он не понимает?

— Что шагает прямиком в западню.

Зазвонил телефон, и наша телефонистка передала, что миссис Эндикотт нет и не будет около недели и что связаться с ней невозможно.

Я сообщил информацию Берте.

— Ну и что? — осведомилась она.

— Полагаю, — ответил я, — мы могли бы позвонить нашим корреспондентам в Лас-Вегас, штат Невада, и

Юму, штат Аризона, и заставить их поработать, чтобы дать нам возможность предостеречь Энсела. Но это стоит немало денег, и я сомневаюсь, что он заплатит за то, что ему испортили свадьбу.

— И ты можешь его за это порицать? — спросила Берта.

— Нет, — сказал я и двинулся к двери.

— Погоди! Не уходи, пока не расскажешь мне, что все это означает.

— Я еще точно не знаю.

— А когда узнаешь?

— Когда полиция арестует Джона Диттмара Энсела и Элизабет Эндикотт, поднимающихся к алтарю, дабы заключить священный брачный союз.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Тогда кто же такой наш клиент, Джон Диттмар Энсел?

— К твоему сведению, — ответил я, — Джон Диттмар Энсел — человек, который приехал в такси Друда Никерсона в дом Карла Карвера Эндикотта в роковой для него вечер.

Берта задумалась над услышанным.

— Полиция может это доказать?

— Конечно может. Иначе они не пускались бы на такие ухищрения, чтобы заставить Энсела снабдить их доказательствами мотива.

— Чтоб меня зажарили, как устрицу! — воскликнула Берта.

Я вышел, оставив ее щелкать пальцами в приливе возбуждения.

Около половины второго ночи я проснулся и с трудом заснул снова. Серия событий бешено вращалась у меня в голове, пытаясь обрести упорядоченный облик.

Три или четыре раза я засыпал, чтобы проснуться опять, так как различные предположения бегали друг за другом, словно марионетки в пьесе. Наконец около половины третьего мне удалось заснуть по-настоящему.

Правда, меня мучили кошмары, а в конце концов разбудил телефонный звонок.

Я снял трубку и по тону Берты Кул понял, что мы напали на золотую жилу.

— Дональд, — проворковала она, причем каждое слово звенело, как доллар в кассовом аппарате, — Берте очень не хочется беспокоить тебя среди ночи, но не мог бы ты одеться и быстро прийти в офис?

— В чем дело? — спросил я.

— Не могу объяснить по телефону, Дональд, но у нас клиент, у которого очень большие неприятности. Мы…

— Слушай, Берта, — прервал я, — ты имеешь дело с человеком, которого арестовали, с женщиной, которая была с ним, или с адвокатом?

— Второе, — ответила она.

— Сейчас буду. Где ты?

— В офисе, Дональд. Это самая странная и дикая история, какую ты когда-либо слыхал.

— Миссис Эндикотт с тобой?

— Да, — коротко сказала Берта.

— Ладно, скоро приду.

Я выбрался из кровати, принял душ, поскреб лицо электробритвой, оделся и зашагал по пустым улицам к зданию агентства.

Ночной сторож привык к необычному распорядку в офисе. Он что-то проворчал насчет людей, снимающих помещение для работы двадцать четыре часа в сутки, но впустил меня.

Я открыл дверь ключом и прошел в личный кабинет Берты Кул.

Берта по-матерински нянчилась с женщиной лет тридцати, с печальными глазами, которая почти неподвижно сидела на стуле, но при этом довела свои перчатки до такого состояния, что они стали походить на скрученные обрывки веревки.

При виде меня Берта просияла.

— Это мисис Эндикотт, Дональд.

— Здравствуйте, миссис Эндикотт, — приветствовал ее я.

Она протянула мне холодную руку и одарила теплой улыбкой.

— Дональд, — сказала Берта, — это самая необычная история, какую ты слышал в своей жизни. Она абсолютно ни на что не похожа. Это… Мне бы хотелось, чтобы миссис Эндикотт сама тебе рассказала.

Миссис Эндикотт была брюнеткой с черными глазами, выдающимися скулами и гладкой кожей. Если бы не похоронный взгляд, она могла бы сойти за профессионального игрока в покер. При этом она умела держать эмоции под контролем. Ее лицо было бесстрастным, как мраморная плита на могиле.

— Вы не возражаете, дорогая? — осведомилась Берта.

— Конечно нет, — ответила миссис Эндикотт тихим, но твердым голосом. — В конце концов, мы из-за этого вытащили мистера Лэма из постели, и он не сможет работать над делом, не зная фактов.

— Если бы вы могли сообщить ему самое основное, — сказала Берта. — Остальное я добавлю позже.

— Хорошо. — Миссис Эндикотт с такой силой скрутила перчатки, что они, казалось, вот-вот треснут по швам. — Это произошло почти семь лет назад, — начала она.

Я кивнул, так как женщина сделала паузу.

— Только самое основное, — повторила Берта голосом, сочившимся фальшивым сочувствием.

— Джон Энсел и я любили друг друга. Мы собирались пожениться. Джон работал у Карла Карвера Энди-котта.