— Где сумка? — спросил я.

Она отодвинулась вместе со стулом и вытащила сумку из-под стола.

— Как тебе удалось добыть ее?

— Я пошла к Стэнвику Карлтону и сказала, что хочу написать статью о случившемся, что я не считаю полицейскую версию верной; что, возможно, все было подстроено специально для того, чтобы скрыть нечто более серьезное.

Что, например?

— Господи, я ему не сказала что. Так, общие рассуждения, но в блестящей упаковке. Бедный малый был убит горем. Я позволила ему поплакать у себя на плече, а потом влила в него спиртное, чтобы привести его немножечко в чувство. Я сказала, что мне нужна сумка. Он отдал ее и поцеловал меня. Представляешь, дружок, этот сукин сын меня поцеловал!

— Но зато у тебя есть сумка, — попытался я утешить ее.

Берта вытерла рот тыльной стороной ладони и сказала:

— Ты прав, черт возьми! У меня есть сумка.

Я внимательно осмотрел сумку.

— Ты не знаешь, в ней кто-нибудь рылся с тех пор, как…

— Откуда мне знать, черт возьми! Ты же знаешь полицию! Я спросила у Стэнвика Карлтона, заглядывал ли он в сумку, но он сказал — нет, он не может этого вынести.

Я открыл сумку и увидел, что пули там не было.

— Конечно, они вынули пулю, — сказал я. — Посмотри, что ты думаешь об этом, Берта?

— О чем? Об этой растреклятой сумке?

— У нас осталось совсем мало времени и надо успеть кое-что выяснить. Например, почему стреляли в сумку?

— Потому, — сказала Берта, — что человек, стрелявший в женщину, промахнулся, и пуля попала в сумку.

Я начал вынимать из сумки одежду и складывать ее на столе. Я старался сложить каждый предмет одежды так, чтобы пулевые отверстия совпадали, помогая себе при этом ручкой, которую взял с Бертиного стола.

Я вынул из сумки аккуратно сложенную кофту, в которой пулевые отверстия не совпадали со складками.

— Наверное, кто-то разворачивал кофту, а потом сложил заново, — сказал я.

— Наверное, полицейские, — сказала Берта.

— Как аккуратно все сложено, — отметил я.

— Угу.

— Давай попробуем ее развернуть, а потом сложить заново так, чтобы все-таки совместить отверстия.

Несколько раз я складывал кофту и так и эдак, но у меня ничего не получалось.

Заинтересовалась и Берта.

— Как еще можно ее сложить? — спросил я у нее. — Как бы женщина упаковала свои вещи?

— Откуда мне знать, черт возьми, — сказала Берта. — Обычно я запихиваю вещи в чемодан, не складывая. Потом утрамбовываю их собственным весом. Просто сажусь на крышку чемодана и давлю до тех пор, пока он не закроется. Ты ведь знаешь меня, дружок. Я уже вышла из того возраста, когда придают значение вещам. Мне наплевать, как я выгляжу и как я одета.

— Берта, — сказал я, — у нас не очень-то много времени осталось, чтоб распутать это дело.

— Ты уже второй раз говоришь об этом. При чем здесь время? Какое оно имеет отношение к делу, черт возьми? __

— Возможно, мне придется уехать на некоторое время.

— Это нужно для работы?

Я кивнул.

— Ты зарабатываешь на хлеб с маслом, тебе и решать, дружок. Когда под ногами валяется восемьдесят тысяч, то просто грех не урвать кусочек…

— Чтобы потом отдать восемьдесят процентов государству налогами, — сказал я.

Я знал, что Берта клюнет. Она затряслась от ярости и начала изрыгать проклятья.

Я уложил все вещи в сумку и направился в свой кабинет, прихватив ее с собой.

Когда я вошел в приемную, Элси Бранд перестала барабанить по клавишам пишущей машинки и с любопытством уставилась на сумку.

— Вы уезжаете? — спросила она.

— Возможно.

— Извините, разве это не женская сумка?

Я кивнул и сказал:

— Зайди ко мне в кабинет на минутку, Элси.

Она встала из-за стола и пошла за мной.

Я закрыл дверь и сказал:

— Элси, у нас есть всего несколько минут. Нам придется очень быстро работать. Представь себе: ты едешь со своим любовником в мотель… Дверь заперта. Вы одни в домике. Что ты будешь делать?

Она покраснела.

— Нет, нет, я не это имею в виду. Давай опустимся на землю. Ты начинаешь раздеваться… Что ты будешь делать с одеждой?

— Повешу в шкаф, конечно.

— Загляни в эту сумку. Конечно, вещи здесь уже перекладывались несколько раз, поэтому невозможно догадаться, в каком порядке они были уложены первоначально. Но давай все-таки рассмотрим каждую вещь в отдельности. В некоторых вещах есть пулевые отверстия: вот чулки, нижнее белье… видишь дырочки? Вот носовые платки… Теперь… вот кофта. Кофта — это проблема… Ты сможешь сложить ее так, чтобы пулевые отверстия совпадали? Ты видишь, пуля прошла сквозь нее в четырех-пяти местах.

— Потому что она была так сложена, — сказала она.

— Ну тогда сложи ее так же.

Элси расстелила кофту на столе и начала ее складывать, пытаясь совместить все отверстия. Но не смогла.

Тогда она начала внимательно ее изучать, поднеся кофту к носу понюхала, опять положила, попыталась сложить. Наконец покачала головой и сказала:

— Она не была сложена. А, наверное, была свернута вот так…

Она взяла кофту, скомкала ее в беспорядочный сверток, потом взяла ручку со стола и начала нанизывать на нее дырочки до тех пор, пока они не образовали одну линию.

— Скажи, Элси, стала бы женщина упаковывать кофту в таком виде?

Она покачала головой и сказала:

— Эта кофта ношеная. Но все равно никакая женщина не станет так небрежно бросать…

— Минутку, что значит «ношеная»?

— Не совсем чистая. Ее уже надевали.

— Если бы ты отправилась на свидание к мужчине, которого ты любишь, взяла бы ты с собой грязные вещи?

— Конечно нет. Ты имеешь в виду, что у нее, кроме сумки, ничего не было?

— Да.

— А.что было у мужчины?

— Ничего.

Элси начала рыться в сумке, вынимая вещи по одной и тщательно их изучая.

— Отвернись на минутку, — сказала она, — здесь кое-что интимное.

Я отвернулся, но сказал Через плечо:

— Не надо так деликатничать. Полиция уже все там перелапала.

— Нет. Мне так не кажется. По-моему, они ничего не трогали.

Я подошел к окну и закурил сигарету.

— Подойди сюда, — сказала Элси. — По-моему, на ней была вот эта кофта, когда она… ну, понимаешь, когда она отправлялась на свидание.

— Я тоже так думаю, Элси. Но не могу этого доказать.

— И когда она складывала ее, то ей пришлось это сделать таким образом…

Я наблюдал, как Элси свертывает кофту. Все дырочки совпали. Но кофта была наполовину сложена, а наполовину свернута и занимала очень мало места.

— Ты бы сложила так свою кофту?

Элси покачала головой.

— Теперь я знаю ответ. Послушай, Элси, дело принимает крутой оборот.

— Как? — спросила она.

— Да, очень крутой оборот. Сейчас я уйду. Мне нужно расследовать одно дело. Это очень важное дело, настолько важное, что я даже не могу сказать тебе, где я буду находиться. Но ты не забывай говорить всем, что видела меня сегодня утром, что я никуда особенно не спешил и вышел по работе. Ты…

Дверь распахнулась. Берта Кул стояла на пороге, испуская негодующие вопли.

— Что случилось? — спросил я.

— Черт бы побрал этот банк! Что они себе позволяют?! Ну, ничего, я до них доберусь! Я им покажу!

— Какой банк? — спросил я. — В чем дело?

— Дело в чеке, который Клэр Бушнелл внесла в банк. У них хватает наглости говорить, что они спишут с моего счета эту сумму. Они, видите ли, приняли этот чек только при одном условии: сначала они должны проверить кредитоспособность человека, подписавшего чек.

— Ну и что? Человек оказался некредитоспособным?

— Так они говорят.

— А кто подписал чек?

— Они не хотят говорить.

— Ладно, Берта. Я этим займусь.

— Что они там пытаются провернуть?

— Пусть пытаются.

— Не на того напали… Я им… Я им…

— Но ведь деньги у тебя, не так ли?

— Были у меня.

— А что же случилось?

— Они пытаются списать эти деньги с моего счета в нашем банке на том основании, что деньги были просто сданы в банк на хранение. Ну что ты на это скажешь?

— А куда ты внесла чек? Ты сама ходила в банк, на который был выписан чек?

— Еще чего? Стану я туда ходить! Я пошла в наш банк и оттуда позвонила в их банк, чтобы проверить, действителен ли чек. Они проверили и сказали, что да, все в порядке. Ну и я внесла его в банк, который на основании этого телефонного звонка дал мне кредит.

— Ну а дальше что?

— Ну а сегодня утром, когда они начали производить расчет по чекам, выяснилось, что чек, внесенный Клэр Бушнелл, недействителен. Дональд, дружок, не могут они с нами так поступать!

— Если ты внесла чек в наш банк, то они совершенно правы. Они не обязаны платить, если чек ничем не обеспечен.

— Но ведь они меня заверили по телефону, что чек действителен.

— Это было в субботу, — сказал я. — А сегодня понедельник. Ситуация изменилась.

— Черт побери! Ведь мы почти закончили это дело. И надо же — работать на такую сомнительную личность.

— Я постараюсь что-нибудь сделать. Никому не говори, над чем я работаю. Смотри не проболтайся, где меня можно найти. Дело пахнет порохом, и я намерен быть крайне осторожным.

— Я никому ничего не скажу, — пообещала Берта. — Но ты должен найти эту Бушнелл. Должны же у нее быть хоть какие-нибудь деньги. Пусть заложит кольцо, в конце концов. Или попросит у своей богатой тетушки.