– Литература – это одно, – не согласился Морган, – а жизнь – совсем другое. Если принять вашу версию, тогда придется допустить, что вор все время следил за нами, знал, где мы находимся и что делаем. А какой ему смысл постоянно следить за нашими передвижениями? Он знал, что мы обязательно затащим девушку в одну из двух кают, так что это не сильно облегчало ему задачу. А старина Уистлер лишь по чистой случайности заглянул к вам, и мы убежали, оставив без охраны место действия.

Пегги также отказывалась верить в подобный ход событий. Уоррен извлек из кармана отсыревшую пачку сигарет; они с Пегги закурили, а Морган набил трубку. Пегги яростно затягивалась и резко, толчками выпускала дым.

– Послушайте, – заявила она, – но теперь-то все должно быть проще некуда, верно? Они допустили грубую ошибку. Мы ведь обязательно опознаем ту девицу, когда увидим ее снова! Тут-то они и попались. По-моему, она не притворялась, никакого маскарада! На ней даже косметики почти никакой не было! Кстати… где моя пудреница? Керт, дайте ее сюда… Ну и вид у меня! Все равно мы ее не упустим. Она ведь по-прежнему на корабле.

– Вы уверены? – спросил Морган. – Я – нет.

Уоррен, который все это время безуспешно пытался что-то сказать, поднял глаза и увидел, какое странное выражение застыло на лицах его товарищей. Он вытащил сигарету изо рта.

– Что… о чем вы, генерал?

– В одном Пегги права. Если та девушка – сообщница преступника, значит, нам будет легко их поймать, даже слишком легко. С другой стороны, если девушка пыталась вас предостеречь… Да я знаю, знаю, что вы с ней незнакомы, но давайте предположим, что так все и было… А наш преступник незаметно прокрался за ней… Ему показалось, что он заставил ее замолчать. Однако он ее не убил. Тогда…

Ветер утих, и стало слышно перекрывающее скрип переборок мерное гудение двигателей; волнение утихало, и «Королева Виктория», измученная ночным штормом, шла почти плавно. Все немного успокоились; однако нервное напряжение не уменьшилось. Когда дверь со скрипом отворилась и в каюту ввалился капитан Валвик со списком пассажиров в одной руке и квартой «Старого Роба Роя» в другой, Пегги так и подскочила на месте.

– Я ше скасал, шшто вернусь через минуту, – радостно объявил Валвик. – Найти иллюминаторы пыло нетрутно, и я прочел номера кают. Отна каюта номер 51, а трукая – 46. Я потумал… Эй! – удивился он, заметив вытянувшиеся лица друзей. – Шшто с фами, а?

– Ничего, – откликнулся Морган. – По крайней мере, сейчас. Успокойтесь. Вы хотели выяснить – вот и выясните для начала, кто занимает эти каюты, а потом мы сможем продолжить.

Резко взмахнув головой, Пегги взяла список пассажиров. Она хотела было что-то сказать, но передумала; встала с койки и пересела на диванчик. Капитан Валвик, не прекращая болтать, помог Уоррену достать с полки стаканы и разлил всем виски. Друзья украдкой косились на Моргана. Писатель уже пожалел, что так запугал их. Слишком уж яркая получилась страшилка… Он закурил трубку. Пегги под монотонное гудение мотора изучала список.

– Ну что? – поинтересовался Уоррен.

– Погодите немножко. На это требуется время… Хм… Гар… Гран… Галден… Гаррис… так… Хупер, Айзекс… нет, Джарвис, Джером… Послушайте, надеюсь, я его не пропустила; Джестон, дальше на «К»: Кедлер, Кеннеди… Здравствуйте! – Она выдохнула струйку дыма и посмотрела на них расширенными глазами. – Какой там номер, капитан? Сорок шестой? Вот это да! Нашла. «Сорок шесть – Кайл, доктор Оливер Харрисон Кайл»! Подумать только! В одной из этих кают живет доктор Кайл!

Уоррен присвистнул.

– Ничего себе! Кайл? Вот так номер! – Молодой дипломат с силой треснул кулаком по переборке. – Господи! Ведь этот Кайл – один из подозреваемых! Да, да! Теперь мне все ясно! Наш вор переоделся в него…

Морган с трудом утихомирил расходившегося Уоррена. Тот был уже, несомненно, убежден в том, что вор и любитель бить людей дубинкой по голове не мог прикинуться никем иным, кроме как известным врачом с Харли-стрит. Логика у него была железная: чем более респектабельно выглядит человек, тем вероятнее, что на самом деле он подлый убийца. В подтверждение Уоррен привел примеры из избранных сочинений Генри Моргана, в которых преступниками оказывались (соответственно) адмирал, садовник, разводящий розы, инвалид и архидиакон. Пегги возразила, что такое случается только в детективных романах, однако Морган встал на сторону Уоррена.

– Тут-то вы и ошибаетесь, старушка, – заявил он. – Именно в реальной жизни воры и убийцы сплошь и рядом рядятся в платье почтенных граждан. Только вы видите их не в том месте – на скамье подсудимых. Для вас он – убийца, а для соседей – почтенный прихожанин, живущий в доме номер 13 по Лабернэм-Гроув. Вспомните самых известных преступников нашего века, и окажется, что почти все они пользовались особым уважением у приходского священника. Констанс Кент, доктор Причард, Кристина Эдмундс, доктор Лэмсон, доктор Криппен…

– И почти все – доктора! – вскричал Уоррен, на которого словно снизошло вдохновение. Он мрачно покачал головой, словно сокрушаясь неискоренимой тяге медиков к душегубству. – Видите, Пегги? Хэнк прав.

– Не будьте ослом, – посоветовал Морган. – Прекратите считать доктора Кайла вором, ясно? Он – очень известная фигура… Кстати, выкиньте из головы нелепую мысль, будто кто-то в состоянии изображать Кайла, в то время как настоящий доктор мертв. Злоумышленник еще может выдать себя за человека, который редко появляется в обществе, но с такой известной личностью, как знаменитый врач-психиатр, номер не пройдет… Продолжайте, Пегги. Скажите, кто занимает 51-ю каюту, и на этом закончим лирику, займемся делом.

Она наморщила лоб:

– Нашла… Знаете, как странно? В каюте номер 51 живут мистер и миссис Лесли Перригор. Вот это да!

– Что же здесь странного? Кто они такие?

– Помните, я рассказывала об очень-очень умном высоколобом критике, который тоже плывет в Европу на нашем корабле? Он написал кучу восторженных статей о гениальности дяди Жюля. Я очень хочу, чтобы завтрашнее представление состоялось – не только ради детишек, которые хотят посмотреть битву рыцарей с маврами, но и ради него!

– А! Так это и есть Перригор?

– Да. И он, и его жена – большие эстеты. Он сочиняет заумные стихи – знаете, такие, которые невозможно понять, в основном о душе, которая похожа на сломанные перила и все такое. Еще он возомнил себя театральным критиком, хотя в его статьях смысла не больше, чем в стихах. Во всяком случае, я их не понимаю. Но сам Перригор считает, что настоящими драматургами можно назвать только французов. Утверждает, что дядя Жюль – единственный классик со времен Мольера. Может, он вам попадался на глаза? Такой высокий, худой тип с зализанными светлыми волосами, а его жена ходит с моноклем. – Пегги хихикнула. – Они каждое утро делают по двести кругов по верхней палубе и никогда не разговаривают друг с другом. Представляете?

Морган хмыкнул, припомнив вчерашний обед.

– О да. Но я понятия не имел, что вы с ними знакомы. Если этот тип написал кучу хвалебных статей про вашего дядю…

– Да не знакома я с ними. – Пегги изумленно раскрыла глаза. – Видите ли, они англичане. Англичане могут посвятить вам целые тома, подробно обсудить все ваши сильные и слабые стороны, однако даже не поздороваются с вами, пока не будут должным образом представлены.

Весь разговор велся через голову доброго капитана Валвика, который все больше беспокоился и издавал из-под усов такие звуки, словно пытался пробиться через запертую дверь.

– Я раслил виски, – наконец снизошел он. – А фы толейте сотовой. Мы решили, шшто путем телать? Мешту прочим, пора и спать.

– Я скажу вам, что мы сделаем, – проговорил с жаром Уоррен, – надо в общих чертах набросать план сражения. Завтра утром прочешем корабль в поисках девушки, которая разыграла тут обморок. Она – единственная ниточка, какая у нас есть, и мы будем искать ее так же рьяно, как Уистлер – изумруды. То есть… – Он резко обернулся: – Хэнк, объясните, пожалуйста. Когда вы высказывали ваше предположение, вы просто хотели нас напугать или говорили серьезно?

Очевидно, этот вопрос все время вертелся у него в подсознании, но ему не хотелось думать об этом. Уоррен стиснул руки. Наступило молчание. Пегги отложила в сторону список пассажиров и тоже посмотрела на Моргана.

– Шшто са претполошение? – спросил капитан Валвик.

– Странная вещь, – отозвался Морган. – Нам не хочется, чтобы наш забавный фарс обернулся чем-то другим… Но зачем, по-вашему, перестелили белье и поменяли полотенце?

– Сдаемся, – спокойно сказал Уоррен. – Так зачем?

– Затем, что после… после того, как мы видели девушку: там могло быть еще больше крови. А теперь помолчите.

Наступила тишина. Морган слышал, как воздух со свистом вырывается из ноздрей капитана Валвика. Уоррен вскочил с места; мгновение он рассматривал койку, а затем начал в бешенстве расшвыривать простыни.

Каюта легонько заскрипела…

– Возможно, вы ошибаетесь, – произнес Уоррен, – и я надеюсь, что вы ошибаетесь. Не верю, что такое возможно. Вряд ли! Подушка… пододеяльник… одеяло… простыня… Все в порядке. Смотрите. – Он схватил белье в охапку. Ну и странный был у него вид в тот момент – волосы всклокочены, рукава рубашки подвернуты; коричневое одеяло и ворох белья почти закрывали его. – Посмотрите, черт вас возьми! Все в порядке! Чем вы пытаетесь нас запугать? Смотрите, вот простыня… Погодите-ка!

– Снимите ее, – приказал Морган, – и осмотрите матрас. Мне не меньше вашего хочется, чтобы я оказался не прав.

Пегги бросила беглый взгляд на койку и тут же отвернулась; лицо у нее побелело. Морган подошел к Уоррену и Валвику. К горлу у него снова подступил ком. Нижнее одеяло было аккуратно расправлено; однако кровь успела туда просочиться. Сдернув одеяло, они увидели, что бело-голубые полоски матраса почти неразличимы под огромным коричневым пятном.

– Неужели это… – Морган сделал глубокую затяжку. – Это…