Я прекратил дальнейшее словоизлияние, заметив, что было бы лучше, если бы Миген и впрямь пошла спать.

— Спокойной ночи, — сказала Миген, — и огромное вам спасибо. Это был лучший день в моей жизни.

Домой я отправился все еще с легким туманом в голове, и чаевые шофер получил щедрые. Я предложил ему и переночевать у нас, но он предпочел сразу же поехать назад.

Когда я разговаривал с шофером, двери холла приоткрылись, а когда он уехал, распахнулись настежь. В дверях появилась Джоан, спрашивая:

— Приехал наконец?

— Беспокоилась? — спросил я, затворяя дверь. Джоан вошла в гостиную, а я за нею. Мы приготовили кофе. Джоан налила себе, и я тоже взял чашечку, чтобы запить виски с содовой.

— Беспокоилась? Нет, конечно. Думала, что ты решил остаться в городе и немного покутить.

— У меня и был кутёж.., особого рода.

Я ухмыльнулся, а потом громко рассмеялся. Джоан спросила, с чего это мне так весело, и я всё ей выложил.

— Но, Джерри, ты начисто с ума сошел!

— Может и так.

— Родной мой, нельзя делать такие вещи — в дыре, вроде этого Лимстока. Завтра об этом будут воробьи на крышах чирикать.

— Ну и пусть. В конце концов, Миген ещё ребёнок.

— Хорошенький ребёнок! Ей уже двадцать. Нельзя повезти двадцатилетнюю девушку в Лондон и покупать ей там платье, если не хочешь, чтобы из этого вышел грандиозный скандал. Господи, Джерри, ведь тебе, пожалуй, придётся на ней жениться!

Джоан все это говорила наполовину всерьёз, наполовину со смехом.

Как раз в этот момент я сделал весьма примечательное открытие.

— Чёрт его знает, — ответил я, — вообще-то возражать я не буду. Собственно — рад был бы.

По лицу Джоан промелькнула усмешка. Она встала и, направляясь «к дверям, сухо проговорила:

— Да, я уже пару недель знаю об этом…

Так она и оставила меня стоять со стаканом в руке, ошеломлённого тем, что я только что открыл.



Не знаю, что обычно чувствует мужчина, когда идет просить руки девушки. В книгах: у него сухо в горле, давит воротничок и нервничает он — просто ужас как.

Трудностей подобного рода у меня не было. Как только эта здравая мысль пришла мне в голову, я решил как можно быстрей привести ее в исполнение. Никаких особых поводов приходить в отчаяние я не видел.

К Симмингтонам я отправился около одиннадцати. Я позвонил и, когда вышла Роза, сказал, что хочу поговорить с мисс Миген.

Испытующий взгляд, которым смерила меня Роза, несколько меня обеспокоил.

Она провела меня в ту комнатку, где подавали завтрак, и я стал ждать, надеясь в душе, хотя и без особой уверенности, что влетело Миген не слишком сильно.

Когда отворилась дверь и я обернулся, у меня сразу полегчало на душе. Миген не выглядела ни смущенной, ни расстроенной. Голова ее по-прежнему похожа была на каштан, а гордости и уверенности в себе, обретенных ею вчера, она тоже не потеряла. Платье на ней было старое, но со вкусом приведенное в порядок. Просто удивительно, как меняет девушку ощущение собственной привлекательности. Я понял, что Миген стала взрослой.

По-видимому, я все-таки нервничал, иначе не начал бы разговор со страстного, но несколько странного: «Привет, ежик!» В качестве начала объяснения это как-то трудно было представить.

Миген, впрочем, восприняла это как само собой разумеющееся. Она улыбнулась и ответила:

— Привет!

— Слушайте! — сказал я. — Надеюсь, у вас не было неприятностей из-за вчерашнего?

Миген бодро ответила:

— Нет, конечно! — потом заморгала и неуверенно добавила:

— Ну, вообще-то были. Они мне тут чего только ни наговорили и, видимо, считают, что это страшный скандал, — но вы же знаете, что тут за люди и сколько шума они делают из ничего.

Мне стало легче, когда я увидел, что все эти выговоры и упреки на Миген не подействовали.

— Я пришел предложить вам кое — что. Понимаете, я очень люблю вас. Думаю, что вы меня тоже…

— Ужасно, — ответила Миген с несколько сбившим меня с толку энтузиазмом.

— Нам хорошо вместе, и я думаю, что мы могли бы пожениться.

— О! — сказала Миген.

Пожалуй, она была удивлена. Но не более. Не так, как если бы увидела привидение или гром в нее ударил. Просто удивлена.

— Вы хотите сказать, что на самом деле не прочь на мне жениться? — спросила она, как ребенок, который хочет точно все себе уяснить.

— Я хочу этого — больше, чем чего бы то ни было, — сказа т я, действительно смертельно серьезно чувствуя это.

— Вы думаете, что влюблены в меня?

— Да.

Взгляд ее стал серьезным, она внимательно посмотрела на меня.

— Для меня вы

— самый лучший человек на свете, — сказала она, — но это не любовь.

— Я научу вас любить меня.

— Этого недостаточно. Я не хочу учиться любви. — Она помолчала, а потом с трудом проговорила:

— Не гожусь я для вас. Я больше умею ненавидеть, чем любить.

Сказано это было с особым нажимом. Я возразил:

— Ненависть не живет вечно. Любовь — да.

— Это правда?

— Я в это верю.

Мы опять помолчали. Потом я сказал:

— Значит, вы отвечаете мне «нет», так?

— Так.

— Но я могу продолжать надеяться? Этого вы мне не запрещаете?

— А какой смысл запрещать?

— Никакого, — согласился я. — Совершенно лишнее — все равно я буду надеяться, хоть запретите, хоть нет.



Теперь все это было уже позади.

Я удалялся от дома Симмингтонов, чувствуя легкое отупение и одновременно с раздражением ощущая взволнованный взгляд, которым меня упорно провожала Роза.

Прежде чем я сумел ускользнуть, она успела выложить мне все, что было у нее на сердце.

С того страшного дня она, дескать, так и не может окончательно прийти в себя! Если она и остается здесь, то только ради детей и бедного мистера Симмингтона — жалко их. Вообще-то задерживаться здесь она не будет, разве что ей быстро найдут помощницу — а разве это легко, когда в доме случилось убийство! Еще спасибо мисс Холланд, пообещавшей в свободное время помогать по хозяйству.

Мисс Элси очень добра и всегда готова помочь — о, это так, но она не прочь в один прекрасный день стать хозяйкой дома! Мистер Симмингтон, бедняга, как слепой — но мы-то знаем, что несчастный, беспомощный вдовец — легкая добыча для любой интриганки! А уж если мисс Холланд не станет преемницей миссис Симмингтон, то не потому, что ей этого не хочется!

Я механически кивал ей в ответ, страстно мечтал поскорее уйти, но сделать этого не мог, потому что ораторствующая Роза крепко держала в руках мою шляпу.

Хотел бы я знать, сколько правды в ее рассуждениях. Действительно ли Элси Холланд подумывает стать второй миссис Симмингтон? Или это просто добрая, ласковая девушка, изо всех сил старающаяся помочь осиротевшей семье?

Впрочем, результат будет, пожалуй, один и тот же в любом случае. Да почему бы и нет? Детям Симмингтона нужна мать, а Элси — отличная девушка, к тому же и необычайно красивая.., свойство, которое не может не оценить мужчина — даже такой сухарь, как Симмингтон.

Обо всем этом я рассуждал только для того, чтобы не думать о Миген.

Вы можете сказать, что я попросил руки Миген с невероятной самоуверенностью и поэтому заслужил отказ, но это было не так. Я четко и определенно чувствовал, что Миген подходит мне: что это то существо, о котором мне хочется заботиться, стараться сделать счастливым, чтобы ее никто не обидел — и я ожидал, что она чувствует то же самое: мы оба подходим друг другу.

Сдаваться я не собирался. Что нет, то нет! Миген — моя суженая и так просто я от нее не откажусь.

Поразмыслив, я отправился в контору Симмингтона. Миген, может, и наплевать, что думают о ее поведении, но я хотел действовать в открытую.

Мне сказали, что мистер Симмингтон готов меня принять, и повели в его кабинет. По плотно сжатому рту и необычайно сдержанному приветствию я понял, что он не слишком рад мне.

— Здравствуйте, — сказал я. — Прошу прощения, что пришел по личному, а неделовому вопросу. Буду говорить прямо. Вы, вероятно, заметили уже, что я люблю Миген. Сегодня я попросил ее руки и получил отказ. Однако я не считаю ее решение окончательным.

Я видел, как меняется выражение лица Симмингтона, и читал в нем, словно в открытой книге. Миген в его доме была чужеродным элементом. Я был уверен, что человек он справедливый и добрый, что он никогда не выгнал бы из дома дочь своей покойной жены — и все же замужество Миген было бы для него облегчением. Лед растаял. Он бледно, осторожно улыбнулся мне.

— Честно говоря, Бертон, я даже и не подозревал ни о чем таком. Я знал, что вы уделяете ей много внимания, но все еще считал ее ребенком.

— Она уже не ребенок, — сказал я строго.

— Да, по возрасту, конечно.

— Она будет в точности такой, как ей положено по возрасту, если получит для этого возможность, — ответил я, все еще несколько раздраженно. — Через месяц или два она уже будет совершеннолетней. Можете навести обо мне какие угодно справки. Я довольно состоятелен, никаких скандалов за мной не водилось. Я буду заботиться о ней и сделаю все, что в моих силах, чтобы она была счастлива.

— Разумеется, разумеется. Конечно, решение зависит от самой Миген.

— Рано или поздно я уговорю ее. Мне казалось, однако, что правильно будет сразу же поговорить и с вами.

Он ответил, что ценит мои чувства, и мы разошлись как лучшие друзья.

Выйдя на улицу, я чуть не столкнулся с мисс Эмили Бартон. В руках у неё была корзинка для покупок.

— Добрый день, мистер Бертон! Я слыхала, что вы вчера были в Лондоне.

Глаза её светились дружеским участием, но, как мне показалось, и любопытством.

— Был у врача, — ответил я.

Мисс Эмили улыбнулась. Улыбка эта говорила: ну-ну, мы же знаем! А мисс Эмили затараторила:

— Миген, говорят, чуть не опоздала на поезд. Вскочила уже прямо на ходу.

— Я помог ей, втащил в вагон, — сказал я.