Чуть проговорив это, я вдруг почувствовал, что веду себя, как самый настоящий идиот. Если девушка пришла домой и с нею все в порядке, каким, интересно, образом я объясню, почему звоню и спрашиваю о ней. Было бы лучше предоставить расспросы Джоан, но тогда пришлось бы — сначала растолковывать ей свои подозрения. Глазами души я уже видел, как по Лимстоку ширится новая волна сплетен обо мне и этой совершенно незнакомой мне Агнес.

Элси была, разумеется, крайне удивлена:

— Агнес? О, наверняка она уже дома.

Я сам чувствовал себя полным дураком, но все-таки продолжал:

— А вы не могли бы, мисс Холланд, посмотреть — действительно ли она уже вернулась?

Гувернантки привыкли делать, что им велят, не расспрашивая, что и почему. Элси Холланд отложила трубку и пошла поискать Агнес.

Через двe минуты я снова услышал ее голос:

— Вы слушаете, мистер Бертон?

— Да.

— Агнес действительно еще нет дома. Я уже знал, что моя догадка оправдывается.

На другом конце провода послышались неясные звуки голосов, а потом трубку взял сам мистер Симмингтон.

— Алло, Бертон, что случилось?

— Ваша служанка Агнес еще не вернулась домой?

— Нет. Мисс Холланд только что искала ее. А что такое? Надеюсь, не несчастный случай?

— Нет, не несчастный случай.

— Вы, судя по всему, полагаете, что с девушкой что-то случилось?

— Не удивился бы, — ответил я мрачно.



В ту ночь спал я плохо.

Думаю, что и во сне в моей голове кружились обрывки той головоломки. Если бы я продумал все поосновательнее, я бы еще тогда мог найти решение. Иначе почему бы все эти обрывочные сведения так упорно преследовали меня?

Что мы вообще знаем? Намного больше, чем сами подозреваем. Но нам не удается проникнуть под поверхность, а именно там и скрыта правда.

Я лежу в постели, беспокойно покашливаю, обрывки событий, перепутанные и неясные, кружатся в моем сознании.

Ключ к решению есть где-то тут, надо только его найти. Я должен был бы знать, кто писал эти анонимки. Где-то тут есть след, надо только заметить его…

Когда я проснулся, в моей отупевшей голове вертелись отдельные слова:

— Нет дыма без огня. Нет дыма без огня. Дым… Дым..? Дымовая завеса… Нет, это было на фронте. Это военный термин. Война. Клочок бумаги… Только клочок бумаги. Бельгия… Германия…

Я снова уснул. Мне приснилось, что я иду на прогулку с миссис Калтроп, превратившейся в гончую, и преспокойно веду ее на поводке.



Меня разбудил телефонный звонок. Упорный, непрекращающийся звонок.

Я сел в постели и посмотрел на часы. Была половина седьмого, до завтрака еще далеко. Телефон звонил внизу, в холле.

Я выскочил из постели, накинув халат, и спустился вниз, чуть опередив мисс Партридж, вышедшую из кухни. Я схватил трубку.

— Алло?

— Ах! — облегченно всхлипнул голос на другом конце. — Это вы! — Миген! Голос Миген! Неописуемо испуганный и растерянный. — Пожалуйста, приедьте к нам.., приедьте! Ну пожалуйста, приедьте! Хорошо?

— Сейчас буду у вас, — сказал я. — Слышите? Сейчас же!

Я взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньки, и ворвался к Джоан.

— Слушай, Джо, я еду к Симмингтонам.

Джоан подняла с подушки голову и, словно ребенок, протерла глаза.

— Что.., что случилось?

— Не знаю. Звонила эта малышка — Миген. До смерти перепуганная.

— Что там могло стрястись?

— Чудится мне — что-нибудь с этой Агнес.

Я уже выходил, когда Джоан крикнула мне вслед:

— Подожди! Я встану и отвезу тебя.

— Не надо. Я сам поведу машину.

— Ты еще не сможешь.

— Смогу.

Вести машину я и впрямь смог. Было больно, но не так уж сильно. Вообще я умылся, побрился, оделся, вывел машину из гаража и доехал до Симмингтонов за каких-то полчаса. Совсем неплохое время.

Миген ждала меня. Она выбежала из дома и, обхватив меня руками за шею, прижалась ко мне. Ее худенькое личико было белым, как мел, и все время судорожно подергивалось.

— Вы приехали! Приехали!

— Выше голову, воробышек, — сказал я. — Конечно, приехал. Что случилось?

Она начала дрожать всем телом. Я положил ей руку на плечо.

— Я-я нашла ее.

— Нашли Агнес? Где?

Она задрожала еще сильнее.

— Под лестницей. Там у нас чуланчик с рыболовными снастями, клюшками для гольфа и всяким хламом. Ну, вы же знаете.

Я кивнул. Чуланчик, какой есть в каждом доме.

Миген продолжала:

— Она была там.., вся скорченная.., и.., и холодная.., страшно холодная. Она была.., понимаете, она была мертвая!

— Как это вам пришло в голову заглянуть именно туда? — спросил я удивленно.

— Я.., я сама не знаю. Вчера вечером вы позвонили, и мы все начали гадать, куда бы это могла деваться Агнес? Мы подождали ее, но она не возвращалась, так что мы пошли, наконец спать. Спала я плохо и проснулась очень рано. На ногах была уже только наша кухарка, Роза. Она страшно сердилась на Агнес, что та до сих пор не вернулась. Говорила, что у других хозяев, где она когда-то служила, одна служанка тоже удрала, не сказав никому ни слова. Я съела в кухне кусок хлеба с маслом и выпила молока — и тут вдруг Роза входит снова с каким-то очень странным лицом и говорит, что в комнатке Агнес все вещи на месте: и плащ, и шляпка, и туфли, и платье, в котором она выходит в город. Мне тогда пришло в голову, что.., что, может быть, она вовсе и не выходила из дома. Я начала искать, отворила этот чуланчик под лестницей №.., и она была там…

— Кто-нибудь от вас позвонил уже в полицию?

— Да, они уже здесь. Отчим сразу же позвонил им. А я.., я не могла больше выдержать и позвонила вам. Вы не сердитесь?

— Нет, — сказал я. — Не сержусь. Я заботливо поглядел на нее.

— Вам кто-нибудь дал бренди, или кофе, или чаю — после того, как вы нашли ее?

Миген покачала головой.

Я проклял в душе всю семейку Симмингтонов. Этот накрахмаленный господин Симмингтон не подумал ни о чем, кроме полиции. А ни Элси Холланд, ни кухарке и в голову не пришло подумать, каким страшным шоком для Миген должна была быть такая находка.

— Ну-ка, девочка, — сказал я, — пойдемте в кухню. Мы обошли дом и вошли через черный ход в кухню.

Кухарка Роза, пухлая женщина лет сорока, пила у плиты крепкий чай. Встретила нас она потоком слов и рукой, прижатой к сердцу. У нее трясутся колени, — объяснила она, — а сердце бьется, как безумное! Как подумаешь, что ведь это могла бы быть и она, и вообще всех их могли найти убитыми прямо в постелях!

— Приготовьте чай покрепче для мисс Миген, — сказал я. — Вы же видите, в каком она состоянии! Поймите же, что Агнес нашла именно она.

При одном упоминании об Агнес Роза снова начала хныкать, но я смерил ее строгим взглядом, и она приготовила чашку бледно — коричневого чаю.

— Вот так, дорогая моя, — сказал я Миген, — вот это вы выпьете. У вас не найдется случайно немного бренди, Роза?

Роза уклончиво ответила, что где-то должно было оставаться чуточку обычного рома от рождественского пудинга.

— Сойдет, — сказал я и налил Миген в чай полную рюмку. Глаза у Розы блеснули, и она пробормотала про себя:

— Хорошая мысль!

Я сказал Миген, чтобы она побыла здесь вместе с кухаркой.

— Вы присмотрите за мисс Миген? Можно положиться на вас? — спросил я у Розы, а она польщено ответила:

— Ну разумеется, сэр!

Я вышел из кухни. Зная Розу и ей подобных, я готов был дать голову на отсечение, что вскоре она решит подкрепиться каким-нибудь кусочком, а это не повредит и Миген. Чертовы люди, неужели они не могут хоть немного позаботиться об этом ребенке?

Насупившись, я вошел в холл и столкнулся там с Элси Холланд. Она даже не удивилась, увидев меня. Во всем этом переполохе им, видимо, было уже безразлично, кто еще ходит по дому. У парадных дверей стоял лейтенант Берт Рандл.

— Ох, мистер Бертон, какой ужас! — выдохнула Элси. — Кто мог сделать такое?

— Это было убийство, да?

— Да! Ее ударили сзади. Вся голова в крови, и волосы.., ох, ужас!., а потом сунули в чулан! Кто мог это сделать? И зачем? Ведь бедняжка Агнес в жизни никому соломинку поперек дороги не положила, не то чтобы обидеть.

— Да, — сказал я, — кто-то чертовски поспешил, чтобы она не смогла положить ему эту самую соломинку.

Она ошарашено посмотрела на меня. Ну, подумал я, уж очень сообразительной ее не назовешь. Зато нервы у нее были, словно из железа. Она даже не побледнела, только чуть залилась румянцем от волнения и мне пришло в голову, что, вопреки своему доброму сердцу, она чувствует приятное волнение от всего этого драматического стечения обстоятельств.

— Мне надо идти наверх к мальчикам, — извиняющимся тоном сказала она. — Мистер Симмингтон так боится, чтобы их не напугали. Хочет, чтобы я удержала их подальше от всего этого.

— Труп, кажется, нашла Миген, — сказал я строго. — Надеюсь, кто-нибудь позаботился о ней после такого шока.

К чести Элси Холланд должен сказать, что на ее лице появилось виноватое выражение.

— О боже, — вздохнула она. — Я совсем о ней забыла. Надеюсь, что все в порядке. Знаете, я была так взволнована, а тут еще полиция и все такое прочее, но, конечно, все равно не должна была забывать о ней. Бедняжка, нелегко ей досталось. Я сейчас же пойду и посмотрю, как там она.

— Все в порядке, — сказал я уже не так строго. — За ней присматривает Роза. Идите наверх к детям.

Она поблагодарила меня с таким жаром, что только белые зубы заблестели, и поспешила по лестнице в детскую. В конце концов, на ее попечении были мальчики, а не Миген — о Миген не заботился никто. Элси за то и платили, чтобы она заботилась о мальчишках Симмингтона. Глупо сердиться на нее за то, что она» именно это и делает.

Когда она, уходя, показалась наверху за поворотом лестницы, у меня вдруг перехватило дыхание. На мгновенье мне почудилось, что это мелькнула крылатая Нике — краса несравненная, а не старательная, заботливая гувернантка.