— А кто такая Патриция?

— Патриция Фэксон, дочь Лолы от предыдущего брака.

— Понятно.

— И вдруг так неожиданно он сбежал с моей женой.

— Что об этом говорит Пэт?

— Она все глаза выплакала, но притворяется, будто ничего подобного. Она приходит в столовую, ест ровно столько, чтобы не умереть с голоду, пытается делать хорошую мину при плохой игре, прикидывается счастливой, улыбается — и ест себя поедом.

— Она его любит?

— Думаю, что больше всего она унижена. Девушке чертовски тяжело, если ее мать убегает с ее любимым.

— А Флитвуд был любимцем Патриции?

— Ну, можно и так смотреть. Он был… Он… Ну, много ошивался вокруг Патриции, и в то время никогда не проявлял ни малейшего интереса к Лоле — это точно. Они вели себя чертовски умно, или что-то внезапно должно было произойти. Патриция, разумеется, современная девица. У нее обожатели десятками насчитывались. Многие с ума по ней сходили. В последнее время круг сузился до двух, Флитвуда и парня по имени Джон Бэгли. Я чувствовал, что преимущество за Бобом, но Джон Бэгли не сходил с дистанции — тут уж я не ошибаюсь, Мейсон.

Адвокат кивнул.

— Предполагаю, — продолжал Оллред, — что Пэт играла, восстанавливая одного против другого, как это делают женщины, и зашла слишком далеко. Возможно, она на самом деле поощряла Бэгли, а Бобу дала отставку. Тут никогда не поймешь.

— Разве вы не можете узнать у нее? — спросил Мейсон.

— Только не у Пэт. Она себе на уме. Она воображает, будто я пытаюсь ее подавлять, и возмущается. Все это недоразумение, уверяю вас, Мейсон, но так уж она чувствует. Во всяком случае, если она бросила Боба ради Джона, она меня поставила в затруднительное положение. Полагаю, Боб решил показать Пэт, что она не единственная девушка в мире, и он, чтобы ее унизить, сбежал с ее матерью. Да, она меня здорово подвела! Но я не могу вообразить, чтобы Лола нечто подобное проделывала.

Мейсон только кивнул.

— К чертям все! — раздраженно продолжал Оллред. — Даже если Лоле на меня плевать, если она не остановилась ни перед чем, чтобы ранить меня или сделать смешным, все-таки нельзя вообразить, чтобы она проделывала подобный трюк!

— Так она поступила подобным образом, чтобы ранить вас или чтобы выставить вас в смешном свете? — спросил Мейсон.

— Похоже на то, разве нет?

Мейсон молчал.

— Могу предположить единственное объяснение: Лола была влюблена в него тайно некоторое время. Она, возможно, чувствовала, что Пэт по-настоящему его не любит. Думаю, она боялась мне сказать, что хочет развода, и ждала, чтобы все само собой разрешилось в пределах приличия, потому что, если бы она обратилась ко мне, Боб, вероятно, сорвался бы с ее крючка. В конце концов, не важно, насколько молодо и привлекательно выглядит женщина, когда она связывает себя с мужчиной на пятнадцать лет младше, — о, это только вопрос времени, Мейсон. Только вопрос времени.

— Что же именно вы хотите от меня? — спросил Мейсон. — Я должен комментировать ваши семейные сложности или давать вам информацию?

— Вообще-то я хотел получить информацию, Мейсон.

— Я так и понял.

— Но предварительно кое-что еще.

— Боюсь, что я не понимаю.

— Я хотел выяснить, представляете ли вы мою жену. Хочу получить определенный ответ.

— Я не могу вам его дать.

— Если вы ее представитель, я хочу войти с ней в контакт.

— Она свяжется с вами, если захочет, я думаю, — сказал Мейсон.

— Да это, к дьяволу, не то, что она хочет. Это то, чего хочу я.

— Да?

— Да! Я хочу заполучить Боба Флитвуда.

— А Флитвуд, — заметил Мейсон, — зная кое-что о риске, которому подвергаешься, встречаясь с разгневанным мужем, особенно старается держаться от вам подальше.

— В том-то и дело, — серьезно произнес Оллред. — Он не должен меня бояться.

— Может, он и не боится. Может, просто благоразумен.

— Да что бы там ни было, я хочу, чтобы он со мной связался.

— Желание с вашей стороны, которое он может игнорировать.

— Послушайте, — сказал Оллред, — я собираюсь положить на стол еще некоторые карты.

— Тогда давайте.

— Вы что-нибудь знаете о моем бизнесе, Мейсон?

— Я только знаю, что вы имеете дело с горнорудными шахтами.

— Горнорудный бизнес, — продолжал Оллред, — увлекательнейшая игра на свете. Вы покупаете рудник. Похоже, что хороший. Вы ухлопываете уйму денег на разработки. Вы считаете, что он вам принесет миллион долларов. Он оказывается негодным. Вы выкинули больше денег, чем можете вынести. Естественно, есть огромное искушение сбыть его с рук, чтобы спасти хотя бы часть денег.

Мейсон кивнул.

— С другой стороны, вы приобретаете маленькую дырочку в земле, чтобы начать разработки, решаете, что вы не станете вкладывать в нее много денег, — и первое, что вам становится известным: вы просчитались, шахта богата! Вы знаете Джорджа Джерома?

Мейсон покачал головой.

— Он мой партнер в нескольких делах по шахтам. Славный малый, обладает массой технических знаний. Одурачить его нелегко, Джорджа Джерома.

— И как Джордж Джером вписывается в эту картину?

— Мы владели шахтой «Белая лошадь». Продали ее Диксону Кейту за его шахту и небольшую сумму. Честная была сделка. Я бы назвал ее равноценным обменом.

Мейсон взглянул на свои наручные часы.

— Я еще только минуту займу. Всего минуту. Все это связано с проблемой моей жены, — пояснил Оллред. — Кейт с открытыми глазами шел на эту сделку. Он считал, что всучивает нам негодный товар. Я случайно узнал — он считал, что его собственность и гроша ломаного не стоит. Тут-то мы его и надули благодаря техническим знаниям моего партнера. Ну, как бы там ни было, шахта, которую мы получили у Диксона Кейта, оказалась ценной. Факт тот, что жила иссякла. Кейт считал, что лучше бы ему сбыть с рук эту собственность. Джордж решил, что это ошибка, что Кейт миновал главную жилу. Ну, короче, Джордж начал разработки в разных направлениях, и через три недели после ее приобретения мы имели богатую шахту — очень богатую.

Мы пытались держать это в секрете, но каким-то образом все просочилось наружу. Кейт услыхал и, конечно, взбесился. Лучшее, что он мог сделать, это попытаться аннулировать контракт, вернуться к первоначальной позиции. Так что он объявил, будто мы дали ему ложные сведения о нашей собственности, и что он требует расторжения контракта. Естественно, мы предложили ему лучше броситься головой вниз с обрыва.

— И что же он сделал? — спросил Мейсон.

— Нанял адвоката и начал процесс, объявив, что мы виновны в мошенничестве, что мы ему не сказали того и этого, что он положился на наше слово, что он еще даже не исследовал свою собственность. Но это ложь, мистер Мейсон. Диксон Кейт вступил в права над этой собственностью. Он ее осмотрел. Он тщательно изучил ее, и, даже если бы мы дали ему какую-то информацию о ней, чего мы не делали, он мог бы не полагаться на наши слова. Закон о мошенничестве, как я понимаю, таков, что, если человек полагается на ложную информацию, это одно; но если он проделывает свои исследования и в результате их покупает собственность, руки у него связаны.

— Таков закон в общих чертах, — согласился Мейсон. — Есть, разумеется, исключения…

— Знаю, знаю, но я сейчас не говорю об исключениях. Я говорю о законе. Потому что это не тот случай. Это случай ясный, когда человек пытается отступиться от контракта.

— Можете ли вы доказать, что Кейт приезжал инспектировать вашу шахту? — спросил Мейсон.

— Не тогда, в том-то все и дело, — сказал Оллред. — Есть только один человек, который может это доказать.

— Кто?

— Роберт Грегг Флитвуд, — с горечью сообщил Оллред. — Человек, который сбежал с моей женой.

— Ситуация, — сказал Мейсон, слегка улыбаясь, — кажется, очень сложная.

— Она сложная, она неприятная, она непонятная. Я взял к себе Флитвуда и сделал из него кое-что. Он ленив. Он сбежал с моей женой и теперь подвергается опасности судебного преследования, потому что никто не знает, как его найти. Диксон Кейт, очевидно, в курсе того, что произошло. Он старается ускорить начало суда. Он хочет поймать меня. Мы попали в переделку, Мейсон. Мы не хотим утверждать, что он проводил экспертизу и специально приезжал осматривать «Белую лошадь», если мы этого не можем доказать. Пытаешься что-то доказать суду, но спотыкаешься на доказательствах… да вы же сами законник. Знаете, как это бывает.

— И что же именно, — спросил Мейсон, — вы хотите от меня? Я не расположен представлять вас в этом суде.

— Я все это понимаю. Адвокат у нас есть.

— Тогда для чего я вам нужен?

— Послушайте, — сказал Оллред, — вы адвокат моей жены. Вы сможете сколько угодно увиливать, если хотите. Я знаю, что вы ее адвокат. Я хочу, чтоб вы с ней связались.

— Что заставляет вас думать, будто я могу с ней связаться?

— Я чувствую, что можете. Я хочу, чтоб вы сказали ей: пусть она станет взрослой и действует соответственно своему возрасту. Скажите ей, чтобы взяла развод, — и все будет в порядке, насколько тут замешан я. И я хочу, чтобы вы через нее связались с Флитвудом и сказали Флитвуду, чтобы он вернулся и вел себя как мужчина, со всей ответственностью. Если он нужен Лоле, он ее получит. Я собираюсь обойтись с ним по справедливости. Не думаю, что это целиком его вина. Я хочу выиграть этот процесс! Мне нужен Боб Флитвуд, я хочу, чтобы он выступил свидетелем. Это ясно?

— Кажется, совершенно ясно.

Оллред с трудом поднялся со стула:

— Тогда это все, что я хотел сказать.