Этот чек был сложен ровно посередине, как раз так, как, по словам Перри Мейсона, скалывают чек, если к нему не приложено никакого письма. Он был адресован в Первый национальный, банк в Лас-Олитасе, на имя Перри Мейсона, на сумму две с половиной тысячи долларов, подпись стояла: Лола Фэксон Оллред.

Письмо отправили в тот же день утром.

Делла Стрит сказала:

— У вашей девушки странное представление о конфетти. Интересно, сколько еще это будет продолжаться.

— Оба чека датированы субботой? — спросил Мейсон.

— Именно так.

— А у нас есть счет в Фармерз, Мерчанте и Мека-никс? — поинтересовался Мейсон.

— Конечно.

Мейсон сказал:

— Поезжай в банк, депонируй оба чека. Попроси кассира отнестись к ним с особым вниманием, и, когда чек отошлют в Первый национальный банк в Лас-Олитасе, пусть попросят банк тщательно его проверить.

— Разве вы будете чем-то обязаны миссис Оллред, если примете эти чеки, не зная, за что они?

— Я всегда могу вернуть ей деньги, если решу не представлять ее интересы, какое бы там у нее ни было дело. Сходи в банк лично, Делла, и депонируй чеки. Что-то в этом есть такое, что мне не нравится.

— Зато мне это нравится, — улыбнулась Делла. — Как человек, который управляется с финансами в этой конторе, я буду только весьма довольна, если миссис Оллред закидает нас чеками, приходящими с каждой почтой. Почему только вам это не нравится, шеф?

— Не знаю. Назови это излишней подозрительностью, если хочешь, но у меня такое предчувствие, что, как только я эти чеки депонирую, сразу начнет что-то происходить, что по этой-то причине чеки и посылают. Давай-ка действовать совместно — и поглядим, что произойдет.

Глава 2

В десять двадцать Делла Стрит отчитывалась перед Мейсоном.

— Чек предъявлен оператору в банке Фармерз, Мерчанте и Меканикс, — сказала она.

— И как?

— Он не мог понять, почему мы хотим депонировать чек и в то же время просим тщательно его проверить.

— Но он его хорошо рассмотрел?

— Да.

— И принял его?

— Сказал, что чек вне всяких сомнений настоящий, что он подписан миссис Оллред и что у миссис Оллред достаточный счет, чтобы покрыть его. Он даже не потрудился проверить баланс. Он только сверил подписи. У миссис Оллред, должно быть, там кругленький счет.

— Интересно, — сказал Мейсон. — Миссис Оллред, несомненно, следовало бы войти в контакт со мной, если только этот чек не поддельный.

— Возможно, — сказала Делла Стрит, — она приложила этот первый чек к письму, объясняющему, чего она от вас хочет, потом вспомнила что-то еще, что хотела прибавить к письму, открепила его, чтобы сделать постскриптум, а после забыла снова положить его в конверт. А чек остался в конверте и благополучно дошел.

— Возможно, чтотак, — согласился Мейсон, — но это распроклятое происшествие меня раздражает. Я…

Телефон на столе Деллы Стрит звякнул один короткий звонок, это означало, что у секретаря в приемной возник какой-то вопрос, который она хочет обсудить непосредственно с личным секретарем Мейсона. Делла Стрит сняла трубку:

— Алло, Герти. В чем… понятно… Да, думаю, что так. Попроси его минутку посидеть. — Делла Стрит прикрыла микрофон ладонью и сказала Мейсону: — Там мистер Бертран С. Оллред. Он хочет видеть вас, но не говорит зачем.

Мейсон ухмыльнулся и сказал:

— Ну вот, уже что-то! Попроси Герти впустить его.

Бертран С. Оллред оказался низкорослым и коренастым человеком лет пятидесяти в двубортном сером костюме, чрезвычайно тщательно скроенном, чтобы заставить его фигуру выглядеть наилучшим образом. Волосы его, весьма редкие у макушки, были разделены надвое пробором, по бокам свисали кудри рыжеватого оттенка. Коротко подстриженные рыжие усы топорщились над верхней губой, затеняя ее, но обрывались над углами рта, только тщательно подстриженные волоски виднелись по обе стороны от верхней губы. Он совершенно очевидно выглядел человеком, который обладает достаточно сильной властью личности, чтобы взорвать все препятствия на своем пути, чтобы идти напролом сквозь все жизненные препоны, подобно тому, как подающий в университетской бейсбольной команде идет напролом в борьбе с враждебной стороной.

На своих коротких ногах Оллред прошел через всю контору Мейсона. На лице его играла сердечная улыбка, он протянул руку, когда был еще за шесть футов от стола адвоката. Он громко сказал:

— Перри Мейсон! Настоящий Перри Мейсон! Просто чудо! Мистер Мейсон, я столько о вас слышал. Я очень, очень, очень рад вас видеть!

— Спасибо. — Мейсон пожал ему руку. — Садитесь, пожалуйста.

Оллред со значением взглянул на Деллу Стрит.

— Мисс Стрит, моя секретарша, — объяснил Мейсон. — Вы можете полностью положиться на ее порядочность. Она ведет записи во время разговора, держит в порядке все мои бумаги и освежает мои воспоминания, когда память изменяет мне.

— Не Думаю, что это случается часто, — прогудел мистер Оллред.

— Иной раз я путаюсь в подробностях, — объяснил Мейсон.

Оллред уселся на обитый кожей стул для клиентов, откашлялся и спросил:

— Не возражаете, если я закурю?

— Ничуть, — сказал Мейсон. — Хотите одну из этих?

Он протянул коробку с сигаретами.

— Нет, благодарю вас. Сигареты меня только раздражают. Предпочитаю сигары. Нет возражений?

— Нет, никаких.

Оллред скрестил свои короткие ноги. Его ногти со свежим маникюром блеснули отражением света, падающего из окна, когда он извлекал сигару из кожаного портсигара, который вынул из кармана.

— Это насчет моей жены, мистер Мейсон…

— Что же насчет нее? — спросил Мейсон.

— Едва ли я понимаю, как расценивать ее действия.

— Давайте поймем друг друга правильно, мистер Оллред, — сказал Мейсон. — Вы пришли сюда из-за того, что я позвонил по телефону и захотел говорить с вашей женой?

— Некоторым образом. Но только некоторым образом.

— Вы всегда должны понимать, — предупредил Мейсон, — что, когда вы говорите с поверенным, вы можете представить факты, относительно которых адвокат не может действовать.

— Вы хотите сказать, вы можете представлять интересы моей жены?

— Я хочу сказать, что могу не быть свободным, чтобы действовать как ваш поверенный, если у вас на уме было такое. Поэтому вы должны сказать мне в точности то, что хотите, но не разглашайте никакую информацию, которую вы захотите рассматривать как конфиденциальную.

— Это' так. Это так, — сказал Оллред, чиркая спичкой о подошву своего широкого ботинка, поднося пламя к кончику сигары, нервно пыхтя, пока табак не загорелся до той степени, которая его удовлетворила. Оллред погасил спичку, швырнул ее в пепельницу, спросил Мейсона: — Вы представляете мою жену?

— В настоящий момент я не готов отвечать на этот вопрос.

— Что ж, если это так, — а сдается, что так и есть, — как случилось, что вы ожидали найти ее у меня в доме?

— Разве не логично искать жену в доме ее мужа?

Сквозь голубую дымку сигарного дыма Оллред внимательно изучал черты адвоката.

— Будь я проклят, да вы хитрец, каких мало, — проворчал он, — если только…

— Если только — что? — спросил Мейсон, так как его собеседник умолк.

— Если только по какой-то причине вы не знаете, но, если вы представляете Лолу, вы должны знать.

Мейсон только улыбался.

— Ну что проку препираться таким образом, мистер Мейсон? Давайте-ка перейдем к делу.

— Так говорите напрямую.

— Моя жена, — с горечью сказал Оллред, — удрала с моим лучшим другом.

— Как это скверно, — уклончиво отозвался Мейсон. — Когда же она ушла от вас?

— Как будто вы не знаете!

— В конце концов, мистер Оллред, вы сами захотели этого интервью.

— В субботу вечером, — ответил Оллред. — Черт побери, я просто потрясен.

— Имя этого человека?

— Роберт Грегг Флитвуд. Один из тех, с кем я связан по работе, мой служащий, бухгалтер, помощник, очень умелый работник.

— Вы намерены требовать развода?

— Не знаю.

— Я полагаю, газетам об этом ничего не известно?

— Разумеется нет. Пока что мне удалось постараться, чтобы это не попало в прессу. Больше я не смогу их удерживать. Мы слишком известны: положение в обществе, и прочее.

Только кивок был вкладом Мейсона в разговор.

— Чего я никак не могу понять, — дернулся Оллред, — так это того, как могла женщина ее возраста сделать такую вещь!

— Сколько ей лет?

— Сорок два.

— Кажется, — сказал Мейсон, — психологи считают, что это самый опасный возраст для женщины.

— Вы говорите об общем правиле, — сказал Оллред.

— А почему нет?

— Ладно, если угодно, но слушайте, Мейсон. У Лолы было огромное состояние, она могла делать все, что хотела. Она зрелая женщина. Если я ей надоел, почему она просто не уехала, не объявила благоразумно, что живет от меня отдельно, а потом не развелась и не вышла замуж за Боба Флитвуда? Но нет, она должна рассчитывать на театральные эффекты, какие-то детские поступки, нечто такое, что вызовет нежелательную огласку.

— Можете что-нибудь рассказать мне о Флитвуде?

— Я все могу рассказать о нас.

— Ну так?

— Боб Флитвуд на пятнадцать лет моложе моей жены. Я его взял к себе совсем молодым человеком и попытался что-то из него сделать. Я проталкивал его вперед с такой быстротой, с какой он мог идти. Я доверял ему. Большую часть времени он находился у меня в доме. Проклятье, я и не подозревал, что он и Лола смогут что-то найти друг в друге. Боб Флитвуд определенно ухаживал за Патрицией.