— Назовите имя свидетеля, — сказал Бюргер. — Сообщите мне, что вы намереваетесь доказать с помощью этого свидетеля, и, возможно, я потребую, чтобы он был доставлен в суд.

— Имя свидетеля Айрин Килби, — сообщил Мейсон. — Однако она больше известна под артистическим псевдонимом Шери Чи-Чи, а позднее какое-то время прикрывалась именем Лоис Фентон. Она одевалась практически точно так же, как Лоис Фентон, она выступала под ее именем, все ее поведение было нацелено на то, чтобы ее принимали за Лоис Фентон. Мы намерены доказать, что она, эта свидетельница, находилась в отеле «Ричмелл» в ночь убийства, примерно в два двадцать утра.

— А каким образом вы собираетесь доказать это?

— Это сделает сама свидетельница.

— Будет любопытно пронаблюдать, как вам это удастся, — сказал Бюргер.

Судья Донахью нахмурил брови.

— Я не вижу необходимости в таком заявлении в данное время и перед этими присяжными, мистер Мейсон.

— Причина, по которой я делаю это заявление, ваша честь, заключается в том, что я только что обнаружил, почему мы были не в состоянии найти эту свидетельницу, хотя очень долго искали ее. Полиция держала ее без всякой связи с окружающим миром.

— Вы имеете в виду, полиция скрывала ее? — с возмущением спросил Бюргер.

— Насколько я понимаю, да.

— Ваша честь, я протестую. Закон особо предоставляет право обвинению удерживать важных свидетелей, а эта женщина — важный свидетель обвинения.

— Я оспариваю правомерность этого утверждения, — сказал Мейсон.

— Я снова его делаю! — выкрикнул Бюргер, побагровев. — Эта женщина является важным свидетелем.

— Вы признаете, что она содержалась таким образом, что я даже не был в состоянии узнать, где она находится? — задал вопрос Мейсон.

— Мы не обязаны каждый день писать вам, сообщая, что мы намерены предпринять, — ответил Бюргер. — Я повторяю, ваша честь, эта женщина — важный свидетель.

— А свидетелем чего она является? — осведомился Мейсон.

— Об этом она расскажет, когда займет место свидетеля.

— Вы не привлечете ее как свидетеля.

— Привлеку.

— Тогда сделайте это немедленно, — потребовал Мейсон.

— Я не собираюсь, делать это немедленно, — сказал Бюргер.

— Действуйте, — с вызовом произнес Мейсон, — если она является для вас свидетелем по какому-то вопросу в этом деле, пусть она начнет давать свидетельские показания. Давайте-ка послушаем, что она может рассказать. Когда вы закончите, я поговорю с ней.

Судья Донахью вопросительно взглянул на Гамильтона Бюргера.

— Я привлеку ее как свидетеля, когда сочту это нужным и буду готов для этого, — заявил Гамильтон Бюргер.

— Вы можете обещать суду, что вы действительно привлечете ее в качестве свидетеля?

— Я не обязан давать никаких обещаний.

— В этом-то все и дело, ваша честь. Эта женщина не является свидетелем.

— В конце концов, — сказал судья Донахью, — поскольку за порядок проведения судебного заседания отвечает окружной прокурор, то мне действительно кажется, что, если эта женщина — важный свидетель обвинения, а защита желает задать ей вопросы, было бы значительно лучше, если бы обвинение привлекло ее в качестве свидетеля, выслушало бы ее показания, а затем передало бы ее защите, чтобы защита смогла воспользоваться ее присутствием и задать ей соответствующие вопросы, в случае если бы она пожелала сделать это.

— Защита не хочет задавать ей никаких вопросов, чаша честь. Это все показуха.

— Я хочу задать ей вопросы, — настаивал Мейсон.

— Что вы собираетесь этим доказать? Возможно, я и привлеку ее в качестве свидетеля.

— Я собираюсь доказать с помощью этой свидетельницы, — сказал Мейсон, — что она — то самое лицо, которое свидетели опознали как обвиняемую, та женщина, которая находилась в отеле в два часа двадцать минут утра.

— Вы не можете сделать этого, — возразил Бюргер, — потому что через минуту свидетели увидят, что эта женщина не является обвиняемой.

— Доставьте ее в суд, — предложил Мейсон. — Доставьте ее в суд, и пусть она будет одета точно так же, как в тот момент, когда ее арестовали. Я имею в виду одежду, которая идентична по цвету, покрою и материалу той, что на обвиняемой.

— Хорошо, — рявкнул Бюргер. — Раз вы этого хотите — я доставлю ее в суд. Я дам вам такую возможность. Ваша честь, если мы имеем пятнадцать минут, то, я думаю, мне этого хватит, чтобы выполнить пожелание защиты. Я доставлю Айрин Килби в суд и продемонстрирую ее свидетелям. Ну а пока, чтобы как-то занять время, я вызываю другого свидетеля, Джаспера Фентона. Пройдите сюда и присягните, Джаспер.

Джаспер Фентон, человек с опущенными плечами и лицом, носящим отпечаток утомленного цинизма, занял место свидетеля. Монотонным голосом он ответил на предварительные вопросы. Затем, когда Бюргер начал воспроизводить перед ним картину преступления, голос парня стал слегка подрагивать.

— Где вы находились утром семнадцатого сентября этого года? — спросил Бюргер. — Находились ли вы в отеле «Ричмелл»?

— Да, сэр.

— В какое время?

— Я думаю, это было точно в два сорок четыре.

— Куда вы пошли?

— Я пошел к Джону Каллендеру в номер. То есть я вошел к нему в номер примерно в два сорок четыре.

— Когда вы вышли оттуда?

— Сразу же.

— Почему вы вышли?

— Я открыл дверь и увидел, что он лежит там мертвый на полу. Я быстро вышел оттуда.

— У вас с ним было назначено свидание?

— Да, сэр.

— Когда у вас произошло это свидание?

— Это было не совсем свидание. Он послал за мной, чтобы сообщить, что хочет встретиться.

— В какое время вы должны были прийти к нему?

— В два часа утра.

— Именно в это время вы должны были встретиться с ним?

— Да. Он сказал, что я должен быть у него в два часа, секунда в секунду.

— Но вы опоздали?

— Да, сэр.

— Почему вы опоздали?

— Я задержался, чтобы несколько раз выпить для храбрости. Мне не хотелось встречаться с ним.

— Почему?

— Он пытался шантажировать через меня мою сестру.

— Вы говорите о Лоис Фентон, обвиняемой, присутствующей здесь?

— Да, сэр.

— Она ваша сестра?

— Да, сэр:

— Давайте-ка будем откровенны, — сказал Гамильтон Бюргер. — Джон Каллендер оказывал на вас давление?

— Да, оказывал.

— В какой форме он это делал?

Фентон заерзал в своем свидетельском кресле.

— Я работал на него. И подделал его имя на нескольких чеках для того, чтобы покрыть недостачу. Он заполучил эти чеки. И угрожал привлечь меня к суду.

— Что-нибудь еще?

— Когда он попытался травить через меня мою сестру, меня взяло отчаяние. На лошади сестры я отправился на ранчо Джона Каллендера. Я вошел прямо в дом, и мне удалось попасть в комнату, где хранились все его записи. Я смог вскрыть сейф. Когда мимо окна проходил ночной сторож, он увидел свет от моего фонарика. Он направил луч своего фонаря в окно, засек меня у сейфа и позвал на помощь. Я выбежал из дома со стороны веранды, вскочил в седло, и лошадь пошла галопом. Охранник выстрелил.

— Куда попала пуля?

— Она задела лошадь и застряла в седле.

— Вы почувствовали эту пулю? Почувствовали удар от нее?

— Да, сэр. Я почувствовал, как она прожужжала и впилась в седло.

— Вы предприняли какие-либо меры для того, чтобы убедиться, что пуля засела в седле?

— Да, сэр.

— Что именно?

— Меня охватила паника. Я спрыгнул с лошади и хлестнул ее арапником, чтобы она убежала. А сам на перекладных добрался домой.

— Вот теперь вы сказали все, — произнес Бюргер елейным голосом. — Вы не пытаетесь приуменьшить свои собственные грехи. Как это ни неприятно, но вы признаете, как свидетель, что вы совершили подлог, что вы явились в дом Джона Каллендера и попытались похитить содержимое его сейфа?

— Да, сэр.

— И Каллендер был осведомлен об этом?

— Да, сэр.

— И что он собирался предпринять?

— Он пытался принудить мою сестру возвратиться к нему, угрожая, что в противном случае примет в отношении меня меры.

— И он хотел обсудить все это с вами?

— Он не хотел ничего со мной обсуждать, он хотел обо всем этом сказать мне.

— А когда вы обнаружили, что Джон Каллендер лежит мертвый на полу в своем номере и в груди у него торчит японский кинжал, вы просто решили исчезнуть и выскочили оттуда, чтобы никто вас при этом не заметил. Правильно?

— Да, сэр. Но это только частично так.

— А что здесь не так?

— После того как я стал обо всем этом думать… После… в общем, на следующий день… Я отправился в полицию.

— По своей воле?

— Да, сэр.

— И сделали в полиции письменное заявление?

— Да, сэр.

— Но в это время, — вкрадчиво продолжал Бюргер, — вы еще не знали, что ваша сестра вообще в чем-то замешана? Вы не знали, что ее обвиняют в совершении преступления, не так ли?

— Одну минуту, — вступил Мейсон, — этот вопрос откровенно наводящий и непристойный. Он неправомочный, не относящийся к делу и несущественный. Этот вопрос отвечает интересам исключительно обвинения.

— К сведению суда, этот вопрос задан исключительно в интересах свидетеля, — сказал Бюргер.

— И как таковой это вопрос, который возможно задать только в процессе перекрестного допроса и задан он может быть только защитой, противостоящей обвинению, — заявил Мейсон.