— Получали ли вы семнадцатого числа этого месяца от Розы Килинг сделанную под копирку копию письма, которое она послала по почте обвиняемой?

— Да.

— Что это была за копия?

— Я получил от мисс Килинг сделанную под копирку копию письма, написанного ее почерком.

— Кому было адресовано письмо?

— Марлин Марлоу.

— Обвиняемой по этому делу?

— Да.

— Я покажу вам копию письма, адресованного Марлин Марлоу. Видели ли вы это письмо когда-нибудь раньше?

— Да, сэр, видел. Копию мне передача Роза Килинг.

— Письмо нацисано почерком усопшей Розы Килинг?

— Да. Я видел ее почерк. Я очень внимательно изучал ее подпись. Она стоит на завещании моего покойного брата. Мисс Килинг тогда выступала свидетельницей.

— И только поэтому вы знаете, что письмо написано почерком Розы Килинг?

— Нет, не только. Я обсуждал вопрос с самой Розой Килинг. Она мне сказала, что написала это письмо.

— Вы можете проводить перекрестный допрос, — обратился Гановер к Перри Мейсону.

— Когда она вам сообщила, что написала это письмо? — спросил адвокат.

— Семнадцатого.

— В тот день, когда ее убили?

— Да, сэр.

— А где происходил разговор?

— В ее квартире, в гостиной.

— В какое время?

— Около восьми утра.

— А как вы оказались там в этот час?

— Она позвонила мне и попросила зайти.

— И, когда вы пришли к ней, вы разговаривали? — Да.

— Что она сообщила вам во время этого разговора?

— Ваша честь. — Гановер не дал Эндикотту ответить на вопрос. — Защита уходит в сторону. Я задавал свидетелю только вопросы, касающиеся письма. А адвокат защиты теперь пытается выяснить все темы, которые они обсуждали. Ваша честь, я протестую на основании того, что перекрестный допрос ведется не должным образом.

— Я считаю, ваша честь, — заявил в ответ Мейсон, — что основным правилом представления доказательств является следующее: если при первоначальном допросе свидетеля выставившей стороной задаются вопросы по имевшему место разговору, то при перекрестном допросе противная сторона имеет право выявить суть всего разговора.

— Я не спрашивал об этом разговоре, — возразил Гановер.

Мейсон улыбнулся и ответил:

— Вы спросили мистера Эндикотта, откуда он знает, что это ее почерк, й свидетель сказал, что знаком с ее почерком, и, более того, она подтвердила, что это ее почерк. Затем я спросил его о разговоре, и выяснилось, что подтверждение было сделано у нее на квартире. Теперь я спрашиваю обо всем разговоре.

— Протест отклоняется, — объявил судья Осборн.

— Она позвонила мне и попросила зайти к ней, — сообщил Эндикотт. — Она хотела передать мне сделанную под копирку копию письма, которое она послала Марлин Марлоу.

— Она сказала это по телефону?

— Да.

— Так что вы пошли к ней на квартиру и разговаривали там с ней?

— Да, сэр.

— Что она сказала?

— Она призналась, что Элеонора Марлоу пообещала ей деньги за заверение подписи под завещанием и в дальнейшем вручила за это тысячу долларов. Завещание было составлено с нарушением правил, и мой брат не знал его содержания. Роза Килинг сомневалась, подписывал ли он его вообще: ее не было в палате, когда оформлялся документ. В такой ситуации она считала, что тысяча долларов от Элеоноры Марлоу, полученная в результате продажи драгоценностей, которыми миссис Марлоу также завладела мошенническим путем, Должна быть возвращена мне. Поэтому она дала мне чек на тысячу долларов, чтобы ее не мучила совесть.

— Об этом вы говорили у нее на квартире?

— Да.

— Утром семнадцатого?

— Да.

— И в то время она передала вам чек, на котором стоит ее подпись?

— Да.

— А когда вы сказали, что подпись Розы Килинг под этим письмом является истинной, я предполагаю, что вы частично руководствовались сравнением с подписью на чеке?

— Да.

— А откуда вы знаете, что подпись на чеке является истинной?

— Во-первых, потому что я видел, хак она его подписывала, а во-вторых, банк акцептировал его.

— Чек у вас с собой?

— Да.

— Я хочу посмотреть на него и требую, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства, — заявил Мейсон.

— Это незаконно, не относится к делу и несущественно, — выразил протест Гановер.

— Это один из документов, на который ссылается свидетель, заявляя, что письмо подписано усопшей, — ответил Мейсон.

— Но она сама сообщила ему, что написала письмо, — возразил Гановер.

— Так утверждает свидетель, но, к сожалению, Розы Килинг нет в живых, чтобы подтвердить или опровергнуть его показания. Заявляя, что подпись является истинной, свидетель основывается на сравнении с подписью под другим документом, находящимся в его собственности. Естественно, при таких обстоятельствах я имею право на изучение этого документа.

— Хорошо, — неохотно согласился Гановер. — Если вы хотите, чтобы это дело продолжалось бесконечно, я думаю, вы имеете право растягивать его то под одним, то под другим предлогом. Покажите ему чек, мистер Эндикотт.

Ральф Эндикотт достал бумажник, вынул оттуда удостоверенный чек, который ранее показывал Мейсону, и сказал:

— Пожалуйста, будьте очень осторожны с этим чеком. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Это доказательство.

— Естественно! — ответил Мейсон. — Секретарь проштампует его прямо сейчас.

Секретарь сразу же поставил штамп на чеке.

— Когда вы ушли из квартиры Розы Килинг?.

— Я уже обсуждал это с вами и лейтенантом Трэггом. Я ушел примерно в восемь тридцать. Я могу отчитаться за каждую минуту этого дня.

— Пока это все. Может быть, мне придется задать вам пару вопросов позднее. Ваша честь, я хотел бы, чтобы этот чек сфотографировали.

— Хорошо, — согласился судья Осборн.

— Я останусь здесь, пока не получу чек обратно, — со свирепым видом заявил Эндикотт. — Я не возражаю, чтобы вы его фотографировали, но требую вернуть его мне.

— Мы сделаем фотостат в первый же перерыв, — успокоил его секретарь. — Это займет не более десяти минут.

— Прекрасно. Я думаю, мистер Эндикотт все равно хочет остаться на слушании дела, — заметил судья Осборн, улыбаясь Эндикотту.

— Меня это вполне устраивает. Я задержусь, — сказал Ральф Эндикотт и проследовал в дальние ряды зала, где сидели его брат и сестра.

— Лейтенант Трэгг, пожалуйста, вернитесь для дачи показаний, — пригласил Гановер, и Трэгг снова уселся в свидетельское кресло.

— Господин лейтенант, я показываю вам сделанную под копирку копию письма, адресованного Марлин Марлоу, и спрашиваю, где вы ее взяли?

— Мне передал ее мистер Ральф Эндикотт.

— Что вы с ней сделали?

— Показал обвиняемой.

— А что она сообщила вам относительно письма?

— Призналась, что получила оригинал по почте, и уничтожила его.

— Вы можете проводить перекрестный допрос, — обратился Гановер к Мейсону.

— Лейтенант Трэгг, вы заявили, что несколько раз спрашивали обвиняемую, выкладывала ли она теннисные принадлежности таким образом, как показывает фотография, рядом с дверцей шкафа, с целью подтверждения своего рассказа, и что она отказалась в этом признаться?

— Да.

— Вам не кажется, господин лейтенант, что подобная интерпретация является пристрастной и предвзятой?

— Что вы имеете в виду?

— Другими словами, у вас полностью отсутствовали доказательства, которые указывали бы на то, что обвиняемая поместила теннисные принадлежности рядом с дверцей?

— Я был абсолютно уверен, что она это сделала. Если Роза Килинг в предыдущий день написала ей это письмо и собирала вещи, чтобы уехать из города семнадцатого, и принимала ванну перед отъездом, то она, естественно, не планировала играть в теннис.

— Но, господин лейтенант, откуда вы знаете, что она собирала вещи?

— Она упаковывала два чемодана. Один из них был уже полностью готов, а второй — наполовину.

— Вы имеете в виду, что второй был наполовину распакован, не так ли?

— Я имею в виду, что он был упакован! Она упаковывала вещи.

— А откуда вы знаете, что она их не распаковывала?

— А откуда я все знаю? — разозлился лейтенант Трэгг. — Доказательства на месте. Их можно увидеть. Женщина упаковывала вещи.

— Господин лейтенант, посмотрите вот на эту фотографию спальни. Я хочу обратить ваше внимание на стопку вещей, которые сложены на комоде.

— Да?

— Вы видели эти вещи?

— Да.

— Что это за вещи?

— Это вещи, которые она уже сложила и готовилась упаковать в чемодан.

— Вы внимательно рассматривали эту стопку? — спросил Мейсон.

— Да, господин адвокат.

— Вы не нарушали порядок, а только просмотрели?

— Я заглянул с одной стороны, с другой, просто чтобы знать, что в ней.

— И что в ней оказалось?

— Нижнее белье, ночная сорочка, носовые платки, чулки и другие вещи.

— И они сложены по-разному, но внешние размеры всей стопки именно такие, как на фотографии, господин лейтенант?

— Да. Там есть маленькие вещи, как, например, носовые платки и нижнее белье, но внешние размеры всей стопки как раз подходят под размеры чемодана.

— И поэтому вы решили, что она собиралась класть эту стопку в чемодан?

— Да. Она сложила их таким образом, чтобы они точно вошли в чемодан.

— Вы считаете, что подобное возможно сделать?