— Увезли дядю Гораса.

Она снова расплакалась.

— Спокойно, спокойно: Держите себя в руках. Вы же знаете, слезами горю не поможешь. Расскажите мне все по порядку... Что значит «его увезли»?

— Они добились того, что его объявили не то слабоумным, не то недееспособным, я точно не знаю, забрали себе весь дом, мою комнату заперли на ключ. И не хотят мне ничего рассказывать про дядю.

Мейсон сразу помрачнел.

— Садитесь. Давайте проясним всю картину.

Он потянулся к телефону.

— Герти? Попросите зайти ко мне Пола Дрейка, если он на месте. Скажите, у меня к нему дело.

Потом он обратился к девушке:

— А теперь постарайтесь на секундочку расслабиться, Дафния. Пол Дрейк очень хороший частный детектив. Его контора находится на этом же этаже, так что он сейчас появится. А тем временем я хотел бы, чтобы вы обрисовали мне общую ситуацию.

— Что именно вас интересует?

— Вы провели на Востоке три месяца?

— Да. Это было продолжительное морское путешествие. Я побывала в Гонолулу, Японии, Гонконге/ на Маниле.

— За это время вы получали письма от дядюшки?

— Получала.

— Какого рода письма?

— Милые, жизнерадостные письма.

— А потом, в Гонолулу, вы получили вот это?

— Если бы я не спешила так сойти на берег, мне бы его вручили сразу, как только судно пришло в порт, и тогда бы я позвонила, пересела на самолет или приняла какие-нибудь другие меры. Но во время пути я познакомилась с молодыми людьми из Гонолулу. Они меня пригласили к себе, и я чуть ли не первой поспешила сойти с лайнера, а назад вернулась за минуту до отплытия. Я оставалась на палубе до конца, потому что мои новые друзья меня провожали. Я спустилась в каюту уже после того, как корабль вышел в открытое море. Дядино письмо я прочла, когда мы проплывали мимо Алмазной головы. Почему-то письмо сначала не произвело на меня особого впечатления. Подумала, что дядя Горас соскучился. У него плохое настроение, он решил, что мне понадобятся наличные деньги и... Что греха таить, я подумала, что это и своего рода увертка от подоходного налога. Вы же знаете, что такие штуки проделывают...

Мейсон покачал головой:

— Если бы это было так, не нужна была такая таинственность. И он мог бы просто открыть на ваше имя счет в банке, перевести на него деньги, и все было бы в порядке... Нет, зачем он послал вам этот чек?

— Я не знаю.

— Вы говорите, что его письма были жизнерадостными?

— Да, но, если хорошенько поразмыслить, в его письмах была какая-то натянутость, как если бы... Верно, когда вы упомянули об этом, я начинаю многое припоминать... Дядины письма были стереотипными, как если бы он не хотел меня огорчать и поэтому скрывал всякие неприятности.

— Теперь расскажите про сегодняшнее утро. Как вы туда приехали...

Адвокат не договорил, потому что в этот момент послышался условный стук Пола Дрейка у входной двери.

Мейсон кивнул Делле Стрит, та поднялась и впустила его.

Пол Дрейк, высокий, немного расхлябанный, с обманчиво ленивыми манерами и безразличным взглядом, вместо приветствия подмигнул присутствующим.

Мейсон пояснил:

— Пол, это Дафния Шелби. Посиди, послушай, мы как раз с ней разбираемся в случившемся. Потом мы сообща спланируем дальнейшие действия. Сейчас же самое главное — во всем хорошенько разобраться.

Мейсон снова обратился к Дафнии:

— Опишите, как вы приехали домой.

— Вы сами понимаете, что я страшно волновалась и торопилась как можно скорее увидеть дядю Гораса, так что я отперла дверь собственным ключом, влетела в комнату и закричала: «Бууу-хууу, вот я!» Мне никто не ответил. Я сразу же заглянула в комнату дяди Гораса, но она была пуста. Не было его и в спальне, и в кабинете. Тогда я побежала наверх в свою комнату, но она оказалась запертой.

— У вас есть от нее ключ?

— В том-то и дело, что нет. Он всегда торчал в замке изнутри, а у меня не было привычки запираться.

— И вдруг комната оказалась закрытой.

— Да. Тогда я пошла искать дядю Бордена, Ральфа Экзеттера или тетю Элину.

— С кем же вы разговаривали?

— С тетей Элиной.

— Как это было?

— Тетя Элина улыбнулась и сказала: «Хэллоу, Дафния. Поездка была интересной?» На это я ответила: да, спасибо. Но что случилось? Где дядя Горас? А она мне заявляет, что его пришлось увезти. Он находится в таком месте, где окружен вниманием и заботой. И что я, как они полагают, захочу отсюда уехать, как только уложу свои вещи. Тут она мне улыбнулась ледяной улыбкой и сказала: «Мы заперли твою спальню, чтобы сохранить твои вещи. Я прошу тебя к завтрашнему вечеру освободить помещение, ибо Борден собирается сдать дом в аренду с меблировкой. За него он получит приличную сумму».

— Так... продолжайте.

— Я недоуменно поглядела на нее и говорю: «Но это же мой дом. Я в нем живу чуть ли не с рождения. И не собираюсь из него уезжать. Я хочу повидаться с дядей Горасом и узнать от него, что все это значит». И тут тетя Элина рассвирепела, я ее никогда прежде не видела в таком состоянии. Превратилась в холодный гранит и в то же время буквально кипела от возмущения. Она начала кричать:

«Нет, юная леди, можешь не рассчитывать, здесь ты не останешься! Ты достаточно подоила своего дядюшку». Я, конечно, обиделась: «Что значит, я его подоила? Не забывайте, что я заботилась о нем, исполняла обязанности его секретарши. Вы же сами говорили, что я слишком много работала и нуждаюсь в длительном отдыхе».

— Ну и что она ответила на это?

— Она ответила, что после моего отъезда она многое узнала про меня, и что ее мужа назначили опекуном над состоянием Гораса Шелби, и что он намерен действительно беречь и хранить это состояние, чтобы его не разбазаривали. Она заявила, что располагает доказательствами того, что я собиралась обвести дядю Гораса вокруг пальца и прибрать к рукам все его деньги еще до его смерти, что я была настолько жадной, что обворовывала его и в большом, и в малом, и что дядина экономка, спевшись со мной, помогала мне в этом. Хорошо еще, что ее Бог прибрал, а то мы бы вдвоем пустили дядю Гораса по миру.

— Что потом?

— Я уже была в слезах и не могла спокойно выслушивать ужасные обвинения, которые она предъявляла мне. Я повернулась к ней спиной и убежала, а она вслед кричала, чтобы к завтрашнему вечеру моих вещей не было в доме, в противном случае она сама их вышвырнет на улицу.

— Дальше?

— Боюсь, что со мной случилась истерика. Я... единственное, что я могла придумать, это как можно скорее возвратиться к вам, потому что... потому что произошло что-то страшное. Теперь я понимаю, что все это было спланировано заранее, что они насели на дядю Гораса, воспользовавшись его щедростью и доверчивостью, а меня специально услали на. три месяца из дома под предлогом необходимости отдохнуть. После моего отъезда они наверняка начали заводить свои порядки, изводили дядю Гораса, раздражали его так, что у него лопалось терпение; дядя Горас, жалея меня, ничего про это не писал, ему хотелось, чтобы я отдохнула и хорошо провела время.

Мейсон нахмурился.

— Посылая вам этот чек, дядя думал, что располагает гораздо большим временем, чем у него было на самом деле. Или же он надеялся, что назад вы полетите самолетом. Так или иначе, но родственники ополчились на него куда раньше, чем он ожидал, и, как я понимаю, сумели добиться судебного решения.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

 Делла, позвони-ка судебному исполнителю и узнай, в каком районе слушалось дело Шелби позавчера или два дня назад, какой судья вынес решение, и выясни положение вещей в данный момент.

Затем обратился к Полу Дрейку.

— Пол, а тебе поручается узнать, где сейчас находится Горас Шелби. Полагаю, что они вывезли его санитарной машиной. У них должен быть врач, посвященный в их планы или нет, и они наверняка использовали какой-то наркотик.

После этого снова вопрос к Дафнии:

— Скажите, ваша тетка или второй дядя имеют какое-нибудь представлении о медицине?

— Да, тетя Элина имеет сестринское образование.

— Понятно.

Мейсон становился все более мрачным.

— Существуют такие препараты, которые способны успокоить пожилого человека, если он находится в слишком возбужденном состоянии, но и есть и такие, которые делают его совершенно психически неуравновешенным. Боюсь, Дафния, что он пал жертвой хитро задуманного заговора... Вы знаете, каково состояние вашего дядюшки?

Она покачала головой:

— Миллион долларов как минимум. Возможно, более, учитывая стоимость недвижимости, все акции и облигации.

Мейсон задумался.

— Пол, я хочу, чтобы ты узнал еще кое-что. Мне помнится, у тебя есть кое-какие знакомства в банковских кругах. Конфиденциальной информации ты не получишь, но общий план ты сумеешь выудить. Я имею в виду то, что у них сообщается всем работникам... Меня интересует судьба счетов Гораса Шелби.

Делла, выходившая звонить в соседнее помещение, явилась с известием.

Судебное решение о назначении Бордена Финчли опекуном Гораса Шелби было вынесено судьей Поллинге-ром позавчера. Борден Финчли подписал обязательство и сразу же вступил в свои права.

— Олл райт,— сказал Мейсон, поглядывая на часы,— мне известно, что судья уезжает на завтрак домой рано, а вот его секретарь задерживается всегда до половины первого. Позвони-ка секретарю и спроси у него, сможет ли меня в половине второго принять судья Поллингер. А если нет, то когда ему удобнее, но только я должен его видеть сегодня до того, как он отправится на вечернее заседание. Скажи, что это крайне важно.

Делла занялась телефонными переговорами и вскоре выяснила, что судья придет к началу заседания, но если Перри Мейсон подъедет без четверти два, то он сможет увидеть судью и лично договориться с ним о встрече. Судья сегодня завтракает с кем-то и поэтому задержится с перерыва.