Агата Кристи - Очаровательная попрошайка

— Я только мечтала об одном: поскорее бы все это кончилось... Скажите, а вы думали, что я действительно могла его убить?

— Я? Интересно, за кого вы меня принимаете? Я великолепно знаю, что могут сделать мои пациенты и чего они не могут. Я ничего не стоил бы как специалист, если бы не разбирался в таких элементарных вопросах. Но я понимал также и то, что вы можете усложнить все дело. Я сомневался, насколько далеко пожелает зайти старший инспектор Нилл. Ибо данное дело, с точки зрения полиции, было не совсем ортодоксальным. Но старший инспектор назначил месье Пуаро своим наместником — и все пошло как по маслу.

Пуаро улыбнулся.

— Мы со старшим инспектором Ниллом знаем друг друга много лет. Ну, а потом, полиция уже успела кое-что расследовать. Выяснилось, мадемуазель, что вы даже Не приближались к квартире Луизы. Фрэнсис просто перевесила номерки на вашей двери. Как вы знаете, номера держатся просто на острие, их можно снять в любую минуту. В тот день Клавдия была в отъезде, она не ночевала дома. Фрэнсис опоила вас наркотиками, так что вы находились в невменяемом состоянии. Истина прояснилась для меня как-то неожиданно. Я понял, что единственным другим человеком, имеющим возможность убить Луизу, была настоящая «третья девушка», то есть Фрэнсис Кери.

— Знаете,— сказал Стиллингфлит,— ведь вы, Норма, чуть было не узнали ее. Помните, как вы мне описывали, как у вас однажды одно лицо превратилось совсем в другое?

Норма задумчиво посмотрела на него.

— Вы были грубы с людьми,— неожиданно заявила она.

Он поразился:

— Груб?

— Послушайте, какие вещи вы говорите людям. Как вы орете на них.

— Ну, может быть, так и бывало... У меня случаются такие казусы. Иной раз люди бывают раздражающе глупы...

Доктор неожиданно подмигнул Пуаро:

— Она еще совсем ребенок, верно?

Миссис Оливер со вздохом поднялась с кресла.

— Сами вы два больших младенца... мне уже пора отправляться домой, но сначала я хочу знать, что вы намерены сделать в отношении ее?

Они оба сделали большие глаза.

— В данный момент она живет у меня, это ясно и понятно,— продолжала миссис Оливер,— и говорит, что вполне счастлива. Но ведь это временная мера. Но я имею в виду основную проблему. У Нормы масса денег, которые ей оставил отец. Настоящий отец, разумеется. Ну, а это влечет за собой массу осложнений, всякие весьма сомнительные поклонники, письма от просителей, вымогательство и все такое. Она могла бы вернуться к сэру Родерику и подселиться опять в его доме, но это не слишком-то весело для молодой девушки. Он уже совершенно оглох и окончательно выжил из ума... Кстати, что выяснилось в отношении исчезнувших бумаг? И какую роль сыграла в этой истории девушка, любившая романтические прогулки в Нью-Гарден?

— Они нашлись в том месте, где, как и полагал сэр Родерик, он уже их искал,— ответила Норма.— Дядя Родерик и Соня должны пожениться на следующей неделе...

— Нет дурнее дурня, чем старый дурень! — проворчал Стиллингфлит.

--- Ага! - сказал Пуаро.--- Так что молодая леди предпочла жизнь в Англии сомнительному удовольствию быть высланной из страны за политику. Ну, что ж, малышка совсем не дура!

— Можете не сомневаться! — отрезала миссис Оливер.— Однако меня больше волнует судьба Нормы. И тут нужна не теория, а нечто конкретное, практическое. Девушка не может же сама понять, что делать, что она хочет делать. Она дожидается чьего-то совета.

Она сурово посмотрела на обоих мужчин.

Пуаро предпочел просто улыбнуться.

— Совета! — живо откликнулся Стиллингфлит.— Ну, что же, Норма. Я могу вам предложить нечто совершенно реальное и конкретное. Через неделю во вторник я уезжаю в Австралию. Сначала мне надо там осмотреться, проверить, все ли соответствует тому, что мне было обещано. Ну а потом, я пришлю вам телеграмму, и вы сможете присоединиться ко мне. Мы обвенчаемся. Можете мне поверить, что меня в вас интересуют вовсе не ваши деньги. Я вовсе не из тех ненормальных врачей, которые мечтают создать огромный исследовательский центр и прославить свое имя в науке. Нет, меня интересует просто человек. Ну и потом, я считаю, что вы со мной будете обращаться должным образом. Ведь я-то никогда не замечал, чтобы я был груб с людьми... Конечно, немного странно думать, что после всех тех переживаний, которые выпали на вашу долю, не я буду шефствовать над вами, а вы надо мной... Но такова диалектика жизни!

Норма стояла неподвижно и внимательно, почти в упор смотрела на Джона Стиллингфлита, как будто она впервые увидела человека в ином свете.

Потом она улыбнулась, очень мило и доверчиво.

— Олл райт, я согласна.

И вдруг рыжеволосый суровый доктор просиял, как самый обыкновенный влюбленный юнец.

Норма же подошла к Пуаро.

— Я тоже была грубиянкой,— сказала она,— в тот день, когда я пришла к вам сюда во время завтрака. Я тогда сказала, что вы слишком стары, чтобы мне помочь. Конечно, это было неделикатно и неверно...

Она положила обе руки ему на плечи и нежно поцеловала его в обе щеки, как это делают маленькие дети.

Потом она повернулась к Стиллингфлиту.

— Вызвали бы вы такой.

Доктор кивнул головой и послушно вышел из комнаты.

Миссис Оливер занялась сборами. Вынула из сумочки перчатки, накинула на плечи меховое пальто.

Норма тоже оделась и направилась к двери.

— Мадам, одну минуточку...

Миссис Оливер обернулась. Пуаро поднял с дивана хорошенький локончик серовато-дымчатого цвета.

Миссис Оливер всплеснула руками:

— Вечная история! Что бы я ни приобрела, все это никуда не годится! Совершенно разучились делать хорошие вещи. Эти локоны не держатся на голове, не успеешь и глазом моргнуть, как они уже на полу.

Она вышла из комнаты, недовольно хмуря брови.

Не прошло и минуты, как дверь снова приоткрылась и высунулась голова миссис Оливер, которая на этот раз была украшена малюсенькой шапочкой, непонятно почему державшейся на вершине замысловатой прически.

— Не беспокойтесь, все в порядке, я отправила ее вниз... А теперь скажите мне, вы специально направили ее к этому доктору?

— Конечно, он большой авторитет в...

— Бог с ним, с его авторитетом! Вы великолепно понимаете, что я имею в виду! Он и она...

— Уж если вы так интересуетесь, то да, предвидел.

— Поразительно, как это вы всегда обо всем подумаете и все примете в расчет, месье Пуаро!

 Делла Стрит обратилась с просьбой к Перри Мейсону:

— Пожалуйста, примите ее, шеф.

Мейсон нахмурился.

— У меня на 10.30 назначена встреча, Делла, а сейчас я занялся бы... Ладно, не хочу портить тебе с утра настроение. В чем там дело?

— Она только что приехала в Лос-Анджелес с Востока, по-моему, из Гонолулу. С письмом от ее дядюшки, в котором тот велел ей связаться с вами сразу же, как только она вернется из путешествия.

— Она не посылала телеграммы с просьбой о свидании? — спросил Мейсон.

— Нет. Этой наивной, застенчивой девушке года 22. Она неразговорчива и очень взволнованна.

— Так ей было приказано повидаться со мной сразу по прибытии?

— Да. Ее дядя, Горас Шелби, написал ей письмо и...

— Что сказано в письме?

— Не знаю. Она сказала, что дядя не разрешил ей показывать письмо никому, кроме Перри Мейсона.

Мейсон вздохнул.

— Ладно, тащи ее сюда. Я постараюсь немедленно попасть в точку, отделаюсь от нее и...

Не дослушав до конца фразу, Делла выскочила в соседнюю комнату.

Мейсон усмехнулся. А затем поднялся, встречая прелестную молодую особу, которую привела Делла.

— Это Дафния Шелби,— сказала она, потом повернулась к девушке: — А это мистер Мейсон.

Дафния задумчиво пробормотала приветствие, открыла сумочку, вынула из нее конверт и сказала:

— Большое вам спасибо, мистер Мейсон, что вы согласились меня принять. Полагаю, мне следовало послать телеграмму, но я так расстроилась, что просто об этом не подумала... Простите меня, я постараюсь не отнимать у вас лишнего времени и объясню все как можно короче.

Делла протянула письмо вместе с конвертом адвокату.

Мейсон взял его, внимательно приглядываясь к Дафнии.

— Не присядете ли вы? — сказал он.

Она робко опустилась на стул, стоящий наискосок от письменного стола адвоката, а не на удобное кожаное кресло, предназначенное для посетителей.

Мейсон продолжал изучающе разглядывать ее.

— Сколько вам лет? — спросил он.

— Двадцать два года.

— Вы хотели меня срочно видеть по поводу вашего дядюшки?

— Да, Гораса Шелби.

— А ему сколько лет?

— Семьдесят пять.

— Он ваш родной дядя?

— Да,— ответила Дафния,— я дочка Роберта Шелби, который был на 15 лет моложе брата.

— Ваш отец жив?

— Папа и мама у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был один год. Меня забрал к себе дядя Горас, и я выросла в его доме.

 Он женат?

— Нет, он вдовец, но у него была замечательная экономка, которая вела все хозяйство. Мне она заменяла мать.

— Она все еще работает у него?

— Нет, она умерла два года назад... Пожалуйста, мистер Мейсон, прочтите это письмо, и тогда вы поймете, что данное дело не терпит отлагательств.

Письмо было написано чернилами. Почерк, размашистый и неровный, свидетельствовал о том, что рефлексы писавшего изменились с годами.