Агата Кристи - Очаровательная попрошайка

— Этого достаточно только для женщин! — не сдавался Пуаро.

Он подошел к двери спальни и осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл ее и выглянул наружу.

— Вы разрешите мне оставить вас на минутку? — обратился он к писательнице.

— Куда это вы . идете? — с сомнением в голосе спросила та.

— Насколько я понимаю, в Англии подобный вопрос считается неделикатным,— ответил он ей с упреком.

— Ох! Извините.

— И туалет совсем с другой стороны! — прошипела она ему вслед, в свою очередь прижимая глаз к щелке.

Потом она подошла к окну, чтобы посмотреть, что творится во дворе. А, когда Пуаро тихо возвратился, Оливер вкрадчиво спросила:

— Удалось ли вам проникнуть в комнату Нормы, или вы на самом деле ходили туда, куда говорили?

— Комната Нормы заполнена полицейскими.

— Представляю, как вы раздражены... Что у вас в этой черной папке, или это портфель, которую вы держите под мышкой? ,

Вместо ответа Пуаро сам задал вопрос:

— Скажите, что спрятано у вас в холщовом мешке, на котором изображены не то лошади, не то коровы?

— Начать с того, что это лани... Это моя хозяйственная сумка, в ней лежат груши, которые я купила утром.

— В таком случае будьте добры, положите в нее еще и мой портфельчик. Только, ради Бога, не сядьте на него, не надавите на него и вообще обращайтесь с ним поделикатнее.

— Что там у вас спрятано?

— Именно то, что я надеялся найти — и нашел... Ах! Вещи начинают проясняться.

Миссис Оливер не поняла, относились ли последние слова к содержимому черного портфельчика Пуаро или же к усиливающемуся шуму за дверью.

Ясно выделялся гневный голос Эндрю Рестарика. Клавдия подошла к телефону. Послышались тяжелые шаги полицейского: это отправился в соседнюю квартиру стенографист, он должен был взять показания у Фрэнсис Кери и миссис Джекобе. «Обследование места убийства» шло своим чередом, хлопали двери, щелкали фотоаппараты, вспыхивали лампочки.

Наконец, представители технического отдела удалились, закончив все то, что им было положено.

Следующим событием было неожиданное вторжение в комнату Клавдии Рис-Холланд рыжеволосого широкоплечего молодого человека.

Не обратив никакого внимания на миссис Оливер, он заговорил с Пуаро:

— Что она натворила? Убийство? Кто это? Ее приятель?

— Да.

— Она призналась?

— Похоже на то.

— Как скверно!.. Она не сомневалась?

— Я не слышал ее заявления и не имел возможности видеть ее и задать ей хоть один вопрос.

В спальню просунулась голова полицейского.

— Доктор Стиллингфлит? С вами хотел поговорить полицейский хирург.

Доктор Стиллингфлит кивнул головой и вышел из спальни.

— Так вот каков этот доктор Стиллинглит, то есть Стиллингфлит! — воскликнула миссис Оливер.

С минуту подумав, она добавила:

— Знаете, а в нем что-то есть!

Старший инспектор Нилл придвинул к себе листок бумаги, на котором было что-то записано, прибавил еще какие-то заметки, потом поочередно посмотрел на всех собравшихся в комнате. Голос у него звучал совершенно официально:

— Миссис Джекобс? — Он посмотрел на полицейского, стоявшего около двери.— Сержант Конноли взял у нее показания. Но я хотел бы задать ей лично несколько вопросов.

Через несколько минут в комнате появилась миссис Джекобс. Нилл вежливо поднялся, приветствуя ее.

— Я старший инспектор Нилл,— отрекомендовался он, пожимая ей руку.— Извините, что мне приходится вас беспокоить вторично. Но на этот раз мы будем говорить неофициально, просто я хочу иметь ясное представление о том, что вы видели и слышали. Боюсь, что вам это неприятно, но...

— Неприятно? Нет, почему же,— затараторила миссис Джекобе, усаживаясь на предложенный ей стул,— конечно, это был известный шок, но мои чувства не были затронуты.

Оглянувшись, она добавила:

— Вижу, вы здесь прибрались.

Нилл решил, что она говорит об увезенном трупе.

Ее глаза поочередно останавливались на всех присутствующих, ясно выражая свое отношение к наблюдаемому ею индивидууму: откровенное удивление при виде Пуаро — «это еще что такое?», любопытство при взгляде на миссис Оливер, одобрение рыжей шевелюры доктора, дружеская улыбка и легкий кивок по-соседски Клавдии, женское сочувствие Эндрю Рестарику.

— Должно быть, вы отец девушки? — обратилась она к нему.— Слова утешения от незнакомого человека ничего не стоят, так что лучше их и не произносить. Мы живем в тяжелое время, мир изменился. Или мне так кажется? По-моему, девушки слишком много занимаются. Это им не под силу.

Потом она повернулась совершенно спокойно к Ниллу:

— Да?

— Я попросил бы вас описать собственными словами, что вы видели и что слышали?

— Боюсь, это будет несколько отличаться от того, что я говорила раньше,— неожиданно сообщила миссис Джекобс,— такое случается. Я стараюсь описать все как можно точнее и поэтому употребляю огромное количество слов. Разумеется, потом их точно воспроизвести невозможно. И вовсе не потому, что ты хотела что-то приукрасить, не потому, что неосознанно ты домысливаешь и объясняешь себе то, что видишь или слышишь. Однако я постараюсь сделать все, что в моих силах и возможностях. Прежде всего я услышала дикие крики. Я испугалась, подумала, что кто-нибудь упал, разбился. И пошла к дверям, чтобы выяснить, что же произошло. В этот момент кто-то со всей силой забарабанил ко мне в дверь, не переставая неистово вопить. Я распахнула дверь и увидела, что это одна из трех девушек, живущих в соседнем со мной номере 67. Боюсь, что я не знаю ее имени, хотя с виду она мне хорошо знакома.

— Фрэнсис Кери,— сказала Клавдия.

— Говорила она что-то несвязное, заикаясь на каждом слове. Я только поняла, что кто-то умер. Какой-то знакомый ей Дэвид Бранд или Болд, одним словом, на букву «Б». Я как следует не разобрала. Девушка всхлипывала и дрожала, как осиновый лист... Я пригласила ее к себе, дала ей немножко бренди, после чего отправилась выяснять, что же могло случиться.

Все это было сказано столь убедительно, что присутствующие почувствовали, что достойнейшая миссис Джекобс иначе и не могла поступить.

— Вам известно, что я обнаружила.

— Коротенько, прошу вас.

— Молодой человек, один из современных молодчиков, которых называют то стилягами, то битниками, яркая немыслимая одежда и длинные волосы. Он лежал на полу. Не было никакого сомнения, что он умер... его рубашка затвердела от крови.

Стиллингфлит заерзал на стуле, его глаза неотрывно смотрели на миссис Джекобс.

— Потом я заметила, что в комнате находится еще и девушка и что она в руке держит кухонный нож. Мне показалось, что она совершенно спокойна и невозмутима. Пожалуй, это меня больше всего поразило.

— Стиллингфлит не выдержал:

— Она что-нибудь говорила?

— Сказала, что хотела смыть кровь с рук, но что такие вещи смываются плохо.

— Олимпийское спокойствие,.как у леди Макбет?

— Да нет, леди Макбет она мне совершенно не напомнила. Она, как бы это объяснить? Превосходно держалась. Аккуратно положила на стол нож и села рядом на стул.

— Что еще она вам сказала? — спросил теперь уже старший инспектор Нилл, скосив глаза на лежащий перед ним листок.

— Что-то в отношении ненависти. Будто бы ненавидеть кого-то крайне опасно.

— Ведь она также говорила и про «бедного Дэвида», не правда ли? Во всяком случае, вы так заявили сержанту Конноли. Что ей хочется от него освободиться?

— Про это я позабыла. Да, она действительно вскользь упомянула, что он заставил ее сюда приехать. И еще про какую-то Луизу.

— Что она сказала про Луизу? — живо откликнулся Пуаро.

Миссис Джекобс с сомнением взглянула на «усатого иностранца».

— Да ничего особенного, просто назвала такое имя. Говорит: «так же, как Луиза». На этом остановилась. Перед этим она рассуждала в отношении ненависти, а потом вот эту фразочку.

— А потом?

— После этого она совершенно спокойно сказала, что надо бы известить полицию. Что я и сделала. И мы сидели рядом, пока полиция не приехала... Мне казалось, что я не имею права оставить ее одну. Мы ни о чем не разговаривали. Она была погружена в свои думы — а я... откровенно говоря, я просто не знала, что я могу сказать.

— Вы ведь ясно видели, что она была психически неуравновешенной, не так ли? — умоляющим, чуть ли не плачущим голосом спросил Эндрю Рестарик.

— Если признаком психической неуравновешенности является полнейшее спокойствие и собранность после того, как человек совершил убийство, тогда я с вами соглашусь.

Но по голосу миссис Джекобс было ясно, что она как раз с ним не согласна.

Раздался голос Стиллингфлита:

— Миссис Джекобе, скажите, призналась ли она в том, что это ее рук дело?

— Да, да. Мне следовало раньше упомянуть. Первым долгом она мне об этом и заявила. Как если бы я задала ей вопрос, а она на него ответила. Она сказала: «Да, я его убила». А после этого уже рассказала, что ходила мыть руки.

Pecтарик застонал и закрыл лицо руками. Клавдия положила ему на плечо свои пальчики.

Пуаро сказал:

— Миссис Джекобс, вы говорите, что девушка положила нож, который до этого был у нее в руке, на стол. Это было возле вас? Вы его хорошо рассмотрели? Вам не показалось, что нож тоже был вымыт?

Миссис Джекобс с сомнением посмотрела на старшего инспектора Нилла. По всей вероятности, вопросы Пуаро, по ее мнению, не соответствовали столь серьезному и официальному расследованию. Но инспектор ничем не выражал своего недовольства, и поэтому она была вынуждена ответить: