— Доктор Стиллингфлит настаивает, чтобы я его немедленно с вами соединила. Он уверяет, что у него срочное дело.

— Скажите этому доктору, чтобы он убирался... Постойте, вы сказали — доктор Стиллингфлит?

Он бросился мимо нее и схватил трубку:

— Слушаю. Пуаро слушает... Что-то случилось?

— Она ушла от меня.

— Что?

— Вы слышали меня? Она ушла. Вышла через парадную дверь!

— И вы ей разрешили?

— Что еще я мог сделать?

— Вы могли бы ее остановить!

— Нет.

— Отпустить ее было безумием.

— Нет.

— Вы не понимаете.

— Такова была договоренность. Она имеет право уйти в любую минуту.

— Вы не представляете, каковы могут быть последствия.

— Возможно, и не понимаю. Но зато я знаю, что она делала. Если бы я ее не отпустил, вся та работа, все то, чего удалось достигнуть, пошло бы насмарку. Моя работа и ваша — не одинаковы. И цели у нас разные. Уверяю вас, я добиваюсь успеха всегда. В этот раз я добился успеха настолько, что почти не сомневался, что она не уйдет.

— Так, понятно, мой друг. И все же она ушла?

— Совершенно откровенно, я этого не понимаю. Мне не ясна причина такого обратного хода.

— Что-то произошло?

— Да, но что?

— Она кого-то видела, с кем-то говорила, кто-то обнаружил, где она скрывается?

— Не представляю, как это могло произойти... Мне думается, вы до сих пор не понимаете, что она была вполне вольна в своих поступках. Именно это было залогом успеха.

— Кто-то на нее наткнулся. Кто-то выяснил, где она живет. Скажите, не получила ли она письма или телеграммы? Не разговаривала ли по телефону?

— Нет, это исключено. В этом я совершенно уверен.

— В таком случае — ну, конечно же, газеты. В вашем учреждении, по всей вероятности, есть газеты?

— Конечно. Самая обычная жизнь, никаких отклонений ни в чем.

— Так вот как они до нее добрались... «Нормальная жизнь без отклонений». Какие газеты вы получаете?

Стиллингфлит назвал пять газет.

— Когда она уехала?

— В половине одиннадцатого.

— Понятно. После того как просмотрела утренние газеты. Какую газету она, как правило, читала?

— Мне кажется, у нее нет в этом отношении определенности. Иногда одну, иногда — другую, иногда — все, а то едва глянет в их сторону.

— Ну, мне нельзя терять времени на разговоры.

— Так вы предполагаете, что она увидела какие-то объявления или нечто в этом роде?

— Какое другое объяснение можно найти? До свидания, пока я больше ничего не могу сказать. Мне нужно отыскать такое объявление, после чего приниматься действовать как можно быстрее.

Он положил трубку на место.

— Мисс Лемон, принесите мне две газеты! «Морнинг Пост» и «Дейли Комет», за остальными отправьте Джорджа.

Развернув газеты на отделе «Частные объявления», он продолжал размышлять.

Он не должен опоздать... Он узнает вовремя... Уже одно убийство произошло. Второе нужно ждать с минуты на минуту. Да, но он, Эркюль Пуаро, постарается его предотвратить... если только он не опоздает. На то он и был Эркюль Пуаро, защитник невиновных. Разве он не говорил, вызывая непременные улыбки у легкомысленных людей, что он «не одобряет убийства»? Им казалось, что он кокетничает, рисуется. На самом же деле это было трезвое заявление, констатация факта, без всякой мелодрамы. Он же не одобрял убийства.

Появился Джордж с пачкой газет.

— Все утренние, сэр.

Пуаро взглянул на мисс Лемон, стоящую поблизости в ожидании дальнейших указаний.

— На всякий случай просматривайте после меня эти объявления. Вдруг я что-нибудь пропущу.

— Частные объявления, да?

— Да. Как я предполагаю, в том или ином виде должно быть упомянуто имя Дэвида. Или же прозвище девушки. Написать открыто Норме они не осмелятся. Во всяком случае, это будет призыв о помощи. Просьба о свидании, возможно.

Без особого удовольствия мисс Лемон взяла газеты. Она была исполнительным работником и давно научилась подавлять свои желания. Такое задание ей было не по вкусу, но в данный момент Пуаро нельзя было терять ни одной минуты, потому он «бросил дополнительные силы в бой».

Сам он расстелил на столе «Морнинг Пост». Это было самое обширное поле для поисков: в газете имелись целых три колонки.

Он склонился над мелко напечатанным текстом.

...Леди желает продать свое меховое пальто... Ищут попутчиков для автомобильной поездки за границу... Продается очаровательный стильный особняк... Пансионат со столом... Няня для больных детей... Шоколад домашнего изготовления... «Джулия, никогда не забуду. Всегда твой»...

Это, пожалуй, ближе к искомому. Пуаро призадумался, но потом отверг. ...Мебель Луи XX... Женщина средних лет ищет помощницу управлять отелем... «В отчаянном положении. Должен тебя видеть. Немедленно приезжай в квартиру 4. 30. Наш код Голиаф».

Пуаро услышал звон колокольчика в тот самый момент, когда он крикнул:

— Джордж, такси!

Он успел набросить себе на плечи пальто и выскочить в холл в то самое мгновение, когда миссис Оливер влетела туда же с лестницы. Они чуть было не столкнулись в тесном помещении, но все же оба сумели удержаться на ногах.

 Глава 22

Фрэнсис Кери, неся в руках свой дорожный саквояж, быстро шагала по Медоусвилл-Роуд, весело болтая со своей приятельницей, которую она только что повстречала на углу. Впереди темнела громадина Бородин-Меншен.

— Ей-Богу, Фрэнсис, довелись мне жить в этом уроде, я бы чувствовала себя как в тюремном здании. Ни дать, ни взять,— Вермокраусс-Вуд.

— Глупости, Эллен. Поверишь ли, внутри эти квартиры весьма комфортабельны. Я так счастлива, что попала сюда. Да и Клавдия прекрасная напарница, ты просто не чувствуешь ее присутствия. Потом, у нее столько вкуса и уменья создать уют. Я страшно довольна.

— Разве вас всего двое? Мне казалось, у вас была еще и третья девушка.

— Похоже, что она нас покинула.

— То есть как это? Отказывается платить свою долю? И вы ее выгнали?

— Да нет, в отношении денег все олл райт. Просто у нее какой-то романчик с ее приятелем.

Эллен потеряла всякий интерес. Приятели и романы с ними было делом обыденным, само собой разумеющимся, и о них не стоило разговаривать.

— Откуда ты теперь возвращаешься?

— Из Манчестера. Там была организована частная выставка. Колоссальный успех.

— Ты и правда на будущий месяц поедешь в Вену?

— Да, надеюсь. Все уже договорено. Интересно, верно?

— Я всегда думаю, какой был бы ужас, если бы украли одну из картин!

— Они все застрахованы. Они действительно очень ценные.

— Как прошла выставка твоего приятеля Питера?

— Боюсь, что не слишком хорошо. Правда, в «Ари-сто» была прекрасная заметка, а это уже много значит.

Фрэнсис завернула во двор Бородин-Меншен, а ее приятельница зашагала дальше, к небольшому дворику, расположенному на той же улице.

Сказав «добрый вечер» портье, Фрэнсис с улыбкой вошла в кабину лифта и поднялась к себе на шестой этаж. Идя по коридору, она напевала про себя веселый мотивчик.

Остановившись возле двери, она вставила в замочную скважину ключ. В холле горел свет. Клавдия должна была вернуться с работы лишь через полтора часа. Но в гостиной, дверь в которую была неплотно прикрыта, было светло.

Фрэнсис удивилась:

— Горит свет? Как странно!

Она сняла пальто, бросила на пол свой саквояж, распахнула дверь в гостиную и переступила порог...

Точнее сказать, замерла на пороге... молча открыв и сразу закрыв рот. Ей показалось, что она утратила способность двигаться, ее глаза были прикованы к неподвижной фигуре, распростертой на полу. Потом она медленно перевела глаза на зеркало, в котором отразилось ее собственное мертвенно-бледное лицо...

Прошло несколько минут; прежде чем она смогла вздохнуть. Моментальный паралич прошел, она откинула назад голову и отчаянно закричала.

Споткнувшись о саквояж в передней и отбросив его ногой в сторону, она выскочила в коридор и неистово забарабанила в дверь соседней квартиры.

Ей открыла пожилая женщина.

— Господи, в чем дело?

— Там лежит... кто-то умер... умер,— бессвязно пробормотала она,— и мне кажется, я знаю этого человека... Это Дэвид Бейкер. Он лежит на полу, по-моему, его закололи... наверное, его закололи... Кровь, понимаете, всюду кровь...

Она истерически разрыдалась.

Миссис Джекобс сунула ей в руки стакан.

— Оставайтесь здесь и выпейте это.

Фрэнсис послушно сделала пару глотков, в то время как миссис Джекобс устремилась в 67 номер, дверь в который оставалась распахнутой.

Она была не из тех особ, которые поднимают крик или падают в обморок. Остановившись на пороге, она поджала губы и принялась все осматривать.

Представившаяся ее глазам картина больше напоминала горячечный бред. На полу лежал красивый юноша, руки у него были раскинуты в стороны, каштановые волосы рассыпались по плечам.

На нем был надет пиджак, ярко-красный бархатный пиджак, а белая рубашка с кружевным жабо была вся перепачкана кровью.

Через минуту она заметила, что кроме нее в помещении находится еще один человек: спиной к ней, повернувшись лицом к стене, на которой висело изображение смеющегося арлекина, замерла девушка.

Она была одета в шерстяное платье белого цвета, ее светло-русые волосы, прямые и казавшиеся давно не мытыми, свисали ниже плеч.

В руке у нее был зажат кухонный нож.

Миссис Джекобс уставилась на нее. Девушка обернулась и уставилась на миссис Джекобс.