Агата Кристи - Очаровательная попрошайка

— По-видимому, хочет овладеть как следует английским,— сказала миссис Оливер.

— Она встречается с одним из членов иностранного посольства в Нью-Гардене. Она, понимаете, с ним встречалась, но не разговаривала. Она оставляет на скамейке какую-то книжицу, которую он потом забирает.

— Это еще что такое?

— Имеет ли эта часть какое-нибудь отношение к основной схеме? Пока мы этого не знаем. Кажется, неправдоподобного в этом ничего нет. Кто знает, не наткнулась ли Мэри Рестарик, сама не зная того, на что-то такое, что может быть опасным для девушки?

— Только не пытайтесь меня уверить, что данная история имеет отношение к шпионажу и тому подобному!

— Я вовсе не пытаюсь вас в чем-то уверить. Я просто рассуждаю.

— Вы сами только что говорили, что сэр Родерик настоящий рамолик.

— Рамолик он сейчас или нет, это особого значения не имеет. Важно то, что во время войны он занимал ответственный пост в военном министерстве. Через его руки проходили секретные документы. Ему писали важные письма, которые он имел полное право оставить у себя, как только они теряли свою актуальность.

— Война-то была сто лет назад!

— Верно, но прошлое не всегда уходит даже после многих лет. Сейчас возникли новые союзы. Политика меняется. Общественные деятели что-то поднимают на щит, от чего-то отказываются, придумывая то, чего никогда и не было. Допустим, что до сих пор сохранились кое-какие письма, компрометирующие какого-либо деятеля. Естественно, что он кровно заинтересован в том, чтобы они были уничтожены или же переданы какому-то иностранному правительству... Я рассуждаю теоретически. Вы понимаете? Так вот, кто же справился бы с подобным заданием лучше, чем очаровательная молоденькая девушка с обходительными манерами и застенчивой улыбкой? Можно пойти дальше в своих предположениях: не эта ли робкая особа что-то положила в пищу излишне любопытной миссис Рестарик, а потом помогла направить подозрение против Нормы?

— Господи, но что у вас за изобретательная голова? Вечно вы вывернете шиворот-навыворот... Лично я считаю, что подобные вещи просто не могли произойти!

— А я о чем говорю? Слишком много разных схем. Которая же правильная? Норма уходит из дома, перебирается в Лондон. Она, как вы мне объяснили, третья девушка, разделяющая общую квартиру с двумя другими девушками. Обе эти девушки ей чужие. Но что я узнаю позднее? Клавдия Рис-Холланд — личный секретарь у отца Нормы. Новая связь. Или же случайность? Или же за этим скрывается какая-то схема? Вторая девушка, как вы мне говорили, позирует у художников. Она знакома с Дэвидом — «павлином», в которого влюблена Норма. И это тоже связь. А какова роль в данной истории Дэвида-павлина? Влюблен ли он в Норму? Вроде бы да. Но ее родители, естественно, относятся к этому в высшей степени отрицательно.

— Мне тоже показалось странным, -что мисс Рис-Холланд работает секретарем у мистера Рестарика,— сказала задумчиво миссис Оливер.— Как мне показалось, она исключительно оперативный и опытный работник. Все, за что она ни взялась бы, будет у нее спориться. Может, это она столкнула с седьмого этажа ту женщину..

Пуаро с открытым ртом обернулся к писательнице.

— Что вы такое говорите?

— Одна из обитательниц этого многоквартирного дома — я даже не знаю ее имени, но она не то выпала, не то выбросилась из окна. Ну и разбилась, понятно.

Впервые Пуаро вышел из себя. Позабыв о почтительном отношении к женщине, он грозно вскричал:

— И вы ни словом не обмолвились об этом?

Миссис Оливер сделала большие глаза.

— Не понимаю, что вы горячитесь?

— Чего я горячусь? Я целый час толкую о том, что мне необходима смерть. Смерть, любая, понимаете ли? А вы твердите, что никаких смертей не было. Максимум, что вы предлагали, это попытка кого-то отравить, а между тем в том же самом доме имела место самая натуральная смерть! Ведь вы говорите о Бородин-Меншен?

— Да.

— И когда это случилось?

— Это самоубийство или что это там было? По-моему, за неделю до моего прихода.

— Отлично! Превосходно! Каким образом вы про это узнали?

— Мне сказал молочник.

— То есть как это молочник?

— Не придирайтесь к словам. Разносчик молока, если хотите точно. Невероятный болтун. В его изложении история прозвучала удивительно печально. Кажется, все это случилось рано утром.

— Как ее звали?

— Не знаю. Он вроде не называл ее.

— Молоденькая или средних лет?

Миссис Оливер задумалась.

— Специально я не спрашивала, но поняла, что ей было лет 50 с небольшим.

— Интересно... Она знакома кому-то из этих трех девушек?

— Откуда мне знать? Я не спрашивала.

— Ну как вы не подумали, что это необходимо рассказать 'мне?

— Честное слово, месье Пуаро, я до сих пор не понимаю, какое отношение имеет это самоубийство к нашей истории! Впрочем, конечно, такая связь может существовать.

— В том, что связь имеется, можете не сомневаться. Норма живет в этом доме. В один прекрасный день кто-то кончает с собой, по общему мнению. Точнее говоря, кто-то выбрасывается из окна и разбивается. А потом? Через несколько дней Норма, услыхав на вечеринке, какие вы мне распевали дифирамбы, приезжает ко мне и заявляет, будто боится, что она могла совершить убийство. Разве вы не видите? Смерть, а через несколько дней появляется девушка и заявляет, что она кого-то убила. Да, конечно, это наверняка то самое убийство.

Миссис Оливер хотела сказать: «Глупости»,— но не посмела. Однако подумала про себя.

— Именно этих сведений мне и не хватало. Теперь все свяжется воедино. Пока я еще не знаю, каким образом, но это должно быть так! Нужно подумать. Вот чем мне необходимо заняться. Сесть в свое кресло и спокойно увязать разрозненные звенья в единое целое, ибо ключевая информация, которая даст возможность найти правильное решение...

Поднявшись с места, он сказал:

— До свидания, мадам, шер мадам!

Только после того, как за ним закрылась дверь, она пришла в себя.

— Ерунда! — произнесла она с чувством.— Ерунда! Боюсь, что четыре пилюли аспирина многовато, но из-за этого месье Пуаро у меня разболелась голова. 

Перед Эркюлем Пуаро стоял стакан с настойкой, приготовленной ему Джорджем. Он отпивал из него маленькими глоточками и думал о себе. Некоторые люди убивают время, собирая складные картинки из отдельных кусочков дерева. А вот он давно уже занимается подбором фактов. Для того чтобы найти каждому из них подобающее место, их надо было сначала должным образом взвесить и оценить, найти внутренние связи, проверить, какие признания являются существенными, а какие случайными, ложными.

У него побаливали ноги, обутые в изящные лакированные полуботинки с узкими носками. Отсюда он и начал. Направила его по этому трудному пути его старинная приятельница миссис Оливер. Мачеха. Вот он стоит на садовой дорожке возле калитки. Женщина, только что склонившаяся над розовым кустом и вырезавшая из него слабые побеги, поднимает голову, чтобы взглянуть на него. Что он может найти полезного для себя в этом воспоминании? Ничего. Золотистая головка, цвета спелого колоса, волны и завитки волос, по форме напоминающие знаменитые искусственные локоны миссис Оливер. Тут Пуаро позволил себе слабо улыбнуться. Однако волосы у Мэри Рестарик находились в гораздо более аккуратном состоянии, чем у писательницы. Золотая рамка для ее миниатюрного личика, казавшаяся для него немного великоватой. Сэр Родерик уверяет, что ей приходится носить парик, так как у нее из-за болезни вылезли собственные волосы. Большая неприятность для молодой женщины. Действительно, если как следует подумать, то голова миссис Рестарик была уж в слишком идеальном порядке. Если она действительно носила парик — полностью полагаться на заверения сэра Родерика не стоило,— то об этом обстоятельстве следует подумать. Любой парик таит в себе известные возможности... Он припомнил состоявшийся с ней разговор. Было ли сказано что-нибудь важное? Вроде бы нет.

Следующее воспоминание — та комната, куда они вошли. Безликая гостиная в доме состоятельных людей. Два портрета на стене. На одном из них изображена женщина в сизовато-сером туалете. Узкие губы крепко сжаты. Серовато-коричневые волосы. Первая миссис Рестарик. Внешне она была старше своего мужа. Его портрет висел рядом. Лансберг был великолепным портретистом. Пуаро мысленно остановился на портрете мужчины. В тот первый день он не рассмотрел его подробнее, как позднее, в кабинете Рестарика...

Эндрю Рестарик и Клавдия Рис-Холланд. В этом что-то было? Перешагнула ли их близость чисто официальные рамки? Вроде бы нет. Он недавно вернулся в родные края, после многолетнего отсутствия, у него уже не осталось здесь ни друзей, ни знакомых, и он сильно переживал из-за странного поведения своей единственной дочери. С другой стороны, именно в таком положении ему было бы естественно обратиться к своей исключительно компетентной секретарше и попросить ее рекомендовать для его дочери подходящее помещение для жилья. Ну, а она, не все ли равно ей было, кого пускать жить, поскольку она все равно искала «третью девушку»? Третья девушка... Почему-то это выражение, впервые услышанное им из уст миссис Оливер, все время приходило ему на ум. Как если бы оно было наделено каким-то другим значением... пока еще ускользавшим от него...

В комнату вошел Джордж, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Пришла молодая леди, сэр. Та самая, которая приходила сюда на днях.

Эти слова как бы перекликались с думами Пуаро. Он выпрямился на стуле.

— Та молодая леди, которая приходила во время завтрака?

— Нет, сэр. Я имею в виду ту, которая приходила сюда за сэром Родериком.