— Примерно год назад.

— Вы не подозреваете своего племянника, Эндрю Рестарика, его жену и всех домашних. Ну, а их дочь?

— Норма? Норма, конечно, чокнутая, я бы сказал. Конечно, я могу допустить, что она клептоманка, которая присваивает чужие вещи, не соображая, что делает, но мне не поверить, что она рыскала в моих бумагах.

— Тогда что же вы предполагаете?

— Ну... Вы же были в доме. Видели, каков он. Туда в любое время может незаметно войти кто угодно. И так же незаметно выйти. Там двери вообще не запираются и не запирались.

— Запираете ли вы дверь своей комнаты, если, к примеру, уезжаете в Лондон?

— Я не считал это необходимым. Теперь-то я стал это делать, но какой от этого прок? Слишком поздно. Да и потом, замок моей двери можно отпереть любым ключом, даже булавкой. По-видимому, кто-то явился со стороны. Сейчас только и слышишь, что тот дом обворовали, в ту квартиру забрались... Все это совершается среди бела дня, чуть ли не на глазах у соседей и той же полиции... Самое главное — идти с независимым видом, никого и ничего не опасаясь. Внешне они могут выглядеть настоящими громилами, но ведь нынешние битлсы или битники тоже более походят на бандитов, чем на порядочных людей, однако же никто не осмелится спросить: «Черт возьми, откуда такое чудовище?» Да и потом, лично меня затрудняет, понимаете ли, определение, какого они пола, эти длинноволосые. А Лондон набит ими. Мне кажется, что среди них есть и приятель Нормы. В прежние дни такое было бы невозможно, ей бы этого не разрешили. Но попробуй выставить такое страшилище из дома, а потом выясняется, что это был виконт Эндерелейт или же леди Шарлотта Мардж Фрибенкс! Да, сейчас все переменилось...

Помолчав, сэр Родерик горестно добавил:

— У меня надежда только на вас, Пуаро.— Налив себе последний стаканчик виски, он залпом выпил его и поднялся с места.— Так что вот как обстоят дела... Но вы ведь меня не оставите в беде, верно?

— Я сделаю все, что зависит от меня,— пообещал Пуаро.

Раздался звонок у входной двери.

— Это моя малютка,— пояснил сэр Родерик,— аккуратна до минуты. Удивительно, не правда ли? Без нее я просто не отважился бы отправиться в Лондон. Слеп, как крот... На перекрестках не вижу световых сигналов.

— Почему бы вам не носить очки?

— Да они у меня есть, только либо они у меня валятся с носа, либо я их куда-то задеваю. И. потом, я терпеть не могу очки, они придают человеку сходство с совой. Еще в 65 лет я читал без очков, а теперь мне уже не хочется, чтобы все видели, каким я стал немощным.

— Ничто не вечно,— сказал Пуаро.

Джордж ввел в гостиную Соню. Она выглядела необычайно хорошенькой. Ей страшно шла застенчивость и то, что она поминутно краснела, подумал Пуаро.

Он двинулся ей навстречу с галльской предупредительностью.

— Какая неожиданная честь, мадемуазель,— заговорил он, склоняясь над ее рукой.

— Ведь я не опоздала, мистер Родерик, не правда ли? — заговорила она, не обращая никакого внимания на Пуаро.— Я не заставила себя ждать.

— Вы точно до минуты, моя девочка. Безупречны, как всегда,— ответил старик.

Соня была смущена.

— Ну, ходили в кондитерскую? Не забыли, что я вам велел зайти и попить чайку и скушать пару эклеров или сдобных булочек, уж не знаю, что предпочитают нынешние молодые люди? Вы меня послушались, да?

— Ну, в какой-то мере я нарушила... Понимаете, я воспользовалась свободой, чтобы купить себе новые туфельки. Посмотрите, разве это не прелесть?

Она выставила вперед одну ножку.

Ножка и правда была прелестна. Сэр Родерик, при всей своей слепоте, это заметил.

— Ну, что же,— сказал он,— нам надо идти, чтобы не опоздать на поезд. Я, конечно, старомоден, но я предпочитаю ездить поездом. Выезжаешь в определенное врёмя. А машины, они вечно стоят у перекрестков в часы пик, и у них портится мотор, или делаются проколы. В итоге на поездку уходит в два раза больше времени против ожидаемого. Нет, машины не для меня.

— Не попросить ли Джорджа достать для вас такси? — спросил Пуаро.— Уверяю вас, сейчас вы доберетесь до вокзала без помех.

— Такси уже ждет,— сказала Соня.

— Вот, пожалуйста,— воскликнул сэр Родерик,— она обо всем подумала.

Он похлопал девушку по плечу. Она посмотрела на него такими глазами, что даже Пуаро умилился.

Он проводил их до выхода и сразу же вернулся. Мистер Гоби незамедлительно вышел из кухни. Он стоял в холле, наблюдая процедуру прощания. Любой человек принял бы его за техника, явившегося проверить исправность газовой плиты.

Джордж запер входную дверь.

Первое, что у него спросил Пуаро, было:

— Каково ваше мнение об этой молодой леди, Джордж?

— Если вы позволите, сэр, то я бы сказал, что для него это тяжелый случай. Он от нее без ума.

— Мне кажется, вы совершенно правы,— согласился Пуаро.

— Такое нередко случается с джентльменами в его возрасте. Я припоминаю лорда Маунтбрюека. В молодости у него было много любовных приключений. Он был беспечен, как мотылек. Но вот он состарился. И что вы думаете? К нам ходила молодая женщина, доставляла телеграммы. И он начал ее задаривать подарками. Когда же ее брат попал в беду, он помог ему выпутаться, все это было совершенно платонически. Да, опасный возраст для джентльмена. Причем им больше по душе девушки скромные, а не напористые.

— Да, да, Джордж. Вы абсолютно правы,— сказал Пуаро.— Однако вы мне не ответили на вопрос. Меня интересует ваше мнение о молодой леди.

— Ну, конечно, я не могу утверждать, но она совсем другого типа. Внешне — сплошная скромность и робость. Но она знает, что делает, я бы сказал. Тут все рассчитано!

Пуаро улыбнулся и прошел в гостиную, за ним следом затрусил Гоби. Он сразу же уселся на стул с прямой спинкой, сжав колени, пятки вместе, носки врозь. Вынув из кармана записную книжку, он уставился на графин с водой и заговорил:

— Вы просили меня заняться семейством Рестарик. Респектабельное. Пользуется хорошей репутацией. Никаких скандалов. Отец, Джеймс Патрик Рестарик, по отзывам, был весьма сведущ в делах людей, у него был великолепно развит коммерческий нюх... На протяжении трех поколений фирма остается семейным делом. Она была основана дедом Саймона Рестарика, дела шли отлично. Но два года назад у Саймона признали заболевание коронарной системы, а год назад он умер от тромбоза.

Младший брат, Эндрю Рестарик, вошел в дело вскоре после возвращения из Оксфорда. Он женился на мисс Грейс Болдвин. Их единственная дочь — Норма. Бросив жену, он уехал в Южную Африку. С ним поехала некая мисс Бирелл. Мистер Эндрю Рестарик не возвращался при жизни первой жены, которая умерла два с половиной года назад. Некоторое время она сильно болела. Мисс Норма Рестарик училась в пансионате Медоусфильдс. Относительно нее нет никаких замечаний.

Позволив себе скользнуть глазами по лицу Эркюля Пуаро, мистер Гоби заметил:

— Фактически все в отношении этого семейства кажется о’кэй.

— Никакой психической нестабильности или «паршивой овцы», как принято выражаться?

— Вроде бы нет.

— Хм, это меня разочаровало.

Мистер Гоби посчитал возможным не отреагировать на данное замечание. Откашлявшись, он перевернул страницу в своей книжице.

— Дэвид Бейкер. Отзывы неблагоприятные. Дважды был условно осужден и взят на поруки. Им интересуется полиция. Он вроде был замешан в нескольких довольно сомнительных аферах, однако прямых улик против него не нашлось. Например, похищение произведения искусства. Сам он художник. Определенных средств существования у него нет, но живет он превосходно. Не брезгует пожить на счет очарованной им девицы. По-моему, абсолютно аморальный тип, способный на любое криминальное преступление, но имеющий достаточно соображения, чтобы явно не переступать черту закона.

Мистер Гоби внезапно посмотрел на Пуаро.

— Вы с ним встречались?

— Да.

— Каково ваше впечатление, разрешите узнать?

— Совпадает с вашим. Отрицательный тип.

— Нравится женщинам. Нынче порядочные, трудолюбивые молодые люди не в моде. Девицам нравятся, прошу прощения за грубое слово, всякие подонки, а особенно альфонсы. Про таких они говорят: «У него не было возможности проявить себя. Бедняга!»

— Расхаживает с важным видом, как павлин.

— Совершенно верно. А девицы млеют.

— Как вы думаете, он мог бы кого-нибудь обворовать или ударить?

— Никто его ни в чем подобном не обвинял. Конечно, с точки зрения его морали, он способен на все, что угодно. Но мне думается, это не его стиль. Понимаете, он скорее аферист, даже шантажист, но не сторонник физического насилия.

— Да, я тоже с вами согласен. Ну, а подкупить его возможно? Что вы скажете?

— Господи, да он продаст отца родного, я уже не говорю о его возлюбленной, если ему предложат приличное вознаграждение.

И снова Пуаро кивнул. В этот момент он припомнил: как Эндрю Рестарик показал ему чек, желая продемонстрировать свою подпись. Пуаро при этом успел заметить, что чек был выписан на крупную сумму Дэвиду Бейкеру. Интересно, стал бы Дэвид колебаться, взять ему чек или нет? Вряд ли, конечно. Мистер Гоби определенно считал, что ради денег он готов на любое предательство. Нежелательных молодых людей с давних пор было принято покупать, им давали «отступное», и тут же их великая любовь исчезала. Впрочем, точно так же действовали и в отношении «неугодных» молодых женщин. Сыновья проклинали жестокосердных родителей, дочери рыдали, но деньги побеждали. Дэвид предлагал Норме жениться на ней в любой день. Был ли он искренен? Действительно ли он ее любил? Но если так, то его не могли так легко подкупить. Во всяком случае, слова его звучали совершенно искренне. Норма ему верила. А вот они, умудренные опытом люди, расценивали его иначе. Вряд ли они все ошибались.