— По всей вероятности, это весьма интересный вопрос,— спокойно ответил Пуаро,— я не сомневаюсь, что специалист мог бы дать на него исчерпывающий ответ. Скорее всего это сделал бы врач. Соответствующей специальности.

Она сразу же отреагировала:

— Я не пойду к врачу. Я даже близко к нему не подойду. Они тоже настаивали, чтобы врачи заперли меня в сумасшедший дом, откуда меня не выпустят до конца моей жизни. Нет, я этого не желаю!

Пуаро видел, что она готова бежать из кафе.

— Я не имею ни права, ни основания вас куда-то посылать,— рассмеялся он добродушно,— так что вам нечего тревожиться. А к. доктору вы можете обратиться сами, по личной инициативе. Прийти к нему и рассказать все то, что вы говорили мне, спросить, почему такие вещи происходят.

— То же самое мне говорит и Дэвид. Только мне кажется, что он не понимает. Я же буду должна сказать доктору, что, возможно, я и пыталась кое-что сделать...

— Почему вы так думаете? '

— Потому что я часто не помню, что со мной было на протяжении довольно продолжительного времени. Представляете? Час-два совершенно выпадают из моей памяти... Однажды я находилась в коридоре возле ее двери. И у меня что-то было в руке. Не могу вам сказать, откуда я это взяла... Она шла мне навстречу по коридору. Но когда подошла совсем близко, у нее изменилось лицо. Оно стало совершенно не ее лицом. Да и сама она превратилась в другого человека.

— По всей вероятности, вы припоминаете сон. Во сне люди часто меняются.

— Нет, это был не сон. Я подняла револьвер. Он лежал у моих ног...

— В коридоре?

— Нет, во дворе. Она подбежала и отняла его у меня.

— Кто?

— Клавдия. Она отвела меня наверх и дала мне выпить какое-то горькое лекарство.

— Где в это время находилась ваша мачеха?

— Там же... хотя нет, ее не было. Она была в Кроссходжесе или в больнице. Там выяснилось, что ее травили и что это делала я.

— Почему непременно вы? Отравить ее мог и кто-то другой. Например, ее муж.

— Отец? Не смешите меня. Зачем отцу отправлять на тот свет Мэри? Он же ее боготворит. Потерял из-за нее голову.

— Но ведь в доме есть и другие?

— Старый дядя Родерик? Глупости!

— Разве можно в ком-то быть уверенным? Возможно, он неуравновешен в умственном отношении. У людей преклонного возраста часто возникают самые бредовые идеи. Например, он посчитает своим патриотическим долгом отравить эту хорошенькую женщину, которая в действительности является вражеским лазутчиком.

— Как интересно! — загорелась Норма, ее голос сразу стал совершенно нормальным.— Знаете, дядя Родерик в молодости имел много дел со шпионскими организациями и контрразведкой... Кто там еще? Соня? Конечно, она могла бы выступить в роли прелестной шпионки, но мне она кажется не совсем подходящей для этого.

— Ах, так? Да и потом, кажется, у нее нет особых оснований отравить вашу мачеху? Ну, а слуги, садовник?

— У нас постоянной прислуги нет, только приходящая. Ну и потом, как вы сами сказали, они не из тех людей, у которых могли бы быть для этого веские основания.

— Она сама могла это сделать?

— Наложить на себя руки? Как та, другая? Знаете, никогда не поверю, что Мэри способна на такую штуку. Она слишком разумна и уравновешена. Да и зачем бы ей это?

— Так вы считаете; если бы она захотела покончить с собой, она бы сунула голову в газовую плиту или легла бы в постель и приняла усиленную порцию снотворного? Так?

— Пожалуй, уж скорее так... Вот и получается, что это, должно быть, сделала я.

— Ага, меня весьма интересует ход ваших рассуждений. Похоже, что вы предпочли бы, чтобы именно ваша рука подмешала яд. Да, да, вам нравится ваша мысль.

— Какое право вы имеете говорить мне такие ужасные вещи?

— Потому что я считаю, что так оно и есть. Остаетря только решить, почему мысль о том, что вы пытались отравить мачеху, так вас приятно волнует.

— Это интересно, но неверно!

Сомневаюсь...

Она схватила свою сумочку и стала ее закрывать дрожащими пальцами.

 — Я не намерена здесь дольше оставаться и выслушивать все те гадости, которые вы мне говорите.— Она подала знак официантке, которая тут же подошла к ней. протягивая счет.

— Разрешите мне,— сказал Пуаро, забирая листочки и доставая бумажник.

— Нет, я не хочу, чтобы вы за меня платили!

 — Как угодно.

Он уже увидел то, что его интересовало: счет был за двоих,, выходило, что Дэвид, со всеми его высокими словами, не имел ничего против того, чтобы за него платила влюбленная в него девушка.

Получается, что эго вы приглашаете своего друга к завтраку?

— Откуда вы знаете, что я была не одна?

— Я же вам сказал, что Эркюль Пуаро все знает. Это моя специальность.

Я ухожу. сказала она, поднимаясь со стула,— я запрещаю вам следовать за мной.

 — Сомневаюсь, чтобы мне эго удалось,— усмехнулся Пуаро,— не забывайте про мой преклонный возраст. Если бы вы побежали по улице, я бы ни за что вас не догнал.

Она его не слушала.

— Не смейте за мной ходить.

— Во. всяком случае, разрешите открыть для вас двери?

Он сделал это весьма изящно.

— До свидания, мадемуазель.

Она посмотрела на него с подозрением и торопливо пошла по улице, несколько раз оглянувшись на ходу, чтобы удостовериться, что он не идет следом. Пуаро оставался стоять на пороге. А когда она скрылась за углом, он вернулся в кафе.

— Какого дьявола все это значит? — пробормотал он про себя.

Официантка не проявила большого энтузиазма, заметив его возвращение, Она совершенно правильно определила, что этот посетитель не закажет ни коньяк, ни шампанское.

— Чашку кофе, пожалуйста.

Сердито поводя плечами, она удалилась, и через пару минут перед Пуаро стояла чашка коричнево-серой бурды. Отпив глоток, бельгиец поморщился.

— Какая гадость!

Поднявшись с места, он пробормотал про себя:

— Странная история. Очень странная.

 Глава 9

Миссис Оливер сидела в автобусе. Она слегка запыхалась, потому что преследование молодого человека в действительности оказалось делом не легким. «Павлин» был необычайно энергичен. А миссис Оливер терпеть не могла быструю ходьбу. Пока они шли по набережной, она держалась от него примерно в 20 ярдах. У Черинг-Кросса он вошел в метро. Миссис Оливер юркнула следом за ним. Он вышел на Слоун-сквер и миссис Оливер тоже. Она встала в очередь на автобус через трех или четырех человек за ним. Он вскочил в автобус. Проявив чудеса проворства, она повторила то же самое. Сошел он на Нордзине, миссис Оливер там же. Он пустился в путаницу переулков между Кингс-Роуд и рекой и зашел на площадку строительного склада. Она постояла у входа, посмотрела, как он завернул за угол, и отправилась следом по дорожке. «Павлин» внезапно исчез. Только тут миссис Оливер постаралась определить, куда она попала.

Правильнее всего это место можно было назвать

пустырем. Оно было во всех направлениях перерезано дорожками, тропочками, соединяющимися одна с другой и перерезающими одна другую. Миссис Оливер потеряла всякую ориентацию и неожиданно для себя вторично очутилась перед тем же строительным складом.

В это мгновение за ее спиной раздался голос, хотя и звучащий весьма вежливо, но перепугавший ее:

— Надеюсь, я шел не слишком быстро для вас?

Она сразу же повернулась. И вот преследование, которое только что доставило ей такое огромное удовольствие, веселая охота, предпринятая скорее для удовольствия, чем ради дела, превратилась в свою прямую противоположность: миссис Оливер почувствовала, как ее сердце сжимается от страха. Да, она боялась. Ей показалось, что вокруг все ей враждебно: серые стены двора, дорожки и сам пустырь. Однако голос был вежливым и слегка насмешливым, хотя в нем все же чувствовался гнев. И именно эти тщательно скрытые нотки привели ее память к тем заметкам, которые чуть ли не ежедневно читаешь в газетах. На пожилую даму в пустынном месте напала банда подростков, жертва в тяжелом состоянии увезена в больницу. Подростки, юноши, не знающие сострадания или жалости, движимые исключительно одним желанием творить зло. Современные, непонятные старшему поколению. Садизм. И она беспечно отправилась следом за типичным представителем нынешней «золотой молодежи». Он с самого начала заметил ее и заманил на этот пустырь, а теперь стоит таким образом, что у нее отрезан путь для отступления. В Лондоне часто случается, что ты только что находился в толпе людей, а смотришь, рядом с тобой ни души. Несомненно, где-то возле этого пустыря стоят дома, мчатся автомобили, кипит жизнь, но от всего этого ее отделяет грозная фигура расфранченного «павлина» с сильными, цепкими руками. Она внутренне почувствовала, что в данный момент он намеревается пустить эти руки в ход... Павлин! Хвастливый павлин. Облаченный в нелепый пестрый костюм, соответствующий требованиям моды, говорящий притворно вежливым голосом, за которым ты ясно чувствуешь еле сдерживаемый гнев.

Миссис Оливер судорожно глотнула. Видимо, привычка «выпутывать» своих героев из всяческих затруднений помогла ей в одну минуту придумать систему своей защиты. И начала она с того, что опустилась на стоявший возле самого забора мусорный ящик.

— Господи, до чего же вы меня напугали! — сказала она.— Я не подозревала, что вы скрываетесь здесь. Надеюсь, вы на меня не очень сердитесь?

—Так вы следили за мной?

— Да, боюсь, что это так. По-видимому, вы... вам это действовало на нервы. Понимаете, я подумала, что было бы грешно упускать такую великолепную возможность. Наверное, вы страшно рассердились, но вообще-то у вас нет на это оснований. Настоящих, понимаете... Видите ли...