— Вот видишь, как страшно. Я тебе уже говорила, не помню когда. Понимаешь? Частенько я что-то говорю людям. Рассказываю, что я бы хотела сделать, или что я уже сделала, или что намерена сделать. А потом начисто про это забываю. Как если бы все это мне приснилось во сне. Или как будто все это и правда плод моих фантазий, но нередко они прерываются, и тогда я говорю с людьми о своих думах как о чем-то реальном... Наверное, я бестолково объясняю. Но ты постарайся меня понять... Вот видишь, я тебе рассказала о своей ненависти к мачехе— я не помню об этом.

— Ну что же тут особенного? Такие вещи люди часто говорят: «Я ее ненавижу, я готова ее убить...» «С какой радостью я бы ее отравила!» «Будь на то моя воля, я бы...» Но это же пустая болтовня, все равно что сказать: «На твоем месте я бы могла сделать то-то и то-то». Все равно ты никогда не будешь на месте этого человека, и, значит, все это болтология.

— Ты так думаешь, что все такие угрозы пустые? Мне думается, этим грешат только ребятишки, которые в ходе игры по сто раз грозят оторвать друг другу голову. Или я гак и не вышла из детства?

В некоторых отношениях ты осталась настоящим ребенком. Вот и сейчас тебе необходимо просто взять себя в руки, понять, как ты глупо себя ведешь. Ну какая разница, ненавидишь ты свою мачеху или нет? Все равно, ты ушла из дома и не собираешься с ней жить больше.

-- Почему я не могу жить в собственном доме с родным отцом? — со слезами в голосе спросила Норма.— Это же нечестно. Сначала он бросил маму, а теперь, когда он раскаялся и вернулся ко мне, он женился hq этой Мэри. Конечно, я ее ненавижу, а она ненавидит меня. И я часто думала, чтобы ее убить. Даже думала, как эго можно сделать. Мне эти мысли доставляли удовольствие. Но потом, когда она действительно заболела...

Дэвид беспокойно спросил:

— Но ведь ты не считаешь себя колдуньей или чем-то в этом роде? Ты не лепишь фигурки из воска и не протыкаешь их иголками?

— Ну что ты! Какая глупость... То, что я делала, было настоящим... реальным...

— О чем ты говоришь?

— Пузырек лежал у меня в ящике. Да. я выдвинула ящик и увидела его там.

— Какой пузырек?

— «Драконовый эктерминатор». кажется, это так называется. Там он стоял. Ядохимикат, предназначенный для борьбы с сорняками и вредителями полей. Сама бутылка темно-зеленого цвета, жидкость надо разводить и ей опрыскивать растения. А внизу череп и две кости и надпись: «Осторожно. Яд».

— Ты его покупала? Или ты его просто нашла?

— Понятия не имею, где я его раздобыла, но пузырек был спрятан у меня в комоде, наполовину опустошенный.

— И тогда ты вспомнила?

— Да,— неуверенно ответила Норма,— я, кажется, вспомнила... Наверное, я действительно пыталась ее отравить. Ведь ты тоже так считаешь, Дэвид?

— Честное слово, Норма, никак я тебя не пойму. Мне-то кажется, что ты все это себе внушила бесконечными думами...

— Но ведь она ложилась в госпиталь для обследования. Врачи сказали, что они удивлены... Ну, а потом заявили, что у нее ничего нет, и тогда она возвратилась домой и тут же снова разболелась. Вот тогда я испугалась. Папа начал на меня так страшно поглядывать, а затем приехал доктор, и они заперлись у папы в кабинете, где долго о чем-то совещались. Я даже подкралась к окошку и пыталась подслушать. Меня страшно интересовало, о чем они говорят. Они обсуждали, как бы отослать меня в такое место, где я буду находиться взаперти. Доктор говорил о каком-то курсе лечения. Тут я убедилась, что они считают меня ненормальной, и перепугалась еще больше, потому что, понимаешь, я не была вполне уверена, делала я это или нет.

— И тогда ты сбежала?

— Нет, это случилось позднее.

— Расскажи мне.

— Я больше не хочу разговаривать на эту тему.

— Но ведь раньше или позже тебе придется им сообщить, где ты находишься?

— Вовсе нет! Я их ненавижу! Ненавижу отца не меньше, чем мачеху. Как бы я хотела, чтобы они оба умерли. Тогда, как мне кажется, я снова буду счастлива.

— Не говори глупостей! Послушай, Норма...

Он смущенно замолчал.

— Знаешь, я довольно прохладно смотрю на женитьбу и весь этот вздор... я сомневался, что когда-нибудь решусь на подобный шаг. Во всяком случае, в ближайшие годы. Не хочется себя связывать, понимаешь. Но, пожалуй, это самое правильное, что мы сейчас можем предпринять... пожениться. В мэрии или в Бюро регистрации браков ты скажешь, что тебе уже двадцать один год. Сделай на голове прическу, нацепи на нос пенсне. Сразу же будешь выглядеть старше. И если нас обвенчают, твой отец уже ничего не сможет сделать. Он не отошлет тебя никуда, потому что потеряет над тобой всякую власть.

— Я его ненавижу.

— Похоже, что ты всех ненавидишь.

— Нет, только отца и Мэри.

— Послушай, но почему он не мог жениться вторично? Это же вполне естественно.

— Вспомни, как он поступил с моей матерью.

— Но ведь это было давно?

— Да, я была совсем ребенком, но я все помню. Он присылал мне подарки на рождество, на пасху и ко дню рождения. Но сам не показывался. Если бы я встретилась с ним на улице, я бы даже не догадалась, что это мой отец. Тогда он для меня ровно ничего не значил. Знаешь, мне кажется, что он погубил мою маму. Не знаю как, не знаю, что с ней было, иной раз я думаю... Я думаю, Дэвид, что у меня и вправду не все благополучно с головой и в один прекрасный день я могу из-за этого натворить что-нибудь ужасное... Вроде истории с этим ножом.

— С каким ножом?

— Неважно. Нож как нож.

— Неужели ты не можешь мне объяснить, о чем ты говоришь?

— Мне показалось, что на нем были пятна крови... он лежал у меня под чулками.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты помнишь, как ты прятала туда этот ножик?

— Вроде бы... но я совершенно не помню, что я делала с ним до этого. Не помню, где я была... В тот вечер у меня как-то половина времени выпала из памяти. Но ведь где-то я должна была быть и чем-то заниматься?

— Тише! — шикнул на нее Дэвид, заметив, что к их столику приближается официантка.

— Все будет олл райт, я сам о тебе позабочусь. А сейчас давай закажем что-нибудь свеженькое..

Громко, уже обращаясь к официантке, он сказал:

— Попрошу вас заказать нам пару шницелей с жареными бобами.

 Глава 8

Эркюль диктовал своей секретарше мисс Лемон:

— «И хотя я в высшей степени ценю оказываемое вами доверие, я должен с сожалением сообщить...»

Раздался телефонный звонок.

Мисс Лемон потянулась за трубкой.

— Да? Кто, вы сказали?

Она прикрыла трубку рукой:

— Это миссис Оливер.

Эркюль Пуаро был несколько раздосадован перерывом в работе, но все же ответил писательнице:

— Алло, миссис Оливер! Эркюль Пуаро слушает.

— Ох, месье Пуаро! Какое счастье, что вы дома! Я вам ее отыскала!

— Прошу прощения?

— Я отыскала ее для вас. Вашу девушку! Ту самую, которая совершила преступление или считает, что она его совершила. Она об этом очень много рассуждает. Мне думается, что она не совсем в своем уме. Но сейчас это не имеет значения. Вы хотите приехать и застать ее?

— Где вы находитесь, мадам?

— Где-то между Святым Павлом и театром Мереди, на Бостон-стрит... Как вы считаете, вы сумеете сюда быстро добраться?

Она на всякий случаи выглянула из телефонной будки, из которой вела разговор.

— Они?

— Ну да, они — она и, по всей вероятности, ее неподходящий приятель. Он вообще-то весьма симпатичный парень и очень любит ее. Не понимаю почему. Такие странные люди. Понимаете, я занимаюсь слежкой, зашла в кафе и увидела их здесь.

— Вы необычайно умны, мадам!

— Да нет, никакого ума на это не потребовалось. Чистая случайность или везение. Я захотела есть, заглянула в кафе и увидела вашу девушку.

— В таком случае вы родились в сорочке, мадам. А это почти так же важно, как иметь хорошую голову!

— Я сидела за соседним столиком, а она повернулась ко мне спиной. Впрочем, сомневаюсь, чтобы она меня узнала. Я изменила прическу. Да и разговаривали они так, как будто кроме них двоих никого в зале не было, а когда они заказали себе новое кушанье — шницели с бобами — сама я их терпеть не могу и не понимаю, как люди могут есть эти бобы...

— Бог с ними, с этими бобами. Продолжайте же. Вы оставили их, чтобы позвонить мне по телефону? Так?

— Ну да, потому что на приготовление шницелей с бобами требуется порядочно времени. Сейчас я выйду в холл и буду ждать вас там. Только поспешите!

— Как называется кафе?

— «Веселый Шамрок»,' но только ничего веселого в нем нет. Здание просто мерзкое, но. само кафе неплохое.

— Все понятно. Возвращайтесь. Я скоро подъеду.

— Все понятно. Великолепно. Я жду вас!

Миссис Оливер повесила трубку.

Мисс Лемон — образец расторопности и предупредительности — первой выскочила на улицу и успела поймать для него такси. Она не задавала никаких вопросов и не проявляла любопытства. Не сообщила Пуаро, чем она будет заниматься в его отсутствие. Это было излишне. Она всегда прекрасно знала; что надо сделать в первую очередь, и никогда не допускала ошибок.

Пуаро прибыл на угол Бостон-стрит через двенадцать минут. Выйдя из машины и оглянувшись в обе стороны, он сразу же увидел «Веселый Шамрок», но подле него не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал миссис Оливер, даже если допустить, что она была переодета. Он дошел до следующего угла и повернул назад. Миссис Оливер не появилась. Значит, либо интересовавшая их пара ушла из кафе и миссис Оливер занялась слежкой, либо.....