В соответствии с этим новым планом миссис Оливер поднялась рано утром, выпила чашку чая, съела одно яйцо всмятку и отправилась на розыски. Она вновь приехала в район Бородин-Меншен. Боясь, что она успела примелькаться тамошним обитателям, она не стала входить во двор, а прогуливалась между двумя входами в здание, внимательно вглядываясь в фигуры людей, выходящих в утренний туман, чтобы поспешить на работу.

В основном эго были девушки, удивительно похожие одна на другую. Как странно выглядят люди, подумала миссис Оливер, если ты незаметно наблюдаешь за ними в тот момент, когда они чем-то озабочены и не думают о своей внешности. Настоящие муравьи. А само здание — это же огромный муравейник. К муравейникам в лесу люди относятся удивительно бездумно, равнодушно разрушая их носком ботинка только для того, чтобы посмотреть, как встревожатся муравьи, как они замечутся, заспешат ликвидировать аварию.

Она немного времени походила но тротуару, предаваясь своим философствованиям, потом заметила знакомое лицо и торопливо повернулась спиной ко входу.

На ступеньках крыльца показалась Клавдия Рис-Холланд. Она шла торопливой походкой человека, спешившего по делу. Как обычно, она была превосходно одета.

Как только Клавдия отошла на порядочное расстояние, миссис Оливер пошла следом за ней. Дойдя до конца улицы, мисс Рис-Холланд, не снижая скорости, завернула в переулок, через который вышла на центральный проспект. Подойдя к автобусной остановке, она встала в очередь. Миссис Оливер пришла в. замешательство. А что, если Клавдия повернется и узнает ее? Однако девушка была настолько погружена в свои мысли, что вообще ни на кого не смотрела. Миссис Оливер стояла за ней через три человека. Наконец, появился требуемый автобус, и толпа с воплем бросилась вперед. Клавдия втиснулась в машину и сразу же поднялась наверх, а миссис Оливер, проявив несвойственную ей прыть, проникла внутрь и пристроилась третьей на сиденье близ выхода. Неприятности начались, когда к ней подошел кондуктор, ибо она не имела понятия, куда они едут и сколько ей полагается платить. К счастью, ей припомнились слова уборщицы о том, что мисс Рис-Холланд работает в одном «из этих новых зданий возле Святого Павла», так что она на него и ориентировалась. И когда показалось прославленное во всем мире строение, она была уже наготове, не спуская глаз с тех, кто спускался по лестнице сверху. Вот-вот появится ее Клавдия. Ага, вот и она, такая элегантная, такая удивительно опрятная в своем великолепно сшитом костюме. Она сошла на остановке, миссис Оливер — следом, придерживаясь более или менее безопасного расстояния.

«Господи, до чего же интересно! Впервые я сама повисла на хвосте,— подумала она,— до сих пор этим занимались только мои герои. И наверное, у меня это получается здорово, потому что она не имеет понятия, что я сзади».

Действительно, было видно, что мисс Рис-Холланд озабочена собственными неприятностями.

«У этой девушки весьма деловой вид,— подумала миссис Оливер.— Из нее получилась бы ловкая преступница. И убийство она бы спланировала и осуществила со знанием дела, умно и расторопно!»

К несчастью, еще никого не убили, если, конечно, Норма не ошиблась, уверяя, что она кого-то, возможно, убила.

Эта часть Лондона не то была осчастливлена, не то, наоборот, пострадала от большого количества новостроек. Высотные здания, казавшиеся миссис Оливер воплощением безвкусия, поднимались к небу, издали напоминая детские сооружения из кубиков или спичечных коробков.

Клавдия зашла в одно из этих зданий.

«Теперь я все точно узнаю,— подумала миссис Оливер и храбро устремилась следом. В холле четыре лифта двигались вверх и вниз с умопомрачительной скоростью.— Вот теперь начнутся трудности».

Однако, к се великой радости, кабины оказались необыкновенно вместительными, и миссис Оливер в последнюю минуту втиснулась в ту же самую, куда вошла и Клавдия, пропустив перед собой, как барьер, большое количество высоких мужчин.

Выяснилось, что мисс Рис-Холланд выходит на пятом этаже. Спрятавшись за троицей мужчин потолще, миссис Оливер благополучно вышла тут же. Как раз вовремя, чтобы увидеть, за которой из трех дверей в конце коридора скрылась девушка, преследуемая ею. Подойдя к этой двери, она убедилась, что на ней золотыми буквами было написано: «Джошуа Рестарик».

После этого миссис Оливер почувствовала некоторое сомнение: что же дальше? Так, она нашла-таки контору отца Нормы и то место, где работает Клавдия, но, если судить беспристрастно, это не было особенно важным событием. Ну что это давало? Фактически ничего.

Несколько минут миссис Оливер походила взад и вперед по коридору в надежде, что в контору может зайти какая-нибудь интересная личность.

Две или три девушки, по ее мнению, не заслуживали ее внимания. В конце концов миссис Оливер снова спустилась на лифте в вестибюль и, не зная, что предпринять, вышла из здания. На всякий случай она решила, что стоит обойти кругом весь квартал и заглянуть под конец в собор Святого Павла.

«Можно подняться на галерею Тайных вздохов,— подумала она,— и загадать желание... Кстати, а как бы эта галерея подошла для убийства».

Подумав, она отвергла такую возможность. Слишком уж искусственно. Для романа не годится. Сейчас, слава Богу, двадцатый век, и люди не любят показухи. Даже в смерти они остаются людьми дела.

Она медленно двинулась в сторону Мереди-театра. Вот здесь, решила она, куда больше возможностей.

Она вернулась назад к новостройкам. Сейчас ей захотелось есть: одно яйцо и чашка чая — это нельзя было назвать «существенным завтраком».

Миссис Оливер завернула в ультрасовременное кафе. Нельзя сказать, что оно было переполнено, но все же там имелись посетители, которые либо запоздали со своим первым завтраком, либо поспешили со вторым. Миссис Оливер осмотрелась в поисках подходящего места и от неожиданности ахнула. В самом углу за столиком сидела Норма, а напротив нее довольно смазливый молодой человек с длинными волнистыми волосами, облаченный в ярко-красный бархатный жилет и совершенно умопомрачительный пиджак с золотыми пуговицами.

«Настоящий попугай,— подумала миссис Оливер.— Дэвид, вне всякого сомнения».

Они с Нормой, о чем-то возбужденно беседовали.

Торопливо обдумав план действий, миссис Оливер осторожно пересекла весь зал и скрылась за дверью, на которой имелась скромная надпись: «Для дам».

В данный момент Норма вроде бы смотрела на одного Дэвида, но кто знает, что ей придет в голову?

— По всей видимости, я все же могу как-то себя преобразить?

Миссис Оливер посмотрела на себя в зеркало, засиженное мухами, которое администрация кафе представляла в распоряжение «дам». По ее мнению, самой выдающейся чертой женской наружности были волосы. Уж кто-кто, а миссис Оливер убеждалась в этом много раз, потому что она столько раз меняла свою прическу, что уже сбилась со счета. Самое же важное, что частенько из-за этого ее не узнавали даже самые близкие друзья. И она принялась за дело. В сумочку попало несколько локонов, волосы были разделены на прямой пробор и закручены на затылке скромным узлом. Маскарад был завершен когда надела темные очки. Она превратилась сразу же в типичную старую деву, «почти учительницу», по определению самой миссис Оливер. При помощи губной помады она изменила форму губ и уже смело вошла в зал, но шла она очень осторожно, ибо черные очки ей мешали, но все же она благополучно добралась до свободного столика рядом с Нормой и ее кавалером. Уселась она таким образом, чтобы видеть Дэвида и быть поближе к обращенной спиной к ней девушке. Но ма могла увидеть ее только в том случае, если бы повернулась к ней лицом.

Миссис Оливер заказала себе кофе со сливками и слоеные булочки.

Теперь ее положение было полностью легализовано.

Норма и Дэвид даже не заметили, что у них появилась соседка. Они были заняты важным спором. Прислушиваясь, миссис Оливер вскоре стала ясно различать их голоса.

 — ...Ты просто все это воображаешь, это плод твоей фантазии. Моя дорогая девочка, поверь мне, все это глупости в самом чистом виде.

— Не знаю. Я не могу быть так уверена.

В голосе Нормы чувствовалась растерянность.

Миссис Оливер слышала ее слова хуже, чем Дэвида, поскольку Норма сидела к ней спиной, но ее поразила безысходная тоска, прозвучавшая в ответе девушки.

Что-то было неладно. Невольно на ум пришла история, которую Норма рассказала Пуаро. Она предполагала, что кого-то убила, что творилось в душе этой девушки? Мучили ли ее галлюцинации?

Может быть, и правда она была не совсем здорова в психическом отношении? Или же девушка тогда сказала чистую правду, а теперешнее ее состояние — следствие перенесенного шока?

— Если ты спросишь меня, то во всем виноваты вопли и шум, поднятые твоей Мэри. Она же настоящая идиотка, придумывает себе несуществующие болезни, а ты, глупая, слушаешь ее бред.

— Она была действительно больна.

— Пусть так: она была больна. Любая разумная женщина в таком случае вызовет на дом врача, а не летит неизвестно зачем в больницу. Ей предписывают постельный режим, какие-нибудь антибиотики.

— Она воображает, что это я ее отравила. И отец ей верит.

— Повторяю, Норма, тебе все это кажется!

— Ты это говоришь, чтобы утешить меня, Дэвид. Но допустим, что я действительно подсыпала ей эту отраву?

— Как это «допустим»? Ты должна твердо знать, делала ты это или нет. Что за ребячество, Норма? Такими вещами не шутят.

— Я не знаю.

— Ты упорно твердишь одно и то же! «Не знаю», «не знаю». Но ведь так не бывает!

— Ты не понимаешь, как это страшно. И тебе неизвестно чувство ненависти. А я ее возненавидела с первого взгляда.

— Ты мне об этом говорила.