Столкнулись они неожиданно. Джулия выходила из двери, за которой в глубине виднелась спиральная лесенка.

– Я была на чердаке, – сказала она. – Что случилось?

Инспектор Краддок объяснил.

– А, вы имеете в виду старые альбомы с фотографиями? Да, я прекрасно помню. Мы поставили их в большой шкаф в кабинете. Сейчас поищу.

Джулия спустилась на первый этаж и отворила дверь в кабинет. У окна стоял большой шкаф. Джулия открыла дверцу и выгребла кучу всякой всячины.

– Сколько же тут хлама! Старики никогда ничего не выбрасывают…

Инспектор присел на корточки и взял с нижней полки пару старинных альбомов.

– Эти?

– Да.

Мисс Блэклок тоже вошла в кабинет.

– Ах, вот куда мы их запихнули! А я не могла припомнить.

Краддок положил альбомы на стол и принялся перелистывать. Женщины в шляпах с большими прямыми полями, в юбках, суживавшихся книзу настолько, что трудно было ходить. Под снимками стояли аккуратные подписи, но чернила давно выцвели и были еле видны.

– Должно быть тут, – сказала мисс Блэклок. – Или на второй странице… А может, на третьей? Другой альбом появился позже, Соня уже вышла замуж и уехала, – она перевернула страницу. – Вот зде…

Она осеклась.

На странице было несколько пустых мест. Краддок склонился пониже, пытаясь разобрать размытую подпись: «Соня… я… Р.Г.» Чуть дальше было написано: «Соня и Белль на пляже». А на противоположном листе: «Пикник в Скейне».

Мисс Блэклок заглянула на следующую страницу. «Шарлотта, я, Соня, Р.Г.»

Краддок встал. Губы его сжались.

– Кто-то отклеил фотографии. И, по-моему, не так давно.

– Когда мы с вами смотрели альбом, фотографии были на месте. Правда, Джулия?

– Я смотрела не очень внимательно, меня в основном интересовали платья. Но похоже, вы правы, тетя Летти, пустых мест в альбоме не было.

Краддок посуровел еще больше.

– Кто-то, – сказал он, – изъял из альбома все фотокарточки Сони Гедлер.

Глава 18

Письма

– Простите, что снова вас беспокою, миссис Хаймес… – произнес Краддок.

– Ничего страшного, – процедила Филиппа.

– Может, лучше пройти в ту комнату?

– Куда? В кабинет? Но там страшный холод. В той комнате нет камина.

– Неважно. Я вас надолго не задержу. И потом, нас там вряд ли смогут подслушать.

– А что, разговор такой важный?

– Не для меня, миссис Хаймес. Для вас.

– Что вы имеете в виду?

– Вы утверждали, что вашего мужа убили на войне в Италии?

– Да. И что?

– А не проще ли было признаться, что он дезертировал?

Филиппа побледнела и стиснула руки:

– Вы до всего докапываетесь, да?

В голосе ее звучала горечь.

– Мы ждем от людей правды, – сухо ответил Краддок.

Она немного помолчала. Потом повторила:

– И что?

– Я вас не понимаю, миссис Хаймес.

– Что вы намерены делать? Растрезвоните на всех углах? Вам это нужно? Зачем? Во имя восстановления справедливости? Или из милосердия?

– А разве никто не знает?

– Здесь – никто. Гарри, – ее голос дрогнул, – мой сын тоже ни о чем не подозревает. И я не хочу, чтобы он знал!

– Позвольте вам заметить, миссис Хаймес, что вы поступаете неблагоразумно. Когда мальчик подрастет, по-моему, лучше сказать ему правду. Если он узнает от кого-то другого, ему будет еще тяжелее. Или вы всю жизнь собираетесь морочить ему голову, рассказывая сказки про отца, павшего смертью храбрых?

– Я не рассказываю. Неужели вы считаете меня законченной лгуньей?! Нет, мы с сыном вообще не говорим на эту тему. Его отец был… убит на войне. В конце концов, какая нам разница?!

– Но ваш муж жив?

– Может быть. Откуда мне знать?

– Когда вы его видели в последний раз, миссис Хаймес?

– Мы не виделись много лет, – поспешно ответила Филиппа.

– Точно? А может, все-таки виделись… недели две тому назад?

– На что вы намекаете?

– Я не поверил, что вы встречались в оранжерее с Руди Шерцем. Но показания Мици довольно убедительны. Поэтому напрашивается вывод, что мужчина, ради которого вы в то утро отпросились с работы, – это ваш муж.

– Я ни с кем не встречалась!

– Наверное, ему нужны были деньги и вы ему дали?

– Говорю вам, я с ним не виделась! И ни с кем в оранжерее не встречалась!

– Среди дезертиров частенько попадаются отъявленные головорезы. Они и ограбить могут, и налет совершить. И нередко у них есть пистолеты, привезенные из-за границы.

– Я понятия не имею, где сейчас мой муж. Мы не виделись много лет.

– Это ваше последнее слово, миссис Хаймес?

– Да, больше мне нечего вам сказать.


Краддок ушел от Филиппы злой и растерянный.

– Вот упрямая ослица! – сердито бурчал он себе под нос.

Он не сомневался, что Филиппа лгала, но переупрямить ее ему не удалось.

Разузнать бы побольше о бывшем капитане Хаймесе! Но сведений было – кот наплакал. Послужной список Хаймеса был плохим, но нельзя же на этом основании считать его преступником!

И уж во всяком случае, Хаймес никак не мог смазать дверь. Это сделал либо кто-то из домочадцев, либо человек посторонний, но тот, кто запросто вхож в «Литтл-Пэддокс».

Краддок в раздумье поглядел на лестницу, и вдруг ему стало интересно, что делала на чердаке Джулия. «Вообще-то чердак, – подумал он, – весьма неподходящее место для такой привереды. Зачем она туда полезла?»

Краддок быстро спустился на первый этаж. Вокруг не было ни души. Он открыл дверь, из которой вышла Джулия, и поднялся по узкой спиральной лестнице.

На чердаке стояли кованые сундуки, старые чемоданы, какая-то мебельная рухлядь… Стул со сломанной ножкой, разбитая фарфоровая лампа, разрозненные столовые сервизы. Краддок подошел к сундуку, открыл крышку. Одежда… Старомодные добротные женские платья. Наверно, их носили мисс Блэклок и ее покойная сестра.

Он заглянул в другой сундук. Шторы. Взял в руки кожаный портфель. Там хранились бумаги и письма. Старые письма, пожелтевшие от времени. На портфеле были вытеснены инициалы «ШЛБ». Судя по всему, он принадлежал Шарлотте, сестре Летиции. Краддок развернул взятое наугад письмо. Оно начиналось так:

«Дорогая Шарлотта!

Вчера Белль чувствовала себя лучше и смогла отправиться на пикник. Рэнделл Гедлер тоже устроил себе выходной. С созданием предприятия в Эсвогеле все отлично. Льготные акции выше нормы».

Пропустив все остальное, инспектор посмотрел на подпись: «Твоя любящая сестра Летиция».

Он взял другое письмо.

«Милая Шарлотта!

Я хочу, чтобы ты хоть иногда общалась с людьми. Знаешь, ты все преувеличиваешь. На такие недостатки, как у тебя, люди вообще не обращают внимания. Ты напрасно считаешь это уродством».

Краддок вспомнил, что Белль Гедлер тоже упоминала про какое-то уродство Шарлотты Блэклок. Да, она сказала, что из-за этого Летиции пришлось бросить работу и ухаживать за сестрой. Письма дышали нежностью и любовью к несчастной калеке. Летиция пространно описывала свою повседневную жизнь, рассказывала подробности, которые, по ее мнению, могли заинтересовать сестру. И Шарлотта тщательно хранила ее письма. А вдруг среди них окажутся и старые фотографии?

Краддок внезапно разволновался. Что, если разгадка таится именно здесь? Может, в письмах есть нечто, о чем сама Летиция Блэклок давно позабыла? Ведь письма – это беспристрастная картина прошлого, в них может оказаться ключ к разгадке тайны. Вдруг ему удастся с их помощью напасть на след убийцы? И… найти фотографии Сони Гедлер, о которых не знает тот, кто вынул их из альбома?

Инспектор Краддок аккуратно сложил письма, закрыл чемоданчик и пошел вниз.

Стоявшая внизу Летиция Блэклок воззрилась на него в полном изумлении.

– Так это вы были на чердаке? А я слышала шаги и не понимала, кто…

– Мисс Блэклок, я нашел на чердаке письма. Вы писали их Шарлотте много лет назад. Можно их взять?

Мисс Блэклок даже побагровела от возмущения:

– Взять? Но зачем? Какой вам от этого прок?

– Там могут быть снимки Сони Гедлер или описание ее характера, какие-нибудь намеки, эпизоды, которые помогут следствию.

– Но это частная переписка, инспектор!

– Знаю.

– А впрочем, вы все равно заберете… Наверно, у вас есть соответствующие полномочия. А если и нет, вы легко их получите. Ладно, берите! Забирайте! Но о Соне там почти ничего нет. Она вышла замуж и уехала всего через два года после того, как я начала работать у Рэнделла Гедлера.

– А вдруг? – упрямо повторил Краддок. – Вдруг что-нибудь есть? Надо попробовать. Уверяю вас, опасность очень реальна.

– Знаю. – Летиция закусила губу. – Банни умерла оттого, что приняла таблетку, предназначавшуюся для меня. Следующей жертвой могут оказаться Патрик или Джулия, Филиппа или Мици, а ведь у них вся жизнь впереди. Они выпьют бокал вина, налитый для меня, или съедят шоколад, посланный мне в подарок. Да, забирайте письма! Прочтите их, а потом можете сжечь. Они представляли интерес лишь для меня и Шарлотты. Все давно кончено… ушло, кануло в Лету. Никто этого уже не помнит.

Она поднесла руку к ожерелью из фальшивого жемчуга. Краддок подумал, что оно совершенно не вязалось с твидовым пиджаком и юбкой.

– Забирайте письма, – снова сказала Летиция.


На следующий день инспектор зашел к священнику. День выдался пасмурный и ветреный.

Мисс Марпл вязала, придвинув кресло к камину. Банч ползала по полу, занимаясь кройкой материала. Сев, она откинула упавшие на глаза пряди волос и выжидательно посмотрела на инспектора.

– Может, я и нарушаю устав, – сказал Краддок мисс Марпл, – но мне хотелось показать вам это письмо.

Он рассказал, как нашел письма на чердаке.

– Письма очень трогательные. Чувствуется, что мисс Блэклок изо всех сил старалась поддержать в сестре интерес к жизни и поправить ее здоровье. В письмах ясно видна и личность старого отца, доктора Блэклока. Это был настоящий мракобес, убежденный в том, что каждое его слово – истина в последней инстанции. Наверное, из-за своего упрямства он уморил не одну тысячу пациентов. Старик терпеть не мог новых веяний и не признавал никаких новых методов лечения.