Мисс Марпл откинулась на спинку стула и сказала вполголоса:

– Как же люди похожи друг на друга.

– Да? А на кого похожа я?

– Ты-то как раз ни на кого. На саму себя. Ты мне никого особо не напоминаешь. Разве что…

– Ага! – воскликнула Банч.

– Дорогая, я просто подумала о своей горничной.

– О горничной? Из меня вышла бы ужасная горничная.

– Из нее тоже. Она совершенно не умела прислуживать за столом. Устраивала кавардак, клала кухонные ножи вперемешку со столовыми, а ее чепчик (это было очень давно, моя милая, тогда горничные носили специальные чепчики) всегда сидел набекрень.

Банч машинально поправила шляпку.

– А еще что? – в ее голосе звучала тревога.

– Однако я не увольняла эту горничную, потому что у меня с ней были хорошие отношения и вдобавок она меня смешила. Мне нравилось, что она все говорила напрямик. Пришла как-то раз и заявляет: «Не знаю, мэм, может, и я ошибаюсь, но по тому, как Флорри сидит, похоже, она уже не девица». И действительно, Флорри оказалась в интересном положении из-за одного подмастерья в парикмахерской. По счастью, произошло это в старые добрые времена, я с ним поговорила и все уладила. Они сыграли прекрасную свадьбу и жили очень счастливо. Флорри была хорошей девушкой, но слишком любила красивых мужчин.

– Но она никого не убила? – прошептала Банч. – Я про горничную.

– Нет, конечно, – ответила мисс Марпл. – Она вышла замуж за баптистского пастора, у них пятеро детей.

– Совсем как я! – воскликнула Банч. – Правда, пока что у меня только Эдвард и Сьюзан. – И, помолчав, добавила: – А о ком вы сейчас думаете, тетя Джейн?

– Много о ком, – неопределенно откликнулась мисс Марпл.

– Из Сент-Мэри-Мид?

– В основном… Например, я думала о сестре Эллертон, этакой ходячей добродетели. Она ухаживала за одной старой дамой, души в ней не чаяла. Потом старушка отдала богу душу. Сестра Эллертон стала ухаживать за другой, та тоже умерла. От морфия. Все выплыло наружу. Истинная доброта!.. Проделала все с таким добросердечием и, что самое возмутительное, так и не поняла, что поступила дурно. «Им же все равно недолго оставалось жить, – заявила она, – у одной был рак, бедняжка ужасно страдала…»

– Эта сестра Эллертон… она что, убивала из милосердия?

– О, нет, нет! Старушки переводили на ее имя деньги. Она любила деньги. А еще был один молодой человек, племянник миссис Ньюси, она еще держала магазин канцтоваров… Он приносил домой краденые вещи и просил их спрятать. Врал, что купил товар за границей, заморочил тетке голову. А когда полиция заинтересовалась им и начала докапываться до истины, юнец попытался проломить бедняжке череп, чтобы она не смогла его выдать… Не очень приятный юноша, но зато какой красавец! Две девушки были в него влюблены по уши. На одну из них он просадил кучу денег.

– Наверно, на самую противную, – предположила Банч.

– Да, дорогая. А потом была еще миссис Крэй, она торговала шерстью. Миссис Крэй обожала своего сыночка и, как водится, испортила его. Сынок впутался в очень темное дело… Банч, а ты помнишь Джоанну Крофт?

– Н-нет, кажется, нет.

– Ты могла ее видеть, когда мы с тобой ходили в гости. Она обычно гордо восседала с сигарой или трубкой в зубах. Однажды воры пришли грабить банк, а там как раз оказалась Джоанна Крофт. Так вот, она сбила бандюгу с ног и отобрала пистолет. Суд объявил ей благодарность за мужество.

Банч ловила каждое слово старушки. Складывалось впечатление, что она хочет запомнить все наизусть.

– А помнишь девушку, которая жила однажды летом в Сент-Джин-де-Колин? Такая спокойная… Нет, скорее молчаливая, чем спокойная. Она всем импонировала, но никто не мог сойтись с ней поближе. А потом мы узнали, что у нее муж – фальшивомонетчик. Из-за него она чувствовала себя как бы отрезанной от мира. В конце концов эта девушка стала странноватой. С теми, кто слишком много думает, это порой случается.

– А в ваших воспоминаниях нет какого-нибудь полковника, служившего в Индокитае?

– А как же, милая! В Ларчесе жил полковник Уоген, а в Симла-Лодж – полковник Райт. За ними я ничего дурного не замечала. Но зато мистер Ходсон, управляющий банком, поехал в кругосветное путешествие и женился на женщине, которая годилась ему в дочери. Он и понятия не имел, кто она и откуда… Он верил тому, что она о себе рассказывала.

– А она говорила неправду?

– Да, врала на каждом шагу.

– Здорово! – Банч распрямила пальцы, которые загибала по ходу рассказа. – Итак, мы имеем преданную Дору, красавца Патрика, миссис Светтенхэм и Эдмунда, полковника и миссис Истербрук. Насчет нее вы, по-моему, попали в точку. Но какой ей резон убивать мисс Блэклок?

– Может быть, мисс Блэклок что-то знает о ее прошлом.

– О прошлом этой выдры? Господи, мало ли что было сто лет назад?!

– А может, и не сто. Ты, Банч, не очень обращаешь внимание на общественное мнение…

– А, я вас понимаю! – До Банч вдруг дошло. – Конечно, если долго бедствуешь, а потом вдруг, как бездомная, дрожащая кошка, обретаешь теплый дом и сметанку на блюдечке, и тебя холят и лелеют, называют котеночком и избавляют от всех неприятностей… Тут на все пойдешь, лишь бы сохранить такую сладкую жизнь… Но должна заметить, вы представили довольно пеструю картину.

– Только ты не всех поставила на свои места, – сказала мисс Марпл.

– Да? А насчет кого я ошиблась? Насчет Джулии? «Джулия томная – особа темная».

– Три шиллинга шесть пенсов! – рявкнула хмурая официантка, неожиданно вынырнув из полумрака. – И скажите на милость, миссис Хармон, – при этих словах ее грудь заходила ходуном под синими пташками, – почему вы обозвали меня «темной особой»? Да, моя тетка вступила в секту «Особых людей», но я-то всегда была правоверной англиканкой, вам это может засвидетельствовать преподобный Хопкинс!

– Бога ради, простите, – сказала Банч. – Я просто процитировала слова одной песенки. И это вовсе не о вас. Я понятия не имела, что вас зовут Джулия.

– А, ну тогда это просто совпадение, – смягчилась официантка. – Я, конечно, не думала, что вы хотели меня обидеть, но вы тоже поймите… я услышала свое имя и решила, что вы обо мне. А когда человеку кажется, что речь идет о нем, то вполне естественно подойти и послушать. Спасибо!

Oна взяла чаевые и удалилась.

– Тетя Джейн, – у Банч округлились глаза, – не надо так расстраиваться. Что с вами?

– Нет-нет, – пробормотала мисс Марпл. – Хотя… Быть не может! Для этого нет оснований…

– Тетя Джейн! Что вы?…

Мисс Марпл вздохнула, но тут же весело улыбнулась.

– Ничего, моя милая.

– Неужто вы догадались, кто убийца? – ахнула Банч. – Ну, скажите, кто?

– Понятия не имею. У меня промелькнула какая-то мысль, но тут же исчезла. Эх, если б я знала! У нас так мало времени. Катастрофически мало.

– Что значит «мало»?

– Пожилая леди из Шотландии может умереть в любую минуту.

Банч изумленно уставилась на мисс Марпл:

– Вы что, и вправду верите в Пипа и Эмму? Вы считаете, что это они… и что они попытаются снова?

– Конечно, попытаются. – Мисс Марпл говорила рассеянно. – Если один раз уже попытались, то почему бы не попробовать снова? Когда решаешь кого-то убить, не будешь останавливаться из-за того, что первая попытка не удалась. Особенно если ты совершенно уверен, что тебя не подозревают.

– Но Пипом и Эммой, – сказала Банч, – могут быть только Патрик и Джулия. И возраст подходящий, и это единственные брат с сестрой!

– Ах, милая, если бы все было так просто! Тут возможны разные варианты. Это может быть жена Пипа, если он женат, или муж Эммы. Кроме того, у них есть мать… хотя и не прямая наследница, но тоже сторона заинтересованная. Раз Летти Блэклок не видела ее тридцать лет, она вполне может ее не узнать. Пожилые женщины так похожи между собой. Вспомни, как миссис Уизерспун получала пенсию за себя и за миссис Барлетт, хотя миссис Барлетт давным-давно померла… А мисс Блэклок тем более близорука. Разве ты не замечала, как она щурится? И потом, существует еще и отец близнецов, Дмитрий Стэмфордис. По всей вероятности, большой мерзавец!

– Но он ведь не англичанин!

– По происхождению – да. Однако он вовсе не обязательно говорит на ломаном английском или бурно жестикулирует. Я думаю, он вполне достойно сыграл бы роль… ну, скажем, полковника, служившего в Индии.

– Вы так считаете?

– Я ничего не считаю, моя милая, ей-богу, ничего! Я просто вижу, что тут пахнет деньгами. Огромными деньгами! И боюсь, мне слишком хорошо известно, на какие чудовищные преступления идут люди, чтобы заполучить капитал.

– Да, такие люди, как вы описали, пойдут, – сказала Банч. – Но ведь это не принесет им счастья? В конечном итоге не принесет?

– Не принесет, но, как правило, люди об этом не подозревают.

– Вообще-то их можно понять. – Банч улыбнулась кроткой, чуть виноватой улыбкой. – Им кажется, что они станут совсем другими… Даже я иногда поддаюсь искушению. Начинаешь себя убеждать, что, разбогатев, сможешь заниматься благотворительностью… Строишь планы… видишь в своих фантазиях детские приюты, усталых матерей, которым ты будешь помогать… мечтаешь отправить на отдых за границу старушек, которые много поработали на своем веку…

Лицо Банч помрачнело, в потемневших глазах читалось страдание.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказала она. – Вы думаете, я еще порочнее их, потому что по-детски себя обманываю. Люди, желающие денег только для себя, прекрасно знают себе цену. Но начни притворяться, будто хочешь творить добро, и очень скоро внушишь себе, что не будет греха, если ты из-за денег кого-нибудь убьешь…

Но затем взгляд ее прояснился.

– Все-таки я бы не стала! – сказала она. – Нет, честное слово, я бы никого не смогла убить. Даже дряхлого старика, или неизлечимо больного, или самого страшного злодея в мире. Даже какого-нибудь шантажиста или… самого последнего подонка. – Банч осторожно выудила из кофейной гущи муху и положила ее на столик обсыхать. – Ведь люди любят жизнь, правда? И мухи тоже. Даже старики или тяжелобольные, которые почти не в состоянии доковылять до ворот, чтобы погреться на солнышке. Джулиан уверяет меня, что такие люди любят жизнь еще сильнее, чем здоровые и молодые. Он говорит, им труднее умирать, они сопротивляются еще отчаяннее, чем мы. Я тоже люблю жить… не просто быть счастливой, развлекаться, весело проводить время, а вообще жить… вставать и чувствовать каждой клеточкой, что я еще здесь, что завод еще не кончился. – Банч осторожно подула на муху, та задрыгала ножками и улетела. – Не волнуйтесь, тетя Джейн, – подытожила Банч. – Я никогда никого не убью.