Он пропустил остальное и посмотрел на подпись:

«Твоя любящая сестра Летиция».

Креддок взял другое письмо:

«Милая Шарлотта! Я хочу, чтобы ты все-таки иногда виделась с людьми. Знаешь, ты все преувеличиваешь На такие недостатки, как у тебя, люди вообще не обращают внимания Ты напрасно считаешь это уродством».

Креддок вспомнил, что Белль Гедлер говорила насчет какого-то уродства у Шарлотты Блеклок. В конце концов, Летиции пришлось бросить работу и ухаживать за сестрой. Все письма были взволнованными и пронизаны нежностью и любовью к несчастной калеке. Она пространно описывала свои каждодневные дела со всеми подробностями, которые могли заинтересовать больную девушку. И Шарлотта хранила письма.

Внезапно Креддок заволновался. Может, разгадка здесь! Может, в письмах есть что-то, о чем сама Летиция Блеклок давно позабыла? Ведь они беспристрастная картина прошлого, и в них может таиться разгадка, благодаря которой он выявит убийцу. И фотографии, возможно, в письмах есть фотографии Сони Гедлер, о которых не знает тот, кто вынул их из альбома.

Инспектор Креддок аккуратно сложил письма, закрыл чемоданчик и пошел вниз.

Внизу стояла Летиция Блеклок и с изумлением глядела на него.

— Так это вы были на чердаке? А то я слышу шаги и ни как не могу понять, кто…

— Мисс Блеклок, я нашел здесь кое-какие письма, вы писали их Шарлотте много лет назад. Вы позволите мне взять их с собой?

От возмущения мисс Блеклок даже побагровела.

— Это необходимо? Но почему? Какой вам от них прок?

— Там могут быть снимки Сони Гедлер или описание ее характера, какие-нибудь намеки или эпизоды, которые могут мне помочь.

— Но это частная переписка, инспектор.

— Я знаю.

— Думаю, вы все равно их заберете… Наверно, у вас есть полномочия, а если нет, то вы легко их получите. Забирайте! Но о Соне вы почти ничего не найдете. Она вышла замуж и уехала всего через год или через два после того, как я начала работать на Рэнделла Гедлера.

Креддок сказал, как бы оправдываясь:

— Мы должны перепробовать все. Уверяю вас, опасность очень реальна.

— Знаю, Банни умерла оттого, что приняла таблетку, предназначавшуюся для меня. В следующий раз это может быть Патрик, или Джулия, или Филлипа, или Мици, у которых вся жизнь еще впереди. Они выпьют бокал вина, налитый мне, или съедят шоколад, посланный мне в подарок. О, забирайте письма. А после сожгите. Они интересны только для меня и Шарлотты. Все это давно кончено… ушло, минуло. Этого уже никто не помнит.

Она поднесла руку к ожерелью из фальшивого жемчуга. Креддок подумал, что оно совершенно не вязалось с ее твидовым пиджаком и юбкой.

На следующий день инспектор зашел к священнику.

Мисс Марпл вязала, пододвинув кресло к камину. Банч ползала по полу, раскраивая материал.

Банч села, откинула с глаз космы волос и выжидательно посмотрела на Креддока.

— Не знаю, может, я нарушаю устав, — сказал Креддок, обращаясь к мисс Марпл, — но мне хотелось, чтобы вы прочитали это письмо. Письма очень трогательные, мисс Блеклок всячески старалась поддержать в сестре интерес к жизни и поправить ее здоровье.

Мисс Марпл развернула хрупкую бумагу.

«Дорогая Шарлотта!

Я не писала тебе целых два дня, потому что дома у нас жуткие сложности. Соня, сестра Рэнделла (помнишь ее? Она еще заезжала за тобой на машине. Как бы я хотела, чтобы ты побольше появлялась на людях!), — так вот, Соня объявила о своем намерении выйти замуж за Дмитрия Стемфордиса. Я видела его всего один раз. Он очень импозантный мужчина, но, по-моему, не внушает доверия. Рэнделл Гедлер его терпеть не может, считает мошенником и плутом. Белль целыми днями валяется на диване и только безмятежно улыбается. Соня лишь на первый взгляд такая бесстрастная, а на самом деле характер у нее бешеный, она с Рэнделлом Г. на ножах, вчера я по-настоящему испугалась, как бы она его не убила!

Я старалась изо всех сил. Я говорила и с Соней, и с Р.Г., и вроде бы убедила их собраться и трезво все обсудить, они собрались, и все началось сызнова! Ты даже представить не можешь, насколько это утомительно. Р.Г. все выяснил, похоже, Стемфордис действительно нежелательная кандидатура.

Дела опять же запущены. Все лежит на мне, и в каком-то смысле это неплохо, потому что Р.Г. предоставляет мне свободу действий. Вчера он сказал мне: «Слава тебе, господи, хоть один нормальный человек остался! Блеки, ты ведь никогда не влюбилась бы в мошенника?» Я сказала, что вообще вряд ли могу влюбиться. Р.Г. сказал: «Давай-ка начнем еще одну новую игру». Но порой он так рискует, что буквально ходит по лезвию бритвы. «Ты твердо решила не дать мне сбиться с пути истинного, Блеки?» — сказал он мне однажды. А ведь я именно это и делаю. Я просто не могу понять, как люди не видят, что честно, а что нет. Но Р.Г. совершенно искренне не видит. Он знает только, что законно, а что противозаконно. Белль над всем этим смеется. Она считает, что страсти вокруг Сониного замужества слишком раздуты. «У Сони есть деньги, — говорит она, — почему бы ей не выйти за кого она хочет?» Я сказала, что это может оказаться непоправимой ошибкой, а Белль ответила: «Замужество по любви никогда не может оказаться ошибкой… даже если потом раскаешься». Еще она сказала: «По-моему, Соня только из-за денег не хочет рвать с Рэнделлом. Соня очень любит деньги».

Вот пока и все. Как там папа? Я не пишу, чтобы ты передавала ему привет, но если сочтешь, что лучше передать, то передай. Чаще ли ты стала выходить на люди? Право, дорогая, ты не должна быть такой затворницей.

Соня передает тебе привет. Только что она вошла ко мне в комнату, она похожа на разъяренную кошку, выпускающую когти. Наверно, они с Р.Г. снова поругались. Вообще-то Соня порой просто выводит из себя. Не знаешь, куда глаза девать под ее холодным пристальным взглядом.

Тысячу поцелуев, моя милая. Взбодрись. Курс лечения йодом может вызвать серьезные сдвиги. Я выясняла про это лекарство, и, похоже, оно дает хорошие результаты.

Любящая тебя сестра Летиция».

Мисс Марпл сложила письмо и отдала его Креддоку.

— Ну, что вы о ней думаете? — спросил Креддок. — Какое у вас создалось впечатление?

— О ком? О Соне? Сами понимаете, трудно судить о чело веке по чужим словам… Она самостоятельна… По-моему, это главное. И хотела взять от жизни все самое лучшее.

— Она похожа на разъяренную кошку, выпускающую когти, — прошептал Креддок. — Знаете, это мне кого-то напоминает…

— А это письмо не напомнило вам ни о ком в Сент Мери Мид? — спросила Банч.

— Да вроде бы нет, дорогая… Правда, отец Летиции, доктор Блеклок, наверно, был немного похож на мистера Кертиса, служителя веслеанской церкви. Он не разрешил своей дочери поставить пластинку для исправления зубов. Сказал, что богу угодно, чтобы ее зубы торчали вперед. «Но ведь вы, — сказала я ему, — подстригаете бороду и волосы. А может, богу угодно, чтобы вы совсем обросли». А он сказал: «Это совсем другое дело». Истинно мужская логика. Но нам от этого никакого проку.

— Знаете, а мы ведь так и не нашли, чей это был пистолет Руди Шерцу он не принадлежал. Эх, знать бы, у кого в Чиппинг Клеорне был пистолет до налета!

— У полковника Истербрука есть пистолет, — сказала миссис Хармон. — Он лежит в ящике для воротничков.

— А вы откуда знаете, миссис Хармон?

— Мне рассказала миссис Банч. Она приходит к нам убираться два раза в неделю. Она сказала, что раз он военный, то вполне понятно, что у него есть пистолет и что он ему при годится, если к нему вздумают залезть грабители.

— А когда она вам это сказала?

— Где-то полгода назад.

— Значит, полковник Истербрук? — пробормотал Креддок.

— Это похоже на игру в рулетку на ярмарке, — сказала Банч, — она так же крутится и каждый раз останавливается на другом месте.

— Не травите душу, — сказал Креддок.

— Как-то полковник Истербрук занес в Литтл Педдокс книгу и вполне мог тогда смазать дверь. Однако он честно признался, что был там.

— В отличие от мисс Хинчклифф.

— Вы должны делать скидку на то, в какие времена мы живем, инспектор, — сказала мисс Марпл. — Вы все-таки полицейский. А люди не могут рассказать полиции всего, правда?

— Не понимаю почему, — сказал Креддок. — Разве что если они замешаны в каком-нибудь преступлении.

— Она имеет в виду масло, — сказала Банч, ползая вокруг ножки стола и пытаясь поймать улетевший кусок выкройки. — Масло, зерно для кур и сметану, а иногда и кусочек бекона.

— Покажи инспектору ту записку мисс Блеклок, — сказала мисс Марпл. — Она написана довольно давно, но читается как первоклассный детектив.

— Вы об этой, тетя Джейн?

Мисс Марпл взяла записку.

— Да, именно о ней.

Она протянула ее инспектору.

«Я все выяснила: в четверг, — писала мисс Блеклок. — В любое время после трех. Если будет что-нибудь для меня, оставьте где обычно».

Банч рассмеялась. Мисс Марпл следила за выражением лица инспектора.

Жена пастора начала объяснять:

— В четверг на местных фермах готовят масло. Кто хочет, может его купить. Обычно мисс Хинчклифф объезжает фермы и покупает его. Она с фермерами на короткой ноге, может, из-за того, что у нее тоже свиньи. Но понимаете, все это делается втихую, это как бы товарообмен между местными жителями. Кто-то получает масло, а взамен дает еще что-нибудь, а когда режут свиней — кусочек свинины. И частенько с животными что-то «случается» и их приходится убивать. Ну, вы меня понимаете. Но, конечно, полиции об этом не стоит говорить. По-моему, добрая половина таких сделок противозаконна, только никто не может сказать наверняка, потому что все так запутанно. Я думаю, Хинч принесла в Литтл Педдокс фунт масла или еще что-нибудь и оставила «где обычно». Кстати сказать, это в яшике для муки, под шкафом. Никакой муки там нет.