Агата Кристи - Объявлено убийство

— Говядина, что прислал к обеду мясник… по-моему, она очень жесткая.

— Я буду готовить гуляш, особый гуляш.

— Ну, гуляш так гуляш… А не могли бы вы из того засохшего куска сыра сделать сырные палочки? Может, у нас сегодня будут гости.

— Сегодня? Что значит “сегодня”?

— В половине седьмого вечера.

— Но это время, которое есть в газете! Кто придет? Зачем?

— Они явятся на похороны, — сказала, подмигивая, мисс Блеклок. — Хватит, Мици. Мне некогда. И закрой за собой дверь поплотнее, — строго добавила она.

Дверь за ошарашенной Мици захлопнулась.

— Так… на некоторое время покой обеспечен, — произнесла мисс Блеклок.

— Ах, Летти! Ты такая деловая! — восхищенно воскликнула мисс Баннер.

— Ну, вроде все, — сказала мисс Блеклок, окидывая оценивающим взглядом сдвоенную гостиную. Расписанный розочками мебельный ситец, две вазы с золотистыми хризантемами, маленькая вазочка с фиалками и серебряная сигаретница на столике возле стены, поднос с напитками на столе посреди комнаты…

Литтл-Педдокс, особняк средних размеров, был построен в ранневикторианском стиле. Узкая длинная гостиная освещалась плохо, потому что крыша веранды заслоняла солнечный свет; в конце гостиной некогда были двойные двери, которые вели в маленькую комнатку с окном в нише. Но со временем двойные двери убрали и заменили их бархатными портьерами. Позже мисс Блеклок убрала и портьеры, окончательно объединив обе комнаты. В каждой имелся камин, и, хотя ни один не горел, по комнате разливалось приятное тепло.

— Вы включили центральное отопление, — догадался Патрик.

Мисс Блеклок кивнула.

— Тут было так зябко и промозгло! В доме ужасно сыро. Вот я и заставила Эванса перед уходом включить отопление.

— И не пожалели драгоценного кокса? — насмешливо сказал Патрик.

— Именно драгоценного. Но иначе нам пришлось бы тратить еще более драгоценный уголь. Сам знаешь, муниципальные власти ни на грамм не дают больше, чем положено на неделю… если только мы не заявим, что нам совершенно не на чем готовить еду.

— Но ведь были же когда-то горы угля и кокса, и они продавались свободно? — сказала Джулия так, будто речь шла о диковинной заморской стране.

— Да, и причем по дешевке.

— И кто угодно мог пойти и купить сколько хотел, без всяких карточек и ограничений? Неужели всего было полно?

— Да, и любого сорта, любого качества… и к тому же без камней и сланца, не то что теперь.

— Жили же люди! — мечтательно вымолвила Джулия. Мисс Блеклок улыбнулась.

— Мне тоже приходят на ум такие мысли, когда я оглядываюсь назад. Но ведь я старуха. И естественно, время моей юности кажется мне самым лучшим. Но вам, молодым, негоже вести подобные речи.

— Я могла бы не работать, — продолжала, не слушая, Джулия. — Сидела бы себе дома, составляла цветочные букеты и писала бы письма… Почему тогда писали столько писем? И кому?

— Всем, кому ты сейчас звонишь по телефону, — лукаво прищурилась мисс Блеклок. — Право, мне что-то не верится, что ты умеешь писать, Джулия.

— Да уж, конечно, я не следую “Полному руководству по написанию писем”, которое я недавно тут раскопала. Просто прелесть! Там, например, даются советы, как достойно отказать вдовцу, если он просит твоей руки.

— Вряд ли тебе удалось бы всю жизнь бездельничать. У людей все равно было много разных обязанностей. — Голос мисс Блеклок звучал сухо. — Но вообще-то я мало знаю о светской жизни. Банни и мне, — она послала Доре Баннер нежную улыбку, — рано пришлось отправиться на биржу труда.

— О да, да, — поддакнула мисс Банпер. — Каких гадких, отвратительных детей мне пришлось учить! Никогда их не забуду. Летти, конечно, оказалась умнее. Она проникла в деловой мир, стала секретаршей крупного финансиста.

Дверь открылась, и вошла Филлипа Хаймс, высокая, красивая, спокойная женщина. Она удивленно огляделась.

— Привет! Вы что, гостей ждете? А почему мне ничего не сказали?

— Вот это да! — вскричал Патрик. — Наша Филлипа не знает. Бьюсь об заклад: она единственная женщина в Чиппинг-Клеорне, которая ничего не знает!

Филлипа вопросительно взглянула на него.

— Узрим мы вскоре, — театрально воскликнул Патрик и взмахнул рукой, — убийства сцену!

В глазах Филлчпы мелькнуло удивление.

— Вот это, — Патрик указал на хризантемы, — похоронные венки, а оливки и сырные палочки символизируют поминальное угощенье.

Филлипа перевела непонимающий взгляд на мисс Блеклок.

— Это что, шутка? — спросила она. — Вы же знаете, я начисто лишена чувства юмора.

— Это очень гадкая шутка! — возбужденно откликнулась мисс Баннер. — И мне она совсем не нравится.

— Покажи ей объявление, — сказала мисс Блеклок. — А я пойду загоню уток. Уже темно. Им пора домой.

— Давайте я схожу, — сказала Филлипа.

— Ну что ты, дитя мое. На сегодня твоя работа закончена.

— Тогда давайте я, — предложил Патрик.

— Нет-нет, ни в коем случае, — решительно возразила мисс Блеклок. — В прошлый раз ты плохо задвинул засов.

— Летти, дорогая, позволь пойти мне! — закричала мисс Баннер. — Честное слово, я с удовольствием! Вот только галоши надену и джемпер… куда он запропастился?

Но мисс Блеклок, улыбаясь, уже выходила из комнаты.

— Дохлый номер, Банни, — сказал Патрик. — У тети Летти уйма энергии, она не выносит, когда что-нибудь делают за нее. Она везде хочет поспеть сама.

— Да, ей это нравится, — поддакнула Джулия.

— Правда, ты, кажется, и не предлагала ей своих услуг, — поддел Джулию брат. Девушка лениво улыбнулась.

— Ты же сам только что сказал, что тетя Летти любит все делать сама. И потом, — она вытянула вперед красивую ногу в тонком чулке, — я же надела свои выходные чулки.

— Смерть в шелковых чулках, — с пафосом произнес Патрик.

— Не в шелковых, кретин, это капрон.

— Капрон не звучит.

— Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, жалобно попросила Филлипа, — почему здесь столько говорят о смерти?

Все загалдели, перебивая друг друга, хотели показать ей “Газету”, но не смогли — Мици унесла ее на кухню.

Через несколько минут вернулась мисс Блеклок.

— Ну, — оживленно начала она, бросая беглый взгляд на часы, — теперь все готово. А времени — двадцать минут седьмого. Значит, так: или сейчас кто-нибудь пожалует, или я плохо знаю своих соседей.

— Но с какой стати им приходить? — в замешательстве спросила Филлипа.

— Неужели, дорогая, ты действительно не в курсе? Хотя похоже, что нет. Да, такую нелюбопытную особу еще надо поискать.

— Отношение Филлипы к жизни можно выразить одним словом: равнодушие, — гаденьким тоном произнесла Джулия.

Филлипа предпочла промолчать.

Мисс Блеклою огляделась по сторонам.

Мици успела поставить на стол бутылку хереса и три блюда — с оливками, сырными палочками и какими-то печеньицами.

— Патрик, если тебе не трудно, перенеси поднос… нет, лучше передвинуть стол в угол, в ту нишу. В конце концов, у нас ведь не званый ужин. Я лично никого не приглашала. И не хочу, чтобы все сразу решили, будто я жду гостей.

— Тетя Летти, неужели вы хотите скрыть свою мудрую прозорливость?

— Прекрасно сказано, Патрик. Спасибо, дорогой.

— Изобразим же тихий семейный вечер в домашнем кругу, — сказала Джулия, — а при виде нежданных гостей выразим искреннее удивление.

Мисс Блеклок взяла бутылку хереса и застыла в нерешительности.

— Да здесь почти полбутылки, — попытался успокоить ее Патрик. — Должно хватить.

— Конечно… конечно. — Мисс Блеклок, однако, колебалась. Потом, слегка зардевшись, произнесла:

— Патрик, пожалуйста… там, в кладовке, в шкафу, стоит еще одна бутылка. Принеси ее и захвати штопор. Я… мы вполне можем поставить и новую бутылку. А эта… эта уже початая.

Патрик молча исполнил ее просьбу. Откупорив бутылку и, поставив ее на поднос, он с любопытством поглядел на мисс Блеклок.

— А вы, никак, принимаете все всерьез? — ласково спросил он.

— О-о! — воскликнула шокированная Дора Баннер. — Нет, Летти, неужели ты даже думаешь…

— Тсс, — резко оборвала ее мисс Блеклок. — Звонок. Видите, как я мудра и прозорлива?

Мици распахнула дверь в гостиную и впустила полковника Истербрука с женой. У Мици была своеобразная манера объявлять о приходе гостей.

— Тут этот… полковник и миссис Истербрук… явились, — фамильярно сообщила она.

Пытаясь скрыть смущение, полковник вел себя разудало.

— Ничего, что мы так ввалились? — сказал он. (С кресла, где сидела Джулия, раздался тихий смешок.) — Просто проходили мимо и решили заскочить. Промозглый сегодня вечерок. Я смотрю, вы уже топите. А мы еще не начинали.

— Что за прелесть ваши хризантемы! — зашлась от восторга миссис Истербрук.

— А по-моему, тут и смотреть не на что, — возразила Джулия.

С Филлипой Хаймс миссис Истербрук поздоровалась с особой, чуть преувеличенной сердечностью, желая подчеркнуть, что понимает, насколько Филлипа выше обычных сельскохозяйственных рабочих.

— Как поживает садик миссис Лукас? — поинтересовалась она. — Вы полагаете, его можно привести в божеский вид? Он ведь в полнейшем запустении… всю войну без ухода… да и после войны им никто не занимался… этот противный старикан Эш только подметал листья и посадил немного капусты.

— Да, сад можно привести в порядок, — кивнула Филлипа. — Но это потребует времени.

Мици снова распахнула дверь и выпалила:

— Тут эти… дамы из Боулдерс.

— Добрый вечер. — Миссис Хинчклифф в два шага пересекла всю комнату и стиснула руку мисс Блеклок в своей огромной клешне. — Я, знаете ли, и говорю Мергатройд: “А не нагрянуть ли нам в Литтл-Педдокс?” Я хотела спросить, как ваши утки, уже сели на яйца?

— Так быстро стало смеркаться, не правда ли? — чуть взволнованно обратилась мисс Мергатройд к Патрику. — Какие прелестные хризантемы!