Филлипа покачала головой.

— Только обручальное кольцо и пара недорогих брошек.

— И, насколько вам известно, в доме ценностей не было?

— Нет. Только столовое серебро, да и то — ничего особенного.

— Еще раз спасибо.


Возвращаясь через огород, Креддок нос к носу столкнулся с грузной, краснолицей, туго затянутой в корсет дамой.

— Доброе утро! — воинственно заявила она. — Что вам тут нужно?

— Вы миссис Лукас? Я инспектор полиции Креддок.

— Ах, вон оно что… Тогда извините. Но мне не по душе, когда в мой сад приходят чужие и отрывают садовника от дела. Однако, насколько я понимаю, это ваша работа.

— Так точно.

— А можно узнать, повторится ли то безобразие, что случилось вчера у мисс Блеклок? Это что же, орудует какая-то шайка?

— Нет, миссис Лукас, слава Богу, не шайка.

— Нынче столько ограблений! А полиция ротозейничает.

Креддок на этот ее выпад не отреагировал.

— Вы поговорили уже с Филлипой Хаймс? — поинтересовалась дама.

— Она свидетель, мне нужны ее показания.

— А подождать до часа вы, разумеется, не могли! Вам что, непременно нужно допрашивать Филлипу в ее рабочее время?

— Я тороплюсь в управление.

— Теперь ни в ком не найдешь сочувствия. И должного отношения к работе. Опаздывают, устраивают перекуры по полчаса… В десять — перерыв. В дождь не работают. Если нужно подстричь лужайку, так обязательно что-то случится с газонокосилкой. С работы норовят улизнуть на пять-десять минут раньше.

— А из рассказа миссис Хаймс я понял, что вчера она вместо пяти ушла в двадцать минут шестого.

— Ну, может быть. Надо отдать ей должное: миссис Хаймс неплохо справляется, хотя бывало и такое, что я приходила и не могла ее найти. Конечно, она рождена для другого. Филлипа хорошего происхождения, таким несчастным юным вдовам военных лет хочется чем-то помочь. Но с ней тоже свои неудобства. Школьные каникулы слишком длинные, а по договору в каникулы ей полагается дополнительное свободное время. Я ей говорила, что сейчас появились чудесные летние лагеря, где детки прекрасно отдыхают и даже не вспоминают про родителей. И вообще, что за привычку взяли — приезжать домой на каникулы?

— Но миссис Хаймс вашу идею не оценила?

— Девчонка упряма как осел. И надо же, именно сейчас я решила подстричь травку на теннисном корте и обновить разметку. Старый Эш ни одной линии прямо не может провести. Но со мной никто не считается.

— Осмелюсь предположить, что миссис Хаймс получает во время каникул меньше, чем обычно.

— Естественно! А на что еще она может рассчитывать?

— Разумеется, ни на что, — сказал Креддок. — До свидания, миссис Лукас.


— Это был кошмар! — радостно прощебетала миссис Светтенхэм. — Сущий кошмар! По-моему, газетам следует быть поосторожней, когда они принимают объявления. Я сразу подумала, как только его увидела: странно, очень странно… И так тебе и сказала, правда, Эдмунд?

— А что вы делали, когда погас свет? — спросил инспектор.

— Как вы напоминаете мне мою старую нянюшку! “Где был Моисей, когда погас свет?” Ответ: конечно же в темноте! Как вчера вечером. Все стояли и гадали, что произойдет. А потом прямо дух захватило: темно хоть глаз выколи, представляете, как мы волновались! А дверь открывается — и на пороге вырастает мрачная фигура с пистолетом… Ослепительный свет и грозный голос: “Кошелек или жизнь?” В жизни не получала столько удовольствия! Ну, а через минуту начался кошмар. У меня над ухом свистали настоящие пули! Прямо как на войне.

— Вы сидели или стояли, миссис Светтенхэм?

— Так… дайте подумать… где я была? С кем я разговаривала, Эдмунд?

— Откуда я знаю, мама?

— Может, я спрашивала у мисс Хинчклифф, стоит ли в холода давать курам рыбий жир? Или я спрашивала об этом у миссис Хармон?.. Нет, она только вошла. Кажется, я все-таки говорила полковнику Истербруку, что, на мой взгляд, атомная станция в Англии — это очень опасно. Надо было бы устроить ее на каком-нибудь необитаемом острове, а то, не дай Бог, будет утечка.

— Значит, вы не помните, где находились?

— А что, это важно, инспектор? Я стояла или около окна, или возле камина, потому что часы били совсем близко, я хорошо помню. Какой это был упоительный миг! Вот-вот что-то случится!

— Вы сказали, свет фонарика ослеплял. Он бил вам в глаза?

— Прямо в глаза. Я ничего не видела.

— Этот малый водил фонариком по сторонам или держал его неподвижно?

— Право, не помню. Что он делал, Эдмунд?

— Он довольно медленно перемещал его, высвечивая нас по очереди, будто хотел разглядеть повнимательней, чем мы занимаемся. Наверно, на случай, если мы вздумаем на него наброситься.

— А вы можете сказать точно, где вы стояли, мистер Светтенхэм?

— Я разговаривал с Джулией Симмонс. Мы стояли посреди большой гостиной.

— А остальные тоже были там или кто-нибудь прошел в дальнюю комнату?

— Кажется, туда пошла Филлипа Хаймс. Она стояла у дальнего камина. По-моему, она что-то искала.

— Как вы считаете, третий выстрел — случайность?

— Не знаю. Этот человек резко повернулся, а потом согнулся и упал, но поднялась такая суматоха… Вы поймите, практически ничего не было видно. А потом беженка завопила истошным голосом.

— Это ведь вы отперли столовую и выпустили ее?

— Да.

— А дверь точно была заперта снаружи?

Эдмунд с любопытством глянул на него.

— Естественно. Уж не думаете ли вы, что…

— Я просто хочу полной ясности. Спасибо, мистер Светтенхэм.


В обществе полковника и миссис Истербрук инспектору пришлось провести довольно много времени.

— Психологический подход — вот единственно верный путь к истине в наше время! — вещал полковник. — Надо преступника понимать. В данном конкретном случае, правда, все ясно… по крайней мере, для человека с моим опытом. Почему наш приятель затевает эту бодягу? Опять же психология. Он хочет заявить о себе… сконцентрировать на себе внимание. Служащие “Спа” его не замечают, может, даже презирают за то, что он иностранец. Возможно, его отвергла любимая девушка. Он хочет привлечь ее внимание. Кто сейчас кумир кино? Гангстер, супермен. Превосходно, он станет суперменом. Ограбление с насилием! Маска? — Есть. Пистолет? — Есть. Но нужна публика. Что ж, он знает, чем ее заманить! И вот он собирает зрителей. А потом в кульминационный момент и слишком уж входит в роль и воображает, что он уже не просто грабитель. Он — убийца. Он палит… наугад…

Инспектор радостно ухватился за последнее слово.

— “Наугад” вы сказали? То есть вы не думаете, что он стрелял в конкретного человека, а именно — в мисс Блеклок?

— Помилуйте! Он просто разрядил пистолет. Наугад, как я уже сказал. И это привело его в чувство. Пуля в кого-то угодила… на самом деле обошлось пустяковой царапиной, но он-то этого не знал! Он опомнился. Глупый розыгрыш оборачивается трагедией. Он попал в кого-то… возможно, даже убил. И в страшной панике он наставляет пистолет на себя! — Полковник Истербрук выдержал паузу, с чувством прокашлялся и довольным голосом добавил:

— Ясно как Божий день. Как Божий день!

— Просто чудо! — ахнула миссис Истербрук. — И откуда ты все знаешь, Арчи?!

В ее голосе звучало восхищение.

Инспектор Креддок тоже подумал, что это чудо, но особого восторга не испытал.

— А где стояли вы, полковник, когда началась стрельба?

— Рядом с женой, возле круглого стола, на нем еще были какие-то цветы.

— Я схватила тебя за руку, да. Арчи? Я до смерти напугалась. Просто не знаю, что б со мной было, если бы тебя не было рядом.

— Ах ты, мой бедный котеночек, — игриво отозвался полковник.


Мисс Хинчклифф инспектор застал у свинарника.

— Прелестные создания — свиньи! — сказала она, почесывая розовую спину поросенка. — Здорово откормлен, да? К Рождеству будет шикарный бекон. Ну-с, и чего же вам вздумалось меня навестить? Я вчера сказала вашим людям, что об этом вашем разбойничке не имею ни малейшего понятия. Не видела, чтобы он здесь по соседству рыскал. Наша мисс Мопл говорит, он из большой гостиницы в Меденхэм-Уэллсе. Почему ж он не грабанул кого-нибудь там, если ему так приспичило? Мог найти добычу и покрупнее.

С этим спорить было нельзя… Креддок начал допрос:

— Где вы находились во время инцидента?

— Инцидента! Тоже мне! Вот во время войны, когда я работала в отделе противовоздушной обороны, были инциденты так инциденты!.. Значит, где я стояла, когда началась стрельба? Вы это хотели спросить?

— Да.

— Облокотилась о камин и молила Бога, чтобы поскорей дали выпить, — выпалила мисс Хинчклифф.

— Он стрелял наугад или целился в кого-то?

— То есть в Летти Блеклок? Откуда же мне знать? Дьявольски трудно теперь припомнить, все ведь уже позади. Я только знаю, что потух свет, и фонарик замельтешил туда-сюда, ослепляя нас, а когда грохнули выстрелы, я подумала, что если это балуется чертов болван Патрик, то он добалуется — кого-то ведь можно и ранить!

— Вы подумали на Патрика Симмонса?

— А на кого еще? Эдмунд Светтенхэм у нас интеллектуал, он пишет книги и не развлекается грубыми шутками, старый полковник Истербрук таких вещей вообще не понимает. Ну, а Патрик — сорвиголова. Хотя сейчас мне неловко, что я на него грешила.

— Ваша подруга тоже подозревала Патрика Сим-мопса?

— Мергатройд? Да вы лучше с ней самой поговорите. Хотя вряд ли добьетесь чего-нибудь путного. Она в саду. Хочите, я ее кликну?

Мисс Хинчклифф повысила свой и без того зычный голос и оглушительно рявкнула:

— Мергатройд! Ау!

— Иду! — донесся слабый писк.

— Поторопись… полиция! — проревела мисс Хинчклифф.

Мисс Мергатройд прибежала бодрой трусцой, слегка запыхавшись. На юбке у нее оторвалась подпушка, волосы выбились из-под несуразной сеточки, а круглое добродушное лицо сияло.

— Вы из Скотленд-Ярда? — спросила она, едва переведя дух. — Я не знала, что вы приедете, а то сидела бы дома.