От боли она зашипела. Револьвер со стуком упал к ее ногам. Датч в броске накрыл его своим телом. Я ударил Датча дубинкой по затылку, не слишком сильно, но достаточно, чтобы он уткнулся лицом в пол. Тяжелый мешочек выпал из его безвольной руки, и часть песка просыпалась.

Мод попыталась пробиться к револьверу. Я толкнул ее в ванную, поднял оружие и положил в карман. Это был револьвер среднего калибра, сильно оттянувший карман своим весом. Дубинку я положил в другой карман, чтобы сохранять равновесие при ходьбе.

Вышедшая из ванной Мод прислонилась к стене у двери, потирая правое запястье. — Вы еще пожалеете об этом.

— Это я уже слышал.

— Но не от меня, иначе вы бы поостереглись причинять людям неприятности. Не думайте, и на вас найдется управа. Все высшие представители закона в округе у меня в руках.

— Говорите, говорите, — сказал я. — У вас чудесный мелодичный голос. Может, мне повезет, и вы устроите для меня личную встречу с большим жюри присяжных.

Ее уродливый рот скривился, процедив: — Да уж. — Она выставила левую руку, целясь кроваво-красными когтями мне в глаза. Это была скорее психологическая атака, чем реальная угроза, однако она заставила меня разочароваться в нашем знакомстве.

Я оставил Мод и пошел разыскивать выход. В расположенных на террасах коттеджах горел мягкий свет и слышались громкие голоса, музыка, женский смех. Там были деньги, удовольствие, веселье.

Глава 22

Я поехал назад в Пуриссиму со слабой надеждой повстречать Карла Холлмана. Не доезжая городской черты, там, где шоссе круто спускалось к морю, на обочине я увидел скопление автомобилей. На двух машинах мигали красные огни. Остальные огни двигались по берегу.

Я остановился на другой стороне шоссе и достал фонарь из ящичка в приборной доске. Не закрывая его, извлек из карманов револьвер с дубинкой и запер их на ключ. После чего сошел вниз по бетонным ступенькам, которые спускались к берегу. Возле лестницы догорали угли маленького костра. Рядом на песке лежало разложенное одеяло, придавленное сверху для веса корзиной для пикника.

Большинство автомобильных огней виднелись теперь далеко впереди, покачиваясь и кружа, словно светлячки. Между мной и темной полосой шумных волн бесцельно слонялось человек десять-пятнадцать. От смутно различимой группы людей отделился человек, поспешивший ко мне, неслышно ступая по песку.

— Эй! Это мои вещи. Это все мое.

Я направил на него фонарь. Это был очень молодой человек, одетый в серый спортивный свитер с названием колледжа на груди.

— Что за волнение? — спросил я.

— Я не волнуюсь. Просто не люблю, когда чужие копаются в моих вещах.

— Никто и не копается в ваших вещах. Я имею в виду волнение там, на берегу.

— Полиция гонится за парнем.

— Что за парень?

— Маньяк, тот, что застрелил своего брата.

— Вы его видели?

— Как вас сейчас. Я и поднял тревогу. Он подошел к Мари, когда она сидела вот здесь. Бог знает, что могло бы случиться, не окажись я поблизости. — Юноша расправил плечи и выпятил грудь.

— А что случилось на самом деле?

— В общем, я пошел к машине за сигаретами, а этот парень вышел из темноты и попросил Мари дать ему сэндвич. Но хотел он вовсе не сэндвич, она сразу смекнула. Сэндвич был всего лишь предлогом. Мари завопила, я бегом спустился к берегу и бросился на него. Я бы мог его задержать, только было слишком темно, и я плохо видел. Он ударил меня разок в лицо и смылся.

Я осветил его лицо фонариком. Нижняя губа припухла.

— В какую сторону он побежал?

Он указал пальцем на многоцветные огни портового района Пуриссимы. — Я бы догнал его, но у него могли оказаться сообщники, поэтому не рискнул оставить Мари одну. Мы поехали к ближайшей заправочной станции и позвонили в полицию.

Любопытствующие стали покидать пляж и подниматься по бетонным ступенькам. К нам подходил патрульный полицейский, вонзая луч своего фонарика в истоптанный песок. Юноша в спортивном свитере с готовностью окликнул его:

— Я вам еще нужен?

— Да нет вроде. Похоже, он ушел.

— А может, он вплавь добрался до какой-нибудь яхты, и его высадят в Мексике. Я слышал, что у них в семье денег куры не клюют.

— Возможно, — сухо ответил полицейский. — Вы уверены, что видели этого человека? Или слишком часто в последнее время бывали в кино?

Юноша оскорбленно возразил: — Что же, по-вашему, я сам себе заехал в лицо?

— Точно ли это был человек, которого мы разыскиваем?

— Конечно. Такой верзила со светлыми волосами и одет в рабочие брюки. Спросите у Мари. Уж она-то его хорошо разглядела.

— А где сейчас ваша подруга?

— Кто-то вызвался подбросить ее домой, очень уж она расстроилась.

— Думаю, нам следует расспросить ее. Покажете, где она живет?

— С удовольствием.

Пока юноша забрасывал костер песком и складывал свои пожитки, над нашими головами на шоссе остановился автомобиль. Старая черная машина с откидным верхом, знакомая на вид. Из нее вышла Милдред и стала спускаться вниз по ступенькам. Она шла, не глядя под ноги, и так стремительно, что я испугался, что она упадет и разобьет себе голову. Я подхватил ее рукой за талию, когда она ступила на песок.

— Пустите!

Я отпустил. Когда она узнала меня, то вернулась на заезженную колею своих мыслей: — Карл здесь? Вы его видели?

— Нет...

Она обратилась к полицейскому: — Мой муж был здесь?

— Вы — миссис Холлман?

— Да. По радио передавали, что мужа видели на Пеликан Бич.

— Был и ушел, мэм.

— Ушел куда?

— Именно это мы и хотели бы узнать. У вас есть какие-нибудь догадки на этот счет?

— Увы, нет.

— У него в Пуриссиме есть близкие друзья, кто-нибудь, к кому он мог пойти?

Милдред заколебалась. Из темноты на нее надвигались лица любопытных зевак. Парень в спортивном свитере дышал ей сзади в затылок. Он сказал, словно Милдред была глухой или мертвой:

— Это — жена того парня.

Лицо полицейского передернулось от неприязни. — Нечего толпиться, расходитесь. — Он вновь повернулся к Милдред: — Ну так как, мэм?

— Простите, никак не могу сосредоточиться. В школе у Карла была масса друзей, но в последнее время он ни с кем не встречался. — Голос ее осекся. Казалось, что множество людей и огней привели ее в замешательство.

Я сказал по возможности более весомо: — Миссис Холлман пришла сюда, разыскивая мужа. Она не обязана отвечать на вопросы.

Полицейский посветил мне в лицо фонарем. — А вы кто такой?

— Друг семьи. Я отвезу ее домой.

— Ладно. Отвезите. Ей не следует расхаживать одной.

Я взял Милдред под руку и потащил ее вверх по лестнице и затем через шоссе. В темной кабине моей машины лицо ее выглядело овальным расплывчатым пятном, таким бледным, что, казалось, излучало свет.

— Куда вы меня везете?

— Как и сказал, — домой. Это далеко отсюда?

— Несколько миль. Я на своей машине и вполне могу доехать сама. В конце концов, сюда я на ней приехала.

— Вы не находите, что вам пора отдохнуть?

— Когда за Карлом охотятся? Разве можно? А потом я весь день просидела дома. Вы сказали, что он может прийти домой, но он так и не пришел.

Ею овладела усталость или разочарование. Она сидела, выпрямив спину, напоминая куклу. Мимо нас по шоссе проносились автомобильные огни, словно яркие несбывшиеся надежды — они появлялись из темноты и в темноте исчезали.

— Может, он сейчас как раз на пути домой, — сказал я. — Он голоден и наверняка валится с ног от усталости. Он провел в бегах целую ночь и целый день. — Начиналась вторая ночь.

Она отняла руку ото рта и коснулась моей руки. — Откуда вы знаете, что он голоден?

— Он попросил сэндвич у девушки на берегу. До этого он побывал у друга, ища убежища. «Друг» — может, не слишком удачное слово. Карл когда-нибудь говорил вам о Томе Рике?

— Рика? Это тот парень, с которым он бежал? Его имя было в газете.

— Точно. А вы что-нибудь еще о нем знаете?

— Только со слов Карла.

— Когда это было?

— Во время моего последнего посещения, в больнице. Он рассказал, как этот самый Рика мучился в палате. Карл пытался облегчить его страдания. Он сказал, что Рика — наркоман, на героине.

— А что-нибудь еще он рассказывал о Томе?

— Нет, пожалуй, все. Почему вы спросили?

— Рика видел Карла всего пару часов назад. Если Рике можно верить. Его приютила у себя женщина по имени Мод в местечке, которое называется «Гостиница Буэнависта», это в нескольких милях отсюда по шоссе. Карл отправился туда, ища место, где можно укрыться.

— Не понимаю, — сказала Милдред. — Что побудило Карла пойти за помощью к женщине такого пошиба?

— Вы знакомы с Мод?

— Разумеется, нет. Но всем в городе известно, чем занимаются в этой так называемой гостинице. — Милдред взглянула на меня с ужасом. — Карл спутался с этими людьми?

— Вовсе не обязательно. Человек, который скрывается от преследования, не брезгует ничем.

Мои слова прозвучали несколько иначе, чем то, что я хотел сказать. Ее голова поникла под тяжестью мыслей, вызванных моими словами. Она снова вздохнула.

Я не мог слушать ее вздохи. Я обнял ее за плечо. Она напряглась и замерла.

— Не волнуйтесь. Я не пристаю.

Так я думал. Милдред же, как видно, была другого мнения. Она резко отстранилась и выскочила из машины одним быстрым движением.

Пока мы беседовали в машине, большинство автомобилей на другой стороне шоссе уехали. Дорога была пуста, если не считать тяжелого грузовика, на полной скорости спускавшегося с холма с юга.

Картина распалась на фрагменты и вновь склеилась в неподвижной отчетливости запечатленного взрыва. Милдред шла, опустив голову, по проезжей части в ярком свете фар приближавшегося сзади грузовика. Грузовик надвигался на Милдред всей своей громадой, отчаянно гудя. Мимо меня на большой высоте от дороги промелькнул профиль водителя. Гигантские колеса настигали Милдред.