Найо Марш - Обманчивый блеск мишуры

— Но Хилли, дорогой, честное слово, мне кажется, что от подобных записок нельзя отделываться простым пожиманием плеч, — снова начала Крессида. — Ты же сам всегда говорил, что Найджел называет свою жертву только “грешная леди”. По-моему, совершенно очевидно: он и меня счёл грешной, и это просто ужасно. Знаешь, ужасно.

— Клянусь тебе, дорогая, здесь нет ничего ужасного. Обстоятельства совершенно другие…

— Разумеется, если учесть, что та особа была проституткой.

— …и я, конечно, постараюсь докопаться до сути. Слишком уж все это нелепо. Я рассмотрю…

— Ты ничего не сможешь рассмотреть в остывшем камине!

— Найджел совершенно выздоровел.

— Э! Да кто говорит, что это непременно Найджел? — вмешался мистер Смит. — Скорее, его специально подставили. По злобе, чтобы досадить.

— Но все они прекрасно ладят друг с другом.

— Только не с Маультом, которого привёз полковник. Бьюсь об заклад, добрыми отношениями здесь и не пахнет. Я видел, как они поглядывают на него. И он на них.

— Чепуха, Смит, — заявила миссис Форестер. — Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Маульт служит у нас уже двадцать лет.

— Ну и что?

— О Господи! — возопила Крессида и бросилась в ближайшее кресло.

— …и кто будет зачитывать имена? — продолжал как ни в чем не бывало полковник. — Я же не могу надеть очки. Это выглядело бы ужасно глупо.

— Фред!!

— Что, Клу?

— Иди сюда. Я говорю: иди сюда!

— Зачем? Я занят.

— Ты перевозбудился. Иди сюда. Речь о Маувьте. Я говорю…

— Ты нарушила ход моих мыслей, Клу, — почти ворчливо произнёс полковник. — В чем там дело с Маультом?

В это мгновение распахнулась дверь и появился сам Маульт с подносом.

— Прошу прощения, сэр, — обратился он к Хилари, — но мне показалось, что это может быть срочно, сэр. Для полковника, сэр.

— Что именно, Маульт? — раздражённо осведомился полковник.

Маульт услужливо протянул ему поднос. Там лежал конверт с надписью крупными печатными буквами:

“Полковнику Форестеру”.

— Я нашёл это на полу в вашей комнате, сэр. У двери, сэр. Мне показалось, что это может быть срочно.

Когда полковник Форестер прочёл послание, он повёл себя в точности так, как только что Хилари, то есть застыл на несколько секунд на месте. Затем он слегка покраснел и сказал племяннику:

— Можно поговорить с тобой, старина?

— Да, конечно, — начал было Хилари, однако миссис Форестер громко воскликнула:

— Нет!

— Клу, позволь мне…

— Нет. Если ты стал объектом гнусных инсинуаций, я должна знать. Я говорю…

— Я слышал. Нет, Клу, дорогая. Это ни к чему.

— Глупости, Фред. Я настаиваю… — Она на секунду замолкла, потом добавила изменившимся голосом:

— Сядь, Фред. Хилари!

Хилари подскочил к своему дядюшке, и они вместе помогли ему опуститься на ближайший стул. Миссис Форестер достала из нагрудного кармана полковника небольшой пузырёк.

— Бренди, — велела она.

Хилари принёс стакан с подноса, оставленного в комнате Мервином.

— Это аритмия, — сказал Трой мистер Смит. — У него бывают приступы.

С этими словами он направился к окну и распахну его. С порывом ветра, шевельнувшим ветви ёлки и бешено закрутившим рождественскую ветвь, в комнату ворвалось дыхание зимы.

Полковник Форестер сидел с закрытыми глазами и прерывисто дышал. Его седые волосы растрепались.

— Не беспокойтесь. Со мной все в порядке, — прошептал он.

— Никто и не беспокоится, Фред, — сказала его же iа. — Будьте добры, Смит, закройте окно. Уже можно — Спасибо хоть на этом, — пробормотала Крессида, обращаясь к Трой.

Трой предпочла не отвечать ей.

— Мне лучше, — сказал полковник, не открывая глаз.

С точки зрения Трой, собравшиеся представляли собой живописную картину: прерывисто дышащий старик с закрытыми глазами, сильно встревоженный Хилари в темно-лиловом бархатном костюме, мрачная красавица Крессида, миссис Форестер, стоящая, стиснув руки, в двух шагах от мужа и не сводящая с него внимательного взгляда, и пожилой кокни в великолепном смокинге, описывающий круги около рождественской ёлки.

Группа, вполне достойная кисти любого из художников-жанристов эпохи короля Эдуарда. А название? Разумеется, “Письмо”. Вот она, записка, — лежит там, где её уронил полковник. Как раз в нужном месте: в центре композиции.

Словно для того, чтобы внести завершающий штрих в это ненаписанное, но уже безнадёжно устаревшее полотно, мистер Смит прекратил бегать вокруг ёлки, а миссис Форестер, Хилари и Крессида повернули головы. Все они, включая мистера Смита, уставились на белую бумажку на ковре.

И тут картина ожила. Полковник открыл глаза. Миссис Форестер сделала несколько шагов и подняла листок.

— Тётя Клумба!… — запротестовал было Хилари, но она заставила его замолчать одним взглядом.

Записка упала лицевой стороной вниз. Миссис Форестер перевернула бумагу, прочла — и вспыхнула до самых корней волос. Учитывая её возраст, это выглядело впечатляюще.

— Тётя Клу…?

Миссис Форестер плотно сжала губы. Её лицо приняло странное выражение. Ярость? Пожалуй, да, решила Трой. Но и ещё что-то. Неужели слабый намёк на удовлетворение? Миссис Форестер молча протянула злосчастный клочок бумаги племяннику.

Хилари прочёл, и его брови поползли вверх. Он открыл рот, закрыл его, перечитал ещё раз и — к полнейшему изумлению Трой — как-то приглушённо пискнул, прикрывшись рукой, но тут же постарался взять себя в руки.

— Это…, нет, это…, полный абсурд! — произнёс он дрожащим голосом. — Дорогая тётушка Клумба!

— Не называй меня ТАК! — воскликнула та.

— Мне ужасно жаль. Я всегда… О! Понимаю.

— Тебе лучше, Фред?

— Спасибо, Клу, все в порядке. Обычный слабый приступ. А записка…, записка тут совершенно ни при чем. Честное слово, дорогая, Хилари совершенно прав. Это полный абсурд. Нет, я, конечно, страшно рассержен, но вообще-то все это достаточно смехотворно.

— Ничего подобного. Возмутительно — да. Но только не смехотворно. Того, кто это написал, следует отхлестать кнутом.

— Конечно, конечно. Только, Клу, я не совсем гожусь для того, чтобы махать кнутом, да к тому же неизвестно, кого именно бить.

— Полагаю, это можно установить.

— О, это уже другой разговор. Нам с Хилли придётся крепко потолковать.

— Нет, тебе просто придётся идти в постель, — безапелляционно заявила миссис Форестер.

— Ну…, наверное, ты права. Мне ведь завтра надо быть в полном порядке, не так ли? Хотя… Мы же собирались наряжать ёлку, а я безумно люблю это занятие.

— Не глупи, Фред. Мы сейчас вызовем Маульта. Он и Хилари…

— Мне не нужен ни Хилари, ни Маульт! Я и сам прекрасно поднимусь наверх, Клу. Не надо так суетиться.

Полковник Форестер встал и отвесил Трой лёгкий поклон.

— Мне ужасно жаль, что я причинил столько беспокойства.

— Ну что вы!

— Очень мило с вашей стороны… Спокойной ночи. Спокойной ночи, дорогая Крессида. Спокойной ночи, Берт. Ты готова, Клу?

Он покинул гостиную, опираясь на руку жены. Глядя им вслед. Трой подумала, что глава семьи все-таки именно полковник. Хилари пошёл их проводить.

— Поворот, как в романе, — заметил мистер Смит. — О Господи!

Крессида выбралась из кресла и обиженно протянула:

— Все только о Форестерах. Похоже, о том, что оскорбили меня, напрочь забыто. И даже неизвестно, о чем, собственно, речь, знаете ли. Любопытно, что было в записке. Ведь не могли же тётю Клумбу назвать “грешной леди”. Или могли?

— Ни в коем случае, — уверенно заявил мистер Смит.

— Я иду спать, — сообщила Крессида, шествуя по гостиной. — Только сначала постараюсь поговорить с Хилари. Наверное, я найду его наверху. Спокойной ночи, миссис Аллен.

— А ёлка? Неужели мы все так и бросим?

— Я не сомневаюсь, что Хилари сам ею займётся, когда спустится вниз. Ведь ещё совсем не поздно, правда? Спокойной ночи, мистер Смит.

— Спокойной-преспокойной, красавица. Не надо волноваться. Этот старый мир подчас бывает забавен, но какое нам дело, не так ли?

— Мне, знаете ли, так не кажется. С этими словами Крессида удалилась.

— Изумительно! — заметил мистер Смит и налил себе бокал. — Вам что-нибудь предложить, миссис Аллен?

— Спасибо, не сейчас. Вам не кажется, что все это — злой розыгрыш?

— Розыгрыш? Да не совсем… Если уж говорить о…

Тут мистер Смит умолк и метнул на Трой острый взгляд.

— Смятение чувств, а?

— Так! Вас тоже почтили вниманием, не правда ли?

— Никаких писем я не получала.

— Тогда каким же образом?

— Неважно, — сказала Трой, помнившая про своё обещание Мервину.

Ей очень хотелось, чтобы мистер Смит был не таким проницательным.

— Предпочитаете не обсуждать? Что же, ваше право. Хотя на вашем месте я бы поговорил с Хилли. Ну, ладно. День был долгим. Я, пожалуй, не прочь отдохнуть. — Мистер Смит сделал глоток из своего бокала. — Неплохо. Но лучшее впереди.

— То есть?

— Я говорю о “ночном колпаке”. Знаете, что это такое? Крепкое пиво. Да, да. Крепкое пиво с ломтиком лимона. Я всю жизнь пью его на ночь: и приятно, и iолезно. Хилли обещал, что в моей комнате найдётся все необходимое.

— Об этом позаботится Найджел?

— Да.

— Мистер Смит, какого вы мнения обо всем этом антураже?

— Простите?

— Об обстановке в Холбедзе?

— А, понял. Она достаточно своеобразна. Даже, пожалуй, эксцентрична. Но в этом весь Хилли. Нет, если бы он окружил себя громилами, ворами, шулерами и тому подобное, я бы решительно высказался против. Но убийцы, причём ставшие ими лишь раз под воздействием обстоятельств, — это совершенно иное дело.

— Мой муж такого же мнения.

— А ему виднее, не так ли? Зато Альфред Маульт придерживается совершенно противоположных взглядов. — Он не доверяет остальным слугам?