— Сэр! — послышался чей-то дрожащий голосок.

— М-да?

Говоривший оказался долговязым тринадцатилетним мальчишкой в кепке колледжа Мальборо. Выговор у него был безупречным.

— Пожалуйста, скажите, сэр, — продолжал мальчик, — почему у вас такой смешной чемодан?

Г.М. обиделся.

— Что не так с моим чемоданом? — Он так грозно воззрился на детей, что обе собаки затявкали и отступили назад. — Я сам его изобрел, лично! И теперь мне не приходится таскать тяжести! Разве у тебя никогда не болела спина оттого, что приходилось тащить тяжеленный чемодан сорок пять миль?

Разгадка тайны до того сильно подействовала на всю группу, что дети некоторое время молчали, собираясь с мыслями.

— Ага! — с упрямым видом заявил коренастый малыш. — У него колесики на днище. А наверху-то зачем?

Малыш (сын мясника) был прав. В верхней части чемодана также посверкивали четыре колесика; мальчик по очереди крутанул каждое из них, оставив на коже чемодана художественные отпечатки своих грязных ладоней.

— Эх, сынок! — укоризненно вздохнул Г.М. — Мой чемодан всегда находится нужной стороной вверх, как бы ты его ни схватил. Снизу тоже есть кожаная ручка. Тебе остается только перевернуть чемодан — и вот, пожалуйста!

— Неужели вы до всего этого сами додумались? — недоверчиво и восхищенно переспросила одиннадцатилетняя девочка с леденцом за щекой.

— Ну… да! — Г.М. скромно взмахнул рукой.

Жуткий вопль, от которого по черепу Г.М. побежали мурашки, не означал, что кто-то из детей сошел с ума. Просто юному Томми, сыну Сквайра Уайата и самому грязному мальчишке из всей компании, вдруг пришла в голову счастливая мысль. Растолкав друзей, он шагнул вперед и по-свойски дернул Г.М. за полу пиджака.

— Послушайте, сэр! — прошепелявил он. — А если взять вашу громадину да поставить боком, как обычный чемодан?

— Допустим! — кивнул Г.М., обычно не отличавшийся терпимостью. — Ну а дальше?

— Тогда у него будут по два колесика спереди и сзади. Чемодан тяжеленный. И громадный, как гоночный автомобиль. Наверное, он пролетит вниз четыреста ярдов — отсюда до папиного парка, как сэр Малколм Кэмпбелл в «Синей птице»!

— Хм… ну что ж… — задумался великий человек. — Можно проверить. Устроим гонку? Чемодан против собак!

— Здорово! — прошептал юный Уайат, пораженный великодушием незнакомца. — Вот именно! Против собак!

Состязание вот-вот готово было начаться; к действительности, суровой действительности, Г.М. вернули только оглушительные вопли:

— Спорим, моя собака обгонит чемодан!

— Ха! Твой жирный скотч-терьер? Да ни за что! Зато мой пес обставит его!

— Берегись, Томми Уайат! — пропищала очень маленькая девятилетняя девочка. — Твой папа сегодня обходит Северный луг, и он сказал…

— Р-р-р! — зарычала черно-белая дворняжка. Обе собаки ощетинились и смотрели на чемодан одновременно подозрительно и неприязненно.

— Ставлю тысячу фунтов!

— А я — миллион!

— А я…

— А ну, молчать! — рявкнул Г.М. На улице воцарилась мертвая тишина. Дети обступили его и просительно дергали за полу пиджака; возможно, так они демонстрировали свое доверие, что, впрочем, портило белый костюм и омрачало настроение Г.М. Поправив очки, он выдвинул ультиматум. — Состязание состоится, — объявил он. — Это я вам обещаю. Более того, приводите, если хотите, и других участников, за исключением борзых. Мой чемодан даст им фору. Но только не сейчас.

— Почему?

— Как вы не понимаете, сынок? Мне нужно распаковать свой старый добрый чемодан, вынуть оттуда вещи — на случай, если он случайно откроется. Чтоб мне лопнуть, у меня там бутылка виски! Вы же не хотите, чтобы полная бутылка виски разбилась?!

Девочки захихикали, но в целом дети нехотя согласились с Г.М. Гарри Голдфиш мальчик в кепке колледжа Мальборо, выдвинул встречное предложение:

— Сэр, у вас есть сигареты?

Пораженный Г.М. выпятил грудь и оглядел четверых мальчишек.

— Не вздумайте курить сигареты, слышите? — загремел он.

— Да, сэр, — уныло кивнул мальчик в кепке.

— Чтобы никто из вас не вздумал курить сигареты, поняли?

Мальчишки мигом поскучнели.

— Сигареты, — наставительно продолжал Г.М., — курят только девчонки да маменькины сынки. Если уж хотите курить, то курите сигары, как я. Вот, держите! — И он извлек из внутреннего кармана пиджака четыре превосходные гаванские сигары, каждая в целлофановой обертке.

Дети пришли в исступленный восторг. Пятнадцать взрослых, продолжавших наблюдать за происходящим из-за занавесок, выпучили глаза.

Одиннадцатилетняя девочка с леденцом со скучающим видом дернула плечиком — очень по-женски.

— Не грусти, куколка, — обратился к ней Г.М. — Вот десять шиллингов для вас, девочек; разделите поровну и купите себе конфет, помады или еще что-нибудь. По-моему…

Он замолчал и посмотрел на другую сторону улицы. Метрах в пятнадцати от них, небрежно прислонившись спиной к стене, стояла еще одна девочка лет четырнадцати — хорошенькая, пепельноволосая, в нарядном и очень чистом платье. Г.М. показалось, что, несмотря на несколько надменное и скучающее выражение лица, в серых глазах девочки стояли слезы. Поняв, что ее заметили, красавица повернулась и зашагала прочь.

— Это Пэм Лейси, сэр, — светским тоном заметил мальчик в кепке колледжа Мальборо. — Дочь миссис Лейси. Подходящая малышка.

— Ага, — воскликнул мятежный и практичный сынишка мясника. — А папаши-то у нее и нет! — Он презрительно фыркнул.

— Хватит болтать! — прикрикнул на него Г.М. — Что значит «папаши у нее нет»?

Девочка вынула леденец на палочке изо рта и повертела в руке.

— Ну-у… — протянула она. — Одни так говорят, другие — по-другому. Пэм такая интелекталка…

— Интеллектуалка, — поправил ее мальчик из Мальборо-колледжа.

— Возможно, вы и правы, мистер Гарри Голдфиш, — фыркнула девочка. — Интелекталка она для нас. Но мой папа говорит…

— А кто твой отец, куколка?

— Мистер Горди, сапожник, — с гордостью отвечала девочка. — Он уж такой интелектал, что никому не верит. Он говорит, что она распущенная. — Все это время мисс Горди не сводила глаз с лица Г.М. — Вот попробуйте нагнать ее и дать десять шиллингов!

— Не знаю, о чем ты! — солгал Г.М., взмахнув рукой. — Кстати, мне пора. Может ли кто-нибудь из вас сказать, где найти человека по имени Рейф Данверс?

— Из книжной лавки? — хором закричали дети. — А что вам от него нужно?

— Вам-то что, черт вас дери! Только вы, детишки, не ругайтесь! Где он?

— Идите прямо вниз, по этой стороне.

И Г.М. зашагал прочь, невзирая на мольбы остаться. Он гордо шел, ведя рукой чемодан и даже не подозревая о грозящей ему катастрофе. Г.М. был очень доволен собой. Он не только не поддался искушению, но и преподал наглядный урок нравственности представителям молодого поколения.

Вскоре взгляд его уткнулся в позолоченную вывеску над довольно пыльной витриной. Вывеска гласила: «РАЛЬФ ДАНВЕРС: КНИГИ». У входа в лавку стоял лоток с дешевыми изданиями по два пенни. Наблюдательный прохожий непременно отметил бы одну странность: витрина книжной лавки была забрана тяжелыми железными прутьями, как, впрочем, и остальные окна дома.

Хотя в Стоук-Друиде фамилия «Данверс» мало что говорила кому-нибудь, кроме Гордона Уэста и полковника Бейли, она весьма знаменита в кругах богатых и не очень богатых коллекционеров редких изданий в Лондоне и Нью-Йорке. Целых двадцать лет магазин Данверса на Бонд-стрит являлся их Меккой. До сих пор многие любители негодуют на Данверса за то, что он похоронил себя в глуши Сомерсета, — им очень недостает долгих, неспешных бесед с владельцем магазинчика на Бонд-стрит.

— Я люблю мир и покой, — объяснял знакомым Данверс. — А дела веду в основном по почте. Можете выписать по каталогу любую книгу, на которую хотите взглянуть…

— Пустая трата времени! — раздраженно возражал Данверсу один постоянный и состоятельный покупатель. — И потом, вы ведь и сами любите порыться в книгах — вдруг да отыщется что-то ценное! Главные редкости вы ни за что не поместите в каталог! И мы даже не узнаем о новых сокровищах, покуда не приедем к вам и не схватим вас за горло!

Тут букинист уклончиво хмыкал и спешил перевести разговор на другую тему.

Итак, приехавший в Стоук-Друид ясным солнечным днем сэр Генри Мерривейл осторожно прислонил чемодан к лотку с дешевыми книжками, чтобы тот не убежал от него, и с легким сердцем вошел в лавку.

Коротко тренькнул колокольчик над дверью. Перешагнув порог, сэр Генри оказался в длинном полутемном зале, который еще удлинили, сломав заднюю стенку. Сбоку, в альковах, стояли стеллажи, пространство посередине занимали низкие столы со стопками томов. Здесь пахло старыми книгами; их аромат гораздо вернее запаха скучных роз или других цветов передает атмосферу мира грез.

Напротив входа, между высокими шкафами с дверцами, забранными сеткой, — в них хранились сокровища, — с потолка свисала лампа под зеленым абажуром; свет падал на конторку с закругленными углами. Сбоку от нее, закинув ноги на столешницу, сидел сам букинист и читал «Барчестерские башни».

Сэр Генри Мерривейл громко откашлялся, поправил панаму и, пыхтя, затопал к конторке.

Мистер Данверс осторожно положил книгу, сбросил ноги на пол и повернулся лицом к вошедшему.

— Привет, Рейф! — буркнул посетитель.

— Добрый день, сэр Генри, — отозвался букинист, как всегда, негромко и хрипловато, но вместе с тем решительно.

Мистер Данверс был полный пожилой человек; голову его покрывал редкий белый пушок. В лице букиниста не было ничего примечательного, если не считать острых голубых глаз, смотревших поверх очков без оправы, съехавших на самый кончик носа. При виде гостя в глазах мистера Данверса заплясали веселые искорки. Хотя жилет его был запачкан табачным пеплом, руки сияли чистотой.